Паразитический удар

Мне вдруг захотелось отставить все эти разговоры о том, какие расы были, каких не было. Эти глаза, эта кожа… он мне нравился, и хотелось поговорить именно о нем.

— Скажи, а ты самец полноценный? — спросила я, понимая, что могу это легко узнать. Если я лизну его шею, то считаю некоторые данные. Совсем немного памяти.

— Сперва познакомимся, миледи. Я Амос Трейс, можно просто Амос. А ваше имя, дитя Тьмы? — спросил он, изобразив улыбку, хотя его рот для улыбок вовсе не был предназначен, но он хотя бы попытался.

— Гиренсимоут к вашим услугам, просто Моут, — представилась я и, подавшись вперед, лизнула кожу на его шее.

Мужчина внимательно следил за моим действием. Его это озадачило, ведь он не совсем понимал, что это значит.

Тааак, самец он полноценный… а нет, была самка, потомства нет. Куда самка-то делась?

— Куда самка делась? Почему нет потомства?

Но он не ответил. Мужчину, казалось, задели мои вопросы, и он отвернулся от меня, а затем стал расхаживать по комнате.

— У нас с Лирой не было детей, да и не могло быть, мы это знали с самого начала. Всё-таки я турианец, а она дреллка. Но что-то я начал расклеиваться, — сказал он, остановившись.

Они разных рас? И не могут иметь детей? Интересно. Мы вот можем иметь детей от любой наделенной разумом жизни.

— Дреллка? Другая раса? Не повезло тебе. Так как мой облик меняется, родить я тоже могу от любого разумного существа. И это не так болезненно и долго, как с нашей расой, но опасно. Есть много причин этой опасности. И все же некоторые умудряются обойти эти причины. Мы не сильно плодовиты, рождаем до пяти существ, и даже это большая редкость. Чаще всего мы рождаем лишь одного. Все зависит от самца, — говорила я, не зная, как утешить турианца.

Эти слова, его, казалось, потрясли. Он повернулся обратно.

— От любого разумного? Значит, ты можешь и восполнить кроганов, если найти тебе не зараженного генофагом, однако… лучше не надо этого делать. Я подозреваю, что дети от тебя у кроганов просто будут неубиваемы. Тогда эти груды мышц будут диктовать нам закон. Кошмар. Не соглашайся даже на мимолетный роман с кроганом, Моут. Или все расы погибнут к черту.

Мне бы хоть знать кто такие кроганы. А лучше всего, как они выглядят? Похоже, этот турианец думает, что я знаю все о третьем мире и имею представление об облике каждой расы.

— Кто такие кроганы?

Поначалу этот вопрос удивил Амонса, но затем он будто вспомнил, что я тут лишь гость.

— Агрессивная долгоживущая рептилоидная раса. Выглядят скверно, подходят для войны, а не для мирной жизни. Я думаю, если ты такого встретишь, то сразу поймешь, что он кроган.

Теперь я хоть что-то понимала из того, что говорил мне Амонс. Я не спеша снова подошла к нему. Неужели он не мог найти самку среди своего народа? Но вот как такое возможно! Рангов у них нет, ничего не запрещает найти самку. И он нашел её в другой расе, где не мог получить потомства. Ладно, у нас нет эволюции, ибо Матушка рождала нас от других и уже с самого начала развила до нужного уровня. Но они-то прошли эволюцию, которая привила им потребность иметь потомство.

— Но я думаю ещё не поздно выбрать новую самку, — я подошла к нему вплотную, и на этот раз он взял мои ладони в свои лапки. Я хотела попытать счастье в этом мире и хотела бы попробовать сойтись с кем-нибудь. Этот турианец был идеальной жертвой. Такой добрый и прекрасный. Без самочки.

— Не поздно, Моут. Никогда ничего не поздно. На Палавен я не хочу возвращаться, да и самка прилетела ко мне сама, — он осторожно высвободил одну лапку и погладил меня по талии. Ему нравились люди? Интересно.

Я прижалась к нему всем телом, а он обнял меня. Не знаю, почему так быстро все произошло. То ли из-за каких-то моих феромонов, то ли турианец уже отчаялся найти самку.

Мой слух уловил шаги. Тяжелые шаги. Запах крови и плоти. Там на улице…

— Отойди от ценного объекта, турианская морда, живо! — в кабинет вошли какие-то люди в доспехах. Доспехи были в основном белые с черным, но объединял их один знак. Черно-оранжевый, похожий на ромб, только слишком уж неправильный для ромба.

— “Цербер”! — заявил турианец и, подняв руки, отошел от меня. — Что вам надо от неё? Моут, не иди с ними. Эта организация погубит все расы, кроме людей. Расисты чертовы.

Мужчина, который говорил, снял шлем. Под ним оказался человек, как я и предполагала. У него были черные волосы, зачесанные назад и синие глаза. Все его солдаты держали оружие наготове.

— Ты нам нужна, ты пойдешь с нами. Идем, живо, — сказал он и кивнул одному из солдат. Тот подошел ко мне и попробовал взять меня за руку, однако я не делась и толкнула его с такой силой, что он свалился на пол.

— Никуда я не пойду, пока вы не объясните зачем! — заявила я.

— И не ходи с этими придурками. Они поставят на тебе десятки опытов и сделают из тебя то, что будет служить Призраку и сидеть у его ног, как собака. Не рискуй, Моут, они даже своих убивают, — предупредил меня турианец. Лицо его стало неподвижным, почти застыло и не выражало никаких эмоций, но я уже заметила вспышку огня в злющих глазах. Он хотел меня защитить, однако не понимал, что это я сама могу.

— Заткнись, ящерица. Тебе место в лесу где-нибудь, а не в халате здесь. Эта дама нужна Призраку, а вот ты не нужен, — человек поднял свое оружие и выстрелил в голову Амонса. Он упал, словно кукла и глаза его закрылись. Я открыла рот не в силах поверить, что тот, с кем я разговаривала только что, мертв.

— Вы убили… его… выпустили энергию… что же вы наделали, — прошептала я, смотря на ещё теплое тело турианца. Нет, этого не может быть.

Мужчина приблизился ко мне и протянул руку. Он приглашал меня пойти с ним? После убийства моего… знакомого?

— Пошли с нами, ты у нас будешь в безопасности, миледи, — пообещал он. Этот самец был красивым, сильным, притягательным, однако у нас есть правило: никогда не убивать на переговорах. Если существа мирно беседует, то никто не смеет убивать или ранить. Если правило нарушено, значит, я тоже могу убивать.

Я скривилась в ответ на приглашение и, набрав внутри себя силу, подняла руку, и вместе с ней поднялся этот мужчина. Оружие выскочило у него из рук и со звоном упало на пол. Солдаты щелкнули оружием и направили его на меня.

— Не стреляйте! Если вы убьете её, то мести Призрака нам не избежать. Не подводите “Цербер”! — закричал он, паря беспомощно в воздухе. Я подняла его ещё выше и позволила своей энергии, которая сковала бойца, прикрепить его к потолку. Я опустила руку, а человек остался прикреплен спиной к потолку.

— Что за черт ты со мной сотворила?! Отпусти сейчас же! Мы хотим тебе добра, а ты его отвергаешь! — закричал он.

Я подняла голову и заскрипела зубами в ответ. Однако, никто этого жеста не понял, хотя он расценивается, как гнев за нарушение правил.

— Ты убил моего знакомого! Зачем? Он ничего не сделал! Как ты можешь вот так управлять жизнью органики разума? Ты не должен! Мы же разговаривали!

Но солдат это не убедило. Человек оскалился мне в ответ, и ставлю на то, что он очень хотел меня убить. Не смел. Какому-то там Призраку я понадобилась живой.

— Эшли! Свяжитесь с Призраком, это сука ни в какую просто. Она такое творит, что и я не в силах объяснить. Не знаю, как убедить эту упертую тварь, — сказал он в какую-то черную штучку, которая была у его уха.

В здание вбежала самка человека, только она была не в броне, а в халате. Она была красивой. У неё светлые волосы, заплетенные в косу, а также нежно-зеленые глаза, белая кожа. На её руке был странный предмет. Он был и материален, и нет. Она постучала по оранжевой консоли, и из неё стал излучаться голубоватый свет. Затем передо мной появился мужчина человеческой расы. Голограмма. Не люблю эти штуки, через них ни запаха, ни вкуса не передашь. Мы в роли такого используем сны. Мужчина был средних лет для человека. У него были сероватые волосы, вернее, черные, но с серебром кое-где. Короткие, зачесанные назад. Глаза светло-синие, но ненастоящие. Он что-то вставил в глаз, чтобы маскировать естественный цвет радужки. Кожа была белой, морщины залегли в основном в области лба, но он не был слишком стар, лишь видно было, что достиг определенного возраста, который переламывает юность, и организм начинает угасать. Одет он был чисто, опрятно. Самец очень даже ничего. Не скажу, что я видела в нем мощь, но хрупкости тоже не было. Он был вполне сильной личностью. Я и не заметила, как открыла рот, рассматривая его.