Страница 101 из 206
Вот он! Тот шанс, о котором так давно мечтала Лиза. От волнения она даже не смогла сразу подобрать слов, обрадовавшись, что наконец-то расскажет ему о тех причинах, что привели ее сюда. И совсем не обратила внимания на интонацию, с которой Александр произнес последние слова, сложив перед собой пальцы «домиком» и внимательно наблюдая за ней.
Ее маленький братец… ее сердечко… ее Николенька… О, Александр непременно поможет ей вернуть брата. Ведь он поймет…
— У меня есть брат. Совсем еще мальчик… лишь ради брата… иначе бы никогда! Не смогла бы! Он для меня все…
Она нервничала, путалась в словах. Ей вдруг захотелось подойти к Александру и опуститься у его ног на ковер, взять его за руку и рассказать все-все о маленьком Николеньке, об их сиротстве и тесной связи, намного более крепкой, чем бывает у сестры и брата.
— Как его имя? Сколько ему лет? Где он сейчас? Что за нужда у него?
От отрывистого и резкого тона Александра Лиза совершенно растерялась. Оттого и отвечала неуверенно, а на последние вопросы только и смогла пролепетать: «Я не знаю…»
Александр резко встал с кресла и шагнул к столику у окна, на котором Лиза с удивлением заметила поднос с графином и бокалы. Он плеснул в бокал темно-красного вина и одним махом осушил его до дна, а потом вдруг бросил об пол. Бросил с такой яростью и силой, что Лиза с трудом удержалась от крика. Осколки хрусталя разлетелись в разные стороны, а часть их с жалобным звоном захрустела под подошвами мужских туфель.
Заметив, что граф направился к ней, Лиза резко отпрянула и стала отползать от него вглубь постели. Но Александр оказался гораздо проворнее и успел придавить коленом подол ее платья.
— Значит, причиной твоего появления здесь явилась любовь к брату, — бесстрастно проговорил он, но теперь, когда был так близко, Лиза разглядела, каким огнем горят его темные глаза, ставшие почти черными от едва сдерживаемой злости. — Именно любовь к брату привела тебя сюда, заставила лгать и изворачиваться и даже довела до моей постели.
Лиза невольно ахнула от грубости этих слов. Никогда и никто не разговаривал с ней в таком тоне. Но больнее всего было понимать, что эти слова не несут в себе ничего, кроме правды.
— Вы не смеете со мной так разговаривать! Как и не смеете находиться здесь в таком виде и в такой час… Ни один благородный мужчина не явится в комнату к девице и не будет вести себя подобным образом.
Она изо всех сил дернула подол на себя, пытаясь высвободиться, однако ее попытка не увенчалась успехом: он пошатнулся, но все же удержал равновесие.
— Смею ли я напомнить тебе, что здесь не столько твоя комната, сколько мой дом? И что я волен делать в этих стенах все, что пожелаю. И что еще неизвестно, насколько благородна кровь в твоих жилах.
— Что это значит?! — ошеломленная его заявлением Лиза даже перестала вырываться.
— Что это значит? — переспросил Александр, упираясь руками в постель и придавливая подол ее платья теперь не только коленом, но и ладонью. — Я полагаю, едва ли мое состояние и титул был целью в игре, что затеяна была вами, mesdames. Венчание — да, но вот что должно было стать истинным итогом вашей авантюры? Чего вы так желали в этом браке? Если бы алчность сподвигла вас на то, не было бы нужды появляться под чужим именем в моих землях. Значит, здесь иное… значит, союз с вами должен принести мне что-то такое, что стало бы мне поперек горла. А что могло быть слаще, чем соединить меня узами с особой мещанской крови? Или того более — с крепостной. Удивительно тонкая месть!
Лиза была настолько поражена его словами, что не смогла сдержать громкий нервный смех.
— Какая чушь! Вы сошли с ума!
При этом она упустила момент, когда он придвинулся еще ближе. Ей пришлось выгнуться, чтобы хоть немного отстраниться от него. Но дальше деваться было некуда, колено Александра уже почти вплотную прижималось к ее бедру, скрытому подолом платья. С легким трепетом в душе, она не могла не подумать, что еще немного и он нависнет прямо над ней на руках… совсем как тогда…
— Чушь? Крестьянку можно нарядить в барские платья и обучить манерам, как девицу благородных кровей. И едва ли кто отличит в таком случае дворянку от холопки, — Лиза возмущенно дернулась, когда он попытался обхватить пальцами ее подбородок, словно желая разглядеть ее лицо со всех сторон. При этом она не удержалась и все-таки упала спиной на постель. Хотела тут же подняться на локтях, но рука Александра одним быстрым движением придавила ее плечо к кровати.
— Но ты не крестьянка. Я знаю то доподлинно, — задумчиво произнес он. А потом провел указательным пальцем свободной руки по ее лицу — от самого виска до уголка губ. — У нас здесь совсем иная история…
— Немедленно уберите руки, — твердо проговорила Лиза, несмотря на то, что внутри вся дрожала от страха перед тем, что вдруг вспыхнуло в его глазах. Ей показалось, что сейчас Александр сомкнет ладони на ее шее. — Оставьте меня…
— Это ведь не наша история, моя милая, — прошептал он издевательски, будто не слыша ее последней фразы. — Тобой действительно двигала любовь. Именно она привела тебя сюда, в эти стены. Но не к брату, милая. Нет! Ты не холопка в барских одеждах. Ты наивная девица, покинувшая родной кров в попытке поймать за хвост птицу удачи. Твоя история похожа на сотни других. Соблазненная и обманутая. Проданная во имя придуманной для девичьих ушей нелепицы. Разве ты не знала, что именно такая судьба ожидает тебя в итоге, как и всех соблазненных? Ведь эта прекрасная сказка о счастливой любви до гроба и делает со временем из невинных овечек последних распутниц и шлюх, верно?
От грубых слов Александра у Лизы закружилась голова и зазвенело в ушах. А рука, несдерживаемая его хваткой, вдруг взметнулась сама собой и отвесила ему звонкую оплеуху. Странное чувство дежавю. Ведь когда-то это уже было — и тяжесть его тела на ней, и пощечина, от которой так больно загудела ладонь.
— Что он пообещал тебе? — не обращая внимания на пощечину, продолжал Александр. Он просто поймал свободную ладонь Лизы и с силой прижал к постели, теперь уже вовсе ее обездвижив. — Обещал ли он, что стоит тебе только покинуть отчий дом вместе с ним, и ты обретешь все радости рая? Обещал ли, что у вас будет идеальное семейство, а он станет самым лучшим на свете супругом для тебя? Что будет холить и лелеять тебя всю жизнь до гробовой доски? Что еще он обещал тебе, когда целовал твои губы и ласкал тебя? Мы все лжецы, моя милая… Мужчина всегда говорит то, чего требуют обстоятельства, лишь бы получить желанный приз. И то, что ты была со мной, что ты была моей, что отдалась мне — явное свидетельство того, что все мы лжецы.
«…Слова всегда красивы, но что таится за ними, в той глубине, куда не под силу порой заглянуть?..» — вспомнились тут же слова мудрой Софьи Петровны, которая предупреждала Лизу, что не следует так безрассудно вверять собственное сердце мужчине. Как же она была права!
Сил выносить эти жестокие слова больше не осталось. Лиза закрыла глаза, отгораживаясь от Александра блаженной темнотой. И если бы могла, если бы он не держал ее руки, то закрыла бы и уши, чтобы ничего не слышать. Боль раздирала ее тело с такой силой, что стало трудно дышать. А слез, от которых в таких случаях становилось легче, не было.
Внезапно тяжесть его тела исчезла. Александр слез с кровати, снова отошел к столику и налил себе вино в единственный уцелевший бокал. Лиза слышала, как с шумом полилось вино из графина, как звякнул хрусталь. Потом были долгие минуты тишины, к которой оба прислушивались с каким-то напряженным вниманием. И именно Лиза нарушила ее, когда, сев в кровати и устремив взгляд в его спину, глухо проговорила:
— Ты ведь тоже отменный лжец.
Она заметила, как слегка дрогнули его плечи, как напряглась шея над воротом халата. А потом он равнодушно произнес:
— Наипервейший и наиотменнейший из всех. Разве ты не знала прежде?
— Знала, но почему-то отказывалась верить, — так же бесстрастно, как он, сказала Лиза, удивляясь спокойствию своего голоса. Ее душа рыдала, а голос был таким безмятежным, словно и не было этой дикой боли в сердце. — Я не удивлюсь, если ты знал о многом еще до того, как я ступила тогда в библиотеку.