Иллюзии, навеянные мечтой

Линали опустила голову и, сжав руки в кулаки, процедила сквозь зубы:

— Заткнись, не неси чепуху.

— Вспомни о видениях, — настойчиво продолжал тот, — которые с недавнего времени стали донимать тебя.

— Откуда тебе известно об этих видениях? — замерев, спросила она, изумлённо уставившись на брата и успев заметить секундное замешательство на его лице, добавила: — Я ведь ничего не рассказывала.

— Эм, ну вот видишь, а ты утверждала, что не больна. — На губах мужчины заиграла слабая циничная улыбка, и девушка с трудом удержала себя от того, чтобы не ударить его по лицу. — Сама посуди, будь ты здорова, разве с тобой происходили бы все эти странности?

Тики как бы невзначай сделал пару шагов ей навстречу, и та, машинально отступив, упёрлась в туалетный столик да ухватилась руками за его края.

— Эмилия сказала, мол, эти галлюцинации проявились у меня ещё с детства. Но это же наглая ложь! Вы все обманываете меня!

— И чем ты это докажешь, сестрёнка? — скрестив руки на груди, насмешливым тоном спросил собеседник.

Аллен… мы с ним связаны, — подумала девушка. — Этим видениям подвержен и он, а значит, я не сумасшедшая. Но как тогда всё это объяснить? Чёрт возьми, как же я запуталась…

Интуиция подсказывала Линали, что рассказывать об этом Тики уж точно не стоит: он либо не поверит, либо это может обернуться проблемами для самого Аллена. В итоге она, уверенно взглянув на него, ответила:

— Ничем. Я просто знаю это.

В этот раз мужчина не выдержал и засмеялся. Девушка же от злости сжала края столешницы так, что начали неметь пальцы.

— О да, это о-очень весомый аргумент, — продолжая раздражающе хохотать, сказал Тики.

Вскоре Линали настолько взбесил этот смех, что она, не задумываясь, нашарила на столике гребень с металлической ручкой да швырнула его в обидчика. Тот, к её удивлению, сумел увернуться лишь в последний момент. По всей видимости, ему это не понравилось, потому как он с угрожающе-недовольным видом воззрился на девушку.

— Ай-яй-яй, сестрёнка, — он погрозил пальцем так, как будто обращался к нашкодившему ребёнку. — Нехорошо так обходиться с родным братом.

Немного опешившая собеседница, опять же не подумав, ляпнула:

— Да брата, вроде тебя, врагу не пожелаешь.

Тики, хмыкнув, подошёл к Линали вплотную, и та, испугавшись, нервно сглотнула.

— Не волнуйся, милая, я закрою глаза на твои выходки, — ласково сказал он, заправив ей за ухо длинную прядь волос. — Ведь твоя злость ко мне вполне оправдана. Надеюсь, что когда-нибудь ты меня простишь.

— Вряд ли.

Собеседник сделал вид, что расстроен, а девушка отвела взгляд в сторону.

— Всё думаешь об Аллене? — вдруг спросил он. — Мечтаешь о том, как бы сбежать с ним?

На мгновение у Линали перехватило дыхание, а сердцебиение участилось. Вновь посмотрев брату в глаза, она дрожащим голосом произнесла:

— Это всё, чего я хочу.

Какое-то время Тики с бесстрастным выражением лица наблюдал за тем, как девушка всеми силами старалась сдержать слёзы и как быстро сдалась, дав волю эмоциям. Она просила отпустить, дать свободу, в которой так нуждается. И он отчётливо видел, понимал это. Но… не чувствовал ничего.

Не пытайся взлететь, милая, — думал он, — ведь твои крылышки уже давно оборвали. Хотя ты и сама осознаёшь это…

С самого начала Тики не отрицал, что ему нравится смотреть на то, как Линали страдает. В той или иной мере это приносило ему удовольствие.

Горечь отчаяния — это опьяняло лучше любого вина. И всегда хотелось ещё.

— Мне сказали, что ты отказываешься принимать лекарства.

Девушка, поняв, о каких «лекарствах» идёт речь, оттолкнула брата от себя и отбежала в сторону.

— Нет, ни за что… — выставив перед собой ладонь, с плохо скрываемым страхом в голосе заговорила она. — Даже не вздумай!

Мужчина тем временем достал из кармана небольшой шприц, от одного вида которого Линали затрясло так, что стали подкашиваться ноги.

— Пойми, сестрёнка, тебе это необходимо, — вкрадчиво-успокаивающим голосом сказал Тики и улыбнулся. — Это поможет тебе выздороветь.

— Чёрта с два! От этой дряни мне становится только хуже!

Естественно, доводы сестры не были никак восприняты, поэтому она, решив сопротивляться до последнего, кинулась к выходу, но стоило ей дотронуться до дверной ручки, как брат, в мгновение ока оказавшись рядом, схватил её одной рукой за волосы и потащил к кровати. Линали, крича от боли, всячески пыталась вырваться, однако силы Тики многократно превосходили её собственные. Он бросил девушку на кровать и, дабы удержать, уселся сверху, после чего, запрокинув руки ей за голову, намертво сжал пальцы на тонких запястьях.

— Нет, нет, нет… не смей! — не оставляя попыток высвободиться, кричала она.

— Когда же до тебя, наконец, дойдёт, что я всего лишь хочу помочь, — проговорил брат и, сняв зубами колпачок со шприца, с ювелирной точностью сумел попасть в вену девушки, что находится на внутренней стороне локтя. — Это лекарство подавит галлюцинации.

Линали моментально замолкла и обмякла. Казалось, будто ей вкололи лошадиную дозу успокоительного. Ужасно захотелось спать. Тики ухмыльнулся, тыльной стороной ладони аккуратно вытер слёзы со щёк сестры и склонился к её лицу.

— Не бойся, это побочный эффект. Скоро всё пройдёт.

С этими словами он легко дотронулся до её губ своими. Напрочь обессиленная девушка смогла только немного отвернуть голову. Перед тем как потерять связь с реальностью, она с трудом расслышала фразу, которую брат прошептал ей на ухо:

— Слишком уж много от тебя проблем, дорогая.

Комментарий к Глава 10. Мелодия стенания

Каюсь, каюсь… Только не злитесь, дорогие вы мои читатели)

Если вам не сложно, то подбодрите меня, ну, или же раскритикуйте…

========== Глава 11. Диссонанс ==========

Перед глазами Дейзи предстала до боли знакомая картина: маленькая кухонька, по одному внешнему виду которой можно прийти к выводу, что хозяева в этом доме скорее выживают, нежели живут. Облупившаяся штукатурка на стенах и потолке, местами прогнивший деревянный пол да тонкий слой копоти, что оседал на поверхности старой кухонной мебели десятилетиями — всё это отнюдь не придавало сему помещению уюта.

— Милая, ты закончила?

Перед сидящей на деревянной скамье девушкой стояла тарелка со странной — должно быть, съедобной — жижей. Дейзи чувствовала, как болтает ногами, недостающими до пола, как подпирает кулаком щёку и с явной неохотой ковыряется ложкой в содержимом глиняной посуды. Вот только повлиять на происходящее ей не удавалось. Более того, это тело по всем признакам принадлежало маленькой девочке. Похоже, единственное, что она могла делать — наблюдать со стороны, то есть видеть глазами этого ребёнка.

То ли сон, то ли воспоминание.

— Мамочка, можно я не буду доедать этот суп? — спросила девочка, с жалобным видом подняв взгляд на женщину, что стояла спиной подле мойки и вытирала посуду сухой тканью. — Он не вкусный.

Та вздохнула и, повернувшись вполоборота, со слабым упрёком сказала:

— Дейзи, ты же знаешь, мы не в том положении, чтобы довольствоваться лишь только вкусной едой.

Лицо молодой женщины выглядело измождённым: чересчур бледное и осунувшееся. Некоторые пряди светлых волос, наспех собранных в пучок на затылке, отливали сединой. Тело же её страдало от болезненной худобы.

— Да, мамочка, — расстроенно кивнула она, после чего спросила: — А папа придёт сегодня домой?

Закончив возиться с посудой, женщина присела напротив девочки и, уперевшись локтями о стол, приложила ладони ко лбу.

— Не знаю. Надеюсь, что нет.

Маленькая собеседница, с пониманием восприняв эти слова, прикусила нижнюю губу и, осторожно прикоснувшись к руке матери, сказала, точнее констатировала:

— Ты ведь не любишь папу. Может, стоит, наконец, прогнать его?

На секунду женщина замерла и, испустив едкий смешок, ответила:

— Это не так-то просто сделать.