Жена чудовища

Как ни странно, первым опомнился палач, он отложил меч и подал руку бывшему чудовищу.　

— Позвольте вам помочь, милорд, — сказал он, — рубить вам голову, как вы понимаете, уже вроде не получится. Раз такое дело.　

Этих слов герцогиня не услышала, она лишь увидела, как Валантен встал, пошатываясь, опираясь на руку палача. На его плечах болталась непомерно большая рубаха, а штаны могли бы свалиться, если бы он их　 не придержал. И черты лица… да-да, этот человек, несомненно, был Айдом.　

В толпе кто-то истошно завопил, теперь уже от восторга.　

— Да он же не виноват! Он не виноват! — заорали с другой стороны, и это тут же подхватила вся площадь, и теперь это неслось со всех сторон.　

И те, кто стоял дальше всех и даже не слышали, что крикнул Первый министр Каридан перед тем, как все случилось — они тоже кричали про невиновность, уверенные теперь, что это так есть. Площадь бушевала. Разочарованных не было — все вышло даже интереснее, чем предполагалось.　

Валантен Айд сошел с эшафота, его слегка пошатывало, и палач придерживал его за локоть. Стража тут же окружила их, сдерживая натиск толпы, а натиск этот был немалый, все хотели ближе взглянуть на бывшее чудовище, потрогать, может быть. В плотном кольце стражи его повели обратно в замок.　

А Овертина с облегчением рассмеялась, сжав руками голову. Чтобы ни решили теперь король, арлины и еще кто бы то ни было, казни не будет…

Она спохватилась, и бросилась было бежать вниз, чтобы встретить Валантена в стенах замка, но вдруг замерла, пораженная мыслью: так значит, условие снятие заклятья, загадка, над которой семья билась столько лет — вот в этом?!　

Требовалось пережить приговор и почти казнь на эшафоте?　

Просто невероятно.　

Глава 58. В Обители Кувшинок (вечер перед казнью…)　

Лошади быстро бежали через потемневший уже лес.　

— Между прочим, мне интересно, что случилось, — заговорила Эль, — не поверите, миледи, но я не упрашивала ее сбежать. Она сама решила сделать это до моего появления.　

— Вот как? — леди Фан не удивилась, а встревожилась. — Что произошло, Тин?　

— Леди Овертина, — пояснила Тьяна, — боюсь, она что-то затеяла против меня. Сначала я решила, что это графиня Каридан. Тетя, ты ведь помнишь, она всегда была поблизости, и на балу, и всегда. А тут —

Овертина…　

Она рассказала, про непонятное замужество Овертины, про ее неискренность, и про украденный сегодня платок, который стал последней каплей. И про предупреждение эсса Калена. Леди Фан только покачала головой.　

— Как странно, Тин. Нет, насчет платка действительно непонятно. Но тайное замужество тут было бы огромной глупостью, а леди Овертина Айд вряд ли стала бы делать глупости, это не в ее натуре. И лорд Торин… он ведь кандриец? Сын отчима, говоришь? Знаешь, последнее время я прислушиваюсь к сплетням, которые касаются Айдов. Так вот, кажется, все старые сплетницы уверены, что с рождением Овертины не все очевидно. Знаешь, пожалуй, лучше спросить у Рамуаны, это моя подруга. Вот она знает вообще все. Мы ведь едем к ней. в Обитель Кувшинок. Она там настоятельница.　

— Мы едем в Обитель Кувшинок? — Тьяна невольно вздрогнула.　

Именно там два года назад умер ее незадачливый ухажер лорд Вилен Каридан, смертельно раненый Валантеном. Его, наверное, еще помнят в монастыре, ведь случай наверняка исключительный. И тот монастырь вроде был ближе всего к той поляне и сгоревшему храму.　

— Да, а что такое? — встревожилась леди Фан.　

Тьяна упоминала о том трагическом случае в письме, но очень нейтрально. Теперь пришлось рассказать в подробностях.　

— То есть, смерть того недотепы оказалась такой выгодной для двоюродного братца, — протянула Эль, — как интересно. А тетушку не обыскали? Может, колдовать она и не могла, но мало ли какие у нее были с собой амулеты?　

— Я слышала, что в Обители Кувшинок колдовство теряет силу, Рамуана упоминала, — заметила леди Фан.　

— Если и так, то наверняка не по всей Обители, а лишь в некоторых местах. У них есть лекарский дом для больных, там ведь не могут не пользоваться амулетами, хотя бы некоторыми.　

— Что ж, попробуем и об этом спросить у Рамуаны, — согласилась леди Фан. — Как же это странно. Графиня тогда казалась мне добрейшей женщиной, так привязанной к племяннику.　

— А мне после знакомства с ней показалось, что давлюсь вареньем и не могу от него отплеваться, — заявила Эль, — терпеть не могу варенье. Прошу прощения у высокородных леди за такие низменные выражения. Но они помогают лучше выразить мысли, правда же.　

— Видно, меня в Нивере первым делом накормили кислятиной, и хотелось именно варенья, — пошутила Тьяна.　

Думать о том, что графиня Каридан могла…　

И оказаться так обманутой! Но об этом теперь нельзя было не думать.

А Овертина?..　

Их ждали. В башне над воротами горел огонь, и сами ворота распахнулись заранее — стучать не пришлось.　

Первой, кого увидела Тьяна, была маленькая монахиня в темно-бордовом платье и сером платке, закрывающим сзади половину спины — в этой обители одевались в темно-бордовое и серое. На ее груди на толстой витой цепочке висел круглый медальон размером с кулак, красноречиво поясняя положение своей владелицы, это и была сама настоятельница. Еще одна монахиня держала в руках масляный фонарь.　

— Наконец-то, — воскликнула Рамуана, — мы уже волновались! Все в порядке? Ну, теперь можно вздохнуть! — она окинула Тьяну внимательным взглядом, — как вы похожи на бабушку, моя дорогая. Ну, пойдемте же скорее…　

Сначала она подвела их к Огню во дворе — огромному очагу под двускатной крышей, не затухающему ни днем, ни ночью, и все приехавшие бросили в огонь по полешку.　

В потемках монастырь казался огромным, темным и почти пустым, свет горел лишь в немногих окнах. Но, переступив порог следом за Рамуаной, они сразу попали к освещенную комнату. Свечи в массивном подсвечнике горели ярко, молодой священник раскладывал на столе фолианты, которые вынимал из распахнутого сундука. Он нехотя оторвался от своего занятия, чтобы ответить на приветствие.　

Священник оказался ненамного старше Тьяны.　

— Отец Дорин, — представила его Рамуана, — он даже в поздний час не желает забыть о делах и отдохнуть.

Изнуряет себя.　

— Об этом деле забывали слишком долго, мать Рамуана, — буркнул священник недовольно.　

Настоятельница лишь кивнула, и повела гостий дальше. Пояснила:　

— Отец Дорин занят восстановлением старого Храма, который сгорел около тридцати лет назад. Это очень древнее священное место, жаль, что им не занялись раньше. Сейчас там расчищают место от зарослей, как только потеплеет, начнется основная работа, надо по старым чертежам отстроить все, как было. Уже к осени, надеемся, Храм будет стоять.　

— Это тот самый храм, возле которого был ранен Вилен Каридан? — не удержалась Тьяна.　

— Именно, — Рамуана обернулась, — ах, да, действительно, вы ведь тоже там были. Печальный случай…　

Та же монахиня, что с фонарем встречала карету, принесла горячий ужин, совсем простой — свежий хлеб, кашу с изюмом и чай. Тьяна, леди Фан и настоятельница сидели за столом в маленькой комнате.

Еда показалась настолько вкусной, что Тьяна сразу съела больше, чем за обедом в Нивере — там у нее последнее время что-то не было аппетита. Если бы еще матушка Рамуана не смотрела с такой жалостью…　

— Рада, что вы здоровы и хорошо себя чувствуете, дорогая, — сказала она.　

— Это у нас семейное, — бодро заявила леди Фан, — я тоже прекрасно себя чувствовала до самых родов.

Рамуана, прошу, нам хотелось бы знать твое мнение. Леди Овертина Айд и лорд Торин Трайверин — они могут быть парой? Венчаться?　

— Парой, венчаться?! Не пугай меня, Элла, — настоятельница издала короткий смешок, — их кровное родство не подтверждено официально, но не секрет вообще ни для кого. За такое им не поздоровится, а венчание просто невозможно, огонь погаснет.