Страница 11 из 26
– Ясно, почему ты разговор о купле ладьи завел. Вы все же решили бежать. Нет, ты не думай ничего. Я-то одобряю, да по реке вам далеко не уйти.
– Никто не собирается бежать! – повысил голос Нагой.
– Ну нет так нет. Не мое дело. Не шуми только, сам же просил, чтобы разговор наш никто не слышал.
– Значит, по рукам?
– По рукам, боярин.
Нагой и Табанов пожали друг другу руки.
– Теперь-то отужинаешь? – спросил купец.
– Нет, Федор, идти надо. Но перед тем как уйти, скажу, что беспокоит меня твой товарищ. Ведь без него, как я понял, ты ничего сделать не сможешь.
– Мой товарищ – человек надежный, раньше за Ивана Грозного стоял, теперь за сына его Дмитрия. Так же дьяка презирает, как и я.
– Ладно. Цену-то за ладью определи.
– Ты насчет найма или покупки?
– Я насчет того и другого.
– Ну тогда так. За наем с царевича дорого не возьмем, а то и даром дадим. Коли повредите судно, то ремонт оплатите, а коли покупать надумаете… Слыхал я, что Битяговский поприжал вашу семью в деньгах. Значит, поступим так. У тебя перстень, смотрю, золотой с большим камнем. Дорогой поди?
– Дорогой.
– Вот, если не против и обменяемся. Но коли деньгами, то цена та же, что и перстня твоего.
– Договорились. – Михаил Федорович поднялся с лавки, надел кафтан. – До прихода судна видеться не будем. Если что передать надо, то через жену и кормилицу. Встретимся, когда придет ладья.
– Пойдем, гость дорогой, провожу.
– Я и сам дорогу найду.
– Найдешь, конечно, только кто за тобой ворота закрывать будет да собак с цепей спускать? – Табанов накинул на себя тулуп, надел шапку, рукавицы, проводил Нагого до ворот.
Михаил Федорович вошел к сестре без стука, выдохнул, присел на скамью справа от нее.
– Уф, Мария, ну и погода, думал, назад не дойду, заметет. Сугробы на улице огромные, таких еще не бывало.
– Давай о деле, Михаил. Что за погода на улице, мне известно.
– Я обо всем с купцом договорился. – Михаил слово в слово передал вдовствующей царице свой разговор с Табановым.
Она внимательно выслушала его и задумалась.
– Что-нибудь не так, сестра? – осторожно спросил Михаил.
– Нет, ты все правильно сделал.
– Тебя смущает то, что купец сразу согласился помочь нам?
– Нет. Он ничего не теряет, помогая нам, а приобрести может многое. Если побег не удастся и Годунов учинит следствие, то в чем смогут обвинить этого торговца рыбой? В том, что он сдал нам внаем ладью? Или продал? Так на то он и купец, чтобы делать то, что выгодно.
– Но за наем он денег может и не взять.
– Это легко объяснить. Из уважения к царским особам. За такое не наказывают. В участии в заговоре его тоже не обвинишь. Обычная сделка. Почему Битяговскому не доложился? Так он и не обязан отчитываться перед дьяком. Так что в случае провала нашего дела Табанову ничего не грозит. А вот если на престол взойдет Дмитрий, то этот купец тотчас же напомнит нам о себе.
– Это если он завтра с утра не побежит к Битяговскому.
– Не побежит. Купцы народ расчетливый. От дьяка ему выгоды нет. Ну а коли побежит, то мы тут же об этом узнаем. Битяговский сразу явится к нам за объяснениями. Ничего, пусть. О чем мы просили купца? Всего лишь о найме судна для прогулок царевича по Волге. Они ему на пользу, это любой доктор скажет. Борискин посланец заподозрит заговор? Может. Только доказать не сумеет, а потому и докладывать Годунову не станет, не захочет получать нагоняй за то, что не разнюхал все, как следует. А нам придется обращаться к князю Губанову. Иван Петрович имеет сильные связи, поможет. Ступай, Михайло, ты сделал дело, отдыхай. Теперь очередь за Гришей.
Далее все шло по плану Марии Федоровны. Григорий проверил надежность Бояна Каратаева. Он попросил его организовать встречу в Сутнице с важным московским гостем, поставил смотреть за Битяговским слугу Ивана Михайлова и убедился в том, что дьяк не узнал об этом.
Боян понял, что его проверяли, но не обиделся, знал, что нужен Нагим для осуществления какого-то замысла, весьма серьезного и тайного. Он же привлек к делу и свою родню. Нагие решили, что братья Каратаевы пригодятся на судне и в обозе.
Не подвел и купец Табанов. Новенькая ладья прибыла в Углич в двадцатых числах апреля. Купец подтвердил сделку. Осталось окончательно договориться с князем Губановым, и можно было начинать реализацию плана.
К маю основные приготовления к побегу были закончены. Мария Федоровна успокоилась. Оставалось получить послание от князя Губанова, который обещал не только встретить и укрыть семью Нагих, но и снестись с польским двором, договориться о принятии царевича Дмитрия с родней в Кракове.
В субботу 15 мая 1591 года Дмитрий встал здоровым. С утра уже было жарко, и весь день обещал быть знойным, оттого в древнем городе Угличе было как-то слишком уж тихо.
Мария Федоровна взяла сына с собой в Спасо-Преображенский собор на обедню, которая продлилась почти до полудня.
Когда они вернулись к дворцу, Дмитрий увидел во внутреннем дворе своих товарищей и попросился:
– Мама, отпусти меня погулять. Вот и ребята ждут.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо! Голова не болит, слабость прошла. Я здоров, мама.
– Ладно, только подожди немного.
Царица позвала няньку Волохову, кормилицу Тучкову и постельницу Колобову.
– Царевич играть будет. Смотрите, чтобы не отходил далеко от крыльца, – наказала она женщинам.
– Да, царица, – ответила за всех Волохова.
Мария Федоровна осмотрела двор, поправила царевичу волосы и прошла во дворец.
Дмитрий подбежал к товарищам и спросил:
– Во что играть будем?
– Это тебе решать.
– В тычку. Ножички с собой есть?
– Есть, – ответил Петр Колобов, самый старший из ребят.
– Тогда проводи черту.
– Может, кольцо?
– Нет, сначала черту.
Колобов подчинился.
Дмитрий достал «сваю» – четырехгранный небольшой, но острый стилет.
– Кто кидает первым? – спросил Колобов.
– Пусть сначала Бажен Тучков, потом Ванька, Гришка, за ними ты, Петруша, а последним я.
Смысл игры сводился к тому, чтобы воткнуть свой нож в землю как можно дальше от черты.
На первый раз победил Петруша Колобов. Дмитрий уступил ему совсем немного.
– Еще раз? – спросил Колобов.
– Нет, теперь в кольцо.
Петруша начертил кольцо в стороне. Оно было маленьким, всего один вершок. Здесь побеждал тот, кто попадал в него. Если это делали несколько человек, то броски повторялись, пока не выявлялся победитель.
Порядок бросков Дмитрий определил тот же.
Все промахнулись.
Царевич взял «сваю» за рукоятку и неожиданно замер.
– Кидай! – крикнул Петруша.
Но царевич попятился и закричал:
– Осип, Никита, Данила, они… ножи… убить пришли.
Мальчишки оглянулись. Поблизости не было никого из тех, кого назвал Дмитрий.
Почуяв неладное, к царевичу пошла Арина Тучкова.
Лицо Дмитрия вдруг перекосилось, пальцы скрючились, «свая» выпала из рук. Он вскрикнул, упал на землю и забился в судорогах.
Ребята испугались и отбежали к крыльцу.
Возле царевича уже была Тучкова. Следом за ней к нему подбежали Василиса Волохова и Мария Колобова.
Дмитрий лежал навзничь, лицом в землю. Арина приподняла его голову, повернула ее, а затем стала укладывать царевича на спину. И тут из его шеи ударила кровь. Видимо, стилет вонзился в шею, когда Тучкова поворачивала голову. Она прижала мальчика к себе и дико закричала.
Колобова отняла тело Дмитрия у Тучковой. На нее смотрели стекленеющие глаза ребенка, в которых застыли страх и боль.
Петруша Колобов бросился во дворец, где в это время обедала Мария Федоровна. Она услышала громкие крики. Страшная догадка пронзила ее мозг.
– Что? – выкрикнула царица.
– Беда. Царевич, играя ножичком, упал в припадке, порезал горло. Перед этим он крикнул, что Осип, Никита и Данила пришли с ножами, чтобы убить его, – прохрипел мальчишка.