Страница 41 из 206
— Это совершеннейшим образом неприемлемо! — Софья Петровна явно колебалась, не зная, как поступить. Внезапно собака вырвалась на свободу из рук лакея и побежала в сторону Лизы под громкий визг мадам Вдовиной и Ирины. Девушка поднялась с места и сумела схватить щенка прежде, чем тот ускользнул от ее рук.
Он был таким теплым и полным жизни. Лиза чувствовала, как бешено бьется сердечко под ее пальцами, и с каждым его биением в ней что-то просыпалось. И она улыбнулась восторгу щенка, с которым тот завилял хвостиком. Улыбнулась открыто и радостно, как давно уже не улыбалась.
— D’accord, — смирилась Софья Петровна, видя радость на лице Лизы и свет, которым засияли ее глаза. — Мы принимаем сей дар. Подождите в коридоре, милейшие, покамест ответ напишу.
Лиза сперва не слышала Софью Петровну, со смехом наблюдая, как щенок бегает по комнате, то и дело пробуя запрыгнуть на канапе к мадам Вдовиной, но всякий раз падая на ковер. Это был тот самый малыш, которого Дмитриевский показал ей когда-то на псарне. Трудно было не узнать знакомый окрас и своеобразный узор из пятен на его теле.
— Извольте прочесть, — Софья Петровна с минуту трясла запиской, что получила от хозяина усадьбы. — Надобно подумать над ответом…
Знакомый резкий почерк, под стать нраву его обладателя. Лиза с трудом удержалась, чтобы не провести пальцем по этим строкам, представляя, как Александр пишет их, сидя за столом в библиотеке. Вряд ли они несли в себе некий скрытый смысл. Но Лиза прочитала записку несколько раз, прежде чем подняла взгляд на внимательно наблюдающую за животным Софью Петровну.
«Мне весьма жаль, что охота не доставила mademoiselle Вдовиной должного удовольствия. Вдвойне сожалею, что гон стал причиной ее недомогания. От души надеюсь, что мой подарок сумеет сгладить впечатление от тех неприятностей, что mademoiselle повстречала в моем имении, а также скрасить ее вынужденное одиночество. Смиренно прошу принять это существо».
Радость, с которой Лиза поначалу встретила записку, куда-то испарилась уже после третьего прочтения. Чем больше она вчитывалась в эти строки, тем больше отчего-то злилась на адресата. Она не увидела ни раскаяния, ни тем паче извинений за свое поведение. А в словах «вынужденное одиночество» и вовсе чудилась скрытая насмешка, словно Дмитриевский прекрасно понимал причины ее затворничества.
— Дар принят, madam mere? — холоднее, чем хотела бы, спросила Лиза, чувствуя, как гаснет восторг. Даже касание мокрого носа щенка, которым тот ткнулся ей в ладонь, не воскресило его.
— Это не цветы и не корзина фруктов, что полагается при такой оказии, но разве наш Аид не слывет excentrique[125]? — пожала плечами Софья Петровна. — Коли желаете принять, я неволить не стану. Тем паче, полагаю, это из его псарен… а собаки нынче в цене…
Лиза написала в ответ всего одну фразу, прекрасно зная, что та станет очередным уколом в сторону графа. И видит бог, ей действительно хотелось уколоть его.
— «Je vous remercie de votre bonte»[126]. Доброту? — фыркнула Софья Петровна, понимая, как забавно звучит это слово по отношению к адресату записки. — И все? Я удивлена, ma chère… вы делаете успехи. Froideur![127] Вот ваш козырь к числу тех, что подарила вам природа… Постарайтесь подолее удержать эту маску. Помните о танце. Шаг назад, шаг вперед.
Лиза помнила. Именно о танце она думала, когда Софья Петровна удалилась к ужину тем же вечером. О том самом странном танце, что видела во сне в ночь после новогоднего бала. Горящий взгляд, сопровождающий каждое движение. Сильные руки на ее теле, где преградой служило лишь тонкое полотно сорочки…
Обеспокоенно заворочался щенок, свернувшийся клубком возле нее на канапе. Весь минувший день он бегал по комнатам, высунув язык, а теперь, утомившись, беспробудно спал, даже не обращая внимания на пальцы Лизы, гладящие его шерстку. А Лиза смотрела на него и вспоминала, как улыбнулся Александр, когда она с восторгом приняла щенка в свои ладони в тот день на псарне. Каким светом озарились темные глаза, меняя его облик до неузнаваемости…
Нынче гладя одной рукой щенка, в другой Лиза сжимала медальон. Так сильно, что он впивался ей в кожу, причиняя боль. Отрезвляя ее от тех воспоминаний, что кружили голову. Заставляя вернуться сюда, в эту темную комнату, отрешиться от мыслей, связанных с этим человеком.
Громко треснуло в печи полено, разрывая на миг удивительную тишину, которой была наполнена темнота. И Лиза не услышала, как приоткрылась дверь в покои, и чья-то тень неслышно скользнула в комнаты. Зато услышал Бигар[128], как назвала Лиза щенка. Он резко приподнял голову и повел ушами. В тот же миг девушка испуганно вскрикнула, когда пасть щенка обхватили чужие пальцы. Малыш попытался зарычать через стиснутые челюсти, но уступил силе, едва слышно испуганно заскулив.
— Прошу тебя, отдай его лакеям, — прошептал мужчина, второй ладонью проводя по спине Лизы, не менее испуганной, чем щенок. — Пусть его выведут во двор.
Она не посмела ослушаться, быстро подхватила Бигара на руки и вышла в соседнюю комнату, откуда кликнула лакея. Лизе казалось, что тот непременно удивится ее дрожащим рукам и тому, что она сидит в темноте, лишь при тусклом свете лампадки у образов. Но лакей даже не изменился в лице, принимая из ее рук щенка, только кивнул на просьбу вывести того во двор на прогулку.
Когда Лиза вернулась, мужчина стоял у окна, наблюдая за луной, что уже пошла на убыль, но давала достаточно света для того, чтобы видеть лицо собеседника. Девушка медленно приблизилась к нему.
— Как вижу, он выполнил то, что намеревался, — тихо произнес мужчина и, заметив недоумение на ее лице, добавил: — Этот выжленок. Alexandre хотел отдать его тебе еще несколько дней назад, после вашей прогулки. Весьма дорогой подарок. Ты его оставила? Разве забыла, что она не любила собак?
— Она, быть может, не любила, у меня же нет неприязни. И граф знает это, — ответила Лиза. — Еще в тот день я рассказала ему, что в имении до смерти отца была псарня, и я там частенько бывала.
— Не знал о том, — пробормотал мужчина, и Лизе вдруг захотелось заметить, что он вообще мало, что о ней знает. Но она промолчала, понимая, что дразнить или злить его сейчас не следует. Иначе он уйдет, и она не добьется того, что задумала еще днем, когда получила подарок от Дмитриевского.
— Знать, это и верно уловка, — задумчиво проговорил он, вдруг поднимая руку и касаясь ее волос, свободно падающих на плечи.
Лиза была не прибрана, в домашнем платье. И выглядела такой невинной и до боли родной. Оттого словно чья-то невидимая рука сжимала его сердце, как и всякий раз, когда он был так близко к ней.
— Ты в полном здравии, ma bien-aimée, как я вижу, — продолжил мужчина. — Я уж было встревожился, а после разгадал… Но тогда и он поймет.
— Мне нет до этого дела, — вдруг вспылила Лиза и схватила руку, ласкающую ее волосы.
— И напрасно, — заметил он. — Зачем ты послала ко мне записку? Зачем звала? Ловушку расставила, верно? Выжленок должен был выдать лаем, или мать твоя вернется ранее срока. Что задумала, душа моя? Что? Хотя… выжленок твой не сумел голоса подать, а madam mere отвлекут…
Она едва не скривила губы, услышав эти слова. Ей казалось это таким превосходным планом. Их застают наедине, в темноте, которую только лунные лучи разгоняют несмело по углам. И тогда у него не будет иного выхода, как пойти с ней под венец. Иначе… впрочем, она не думала, что будет иначе, уверенная, что сумеет перехитрить его.
За размышлениями Лиза не успела заметить, как прядь ее волос была намотана на его ладонь. В тот же миг он чуть притянул ее к себе, понимая, что этим движением причиняет ей легкую боль. Боль была еле ощутима, но ясно говорила о том, что шутить с ним впредь совсем не следовало.
— Игру свою затеять решила? Никогда не садись играть супротив того, кто более искусен в том. Хотя… — Лиза заметила, как он вдруг довольно улыбнулся: — Не ожидал от тебя, ma bien-aimée, совсем не ожидал. Моя умная девочка…