Страница 3 из 4
Больше всего в данный момент меня заботит рана у Софьи на голове: теперь я точно знаю, что не бил её. На видео – жёсткий уродливый секс, но не более того. Физического насилия я не припоминаю, и камера ничего подобного или похожего не сняла.
Просматриваю записи видеонаблюдения по её возможному передвижению по территории клуба, вижу, как она выходит, как идёт, немного шатаясь, как останавливается, опустив голову на ладонь…
В этот момент чувствую вкус крови во рту – это я, кажется, прокусил свою губу…
Софья снова двигается, подходит к мусорному контейнеру и с диким остервенением (откуда силы только взялись?) запихивает простыню в бак. После двигается в сторону тротуара, оглядываясь по сторонам, как будто ищет свободное такси, внезапно останавливается, стоит какое-то время, склонив голову, затем падает… Нехорошо падает: так, что я, глядя на это видео, даже подскочил, чтобы поймать её…
Ясно, теперь ясно, почему голова у неё разбита. Выдыхаю своё облегчение и даже, кажется, улыбаюсь – главное, не бил, руку не поднял, иначе как жить-то после такого? И этот груз не знаю, как повезу теперь, а если б ещё и избил…
Внезапно задумываюсь о смерти. О собственной.
Что есть смерть? Переход из одного состояния в другое. Вот ты был и вот тебя уже нет. И ты даже не сможешь огорчиться – тебя ведь уже нет. Выходит, не жить лучше, чем жить – нет боли, нет страданий, нет переживаний. Просто вдохнуть больше порошка из пластикового пакета, и всё исчезнет. Всё прекратится, остановится. Для тебя.
А для остальных останется ведь так, как есть. А ты уже никогда не исправишь своих ошибок – тебя ведь больше нет, а, следовательно, и исправлять некому. Значит, вначале нужно разобраться со своим дерьмом, а уж потом сваливать.
И мать…
Мать – самое важное в моей жизни. Она, в сущности, пожертвовала собой ради меня. В чём её счастье, где оно? Всё, что у неё есть – это я: неудачник Эштон. Новость о том, что её единственный сын, на операции которому она полжизни копила, не видя даже элементарных вещей, делающих женщину женщиной, вдруг умер от передозировки, практически изнасиловав перед этим собственную сестру, сведёт её если не в могилу, то в психушку точно!
И я принимаю решение пожить ещё какое-то время. А раз собрался жить – нужно прибраться: удаляю все записи с камер, с сервера, со всех виртуальных мест, где они могли бы задержаться.
Когда утром получаю сообщение от директора клуба о том, что ночная охрана в количестве трёх человек уволена в связи с пропуском смены, я сразу понимаю, что попал…
С этого момента начинается самая депрессивная глава в моей жизни под названием: «На крючке».
Моя голая задница на видео мало кому интересна, а вот почти насилуемая, но при этом по собственной воле, девушка – очень даже. Тем более, если эта девушка – дочь одного из самых известных и обеспеченных людей в штате, состоящего в элитных закрытых клубах и имеющего определённое влияние на глобальные процессы в стране.
Это и есть то, что называется «компроматом».
Я жду приговора почти месяц. За этот месяц теряю пять килограммов собственного веса, ночной сон и желание жить. Хотя последнее потеряно ещё месяц назад.
Отец давно уехал вместе с Софьей, я не успел поговорить ни с ним, ни с ней, и теперь уже проблема моей совести и мужского достоинства, если вообще уместно о нём говорить – наименьшая из всех проблем, потому что тёмные времена нависли своей угрожающей тяжестью теперь уже над всей семьёй.
Через двадцать восемь дней после моего падения я получаю сообщение:
«Думал, уничтожишь исходники на сервере, и концы в воду? Смешно!»
Нет, не думал. И мне не смешно, потому что жду вас вот уже почти месяц.
У меня появились седые волосы. Никогда не было, теперь есть…
Через неделю ещё одно сообщение, но на этот раз уже с другого номера:
«Десять миллионов $ на счёт ХХХХХХХХХХХХХ».
Отвечаю:
«У меня нет этой суммы».
Спустя сутки ответ:
«Мы знаем. Позвони своему риелтору»
Я нанимаю оценщика, и в тот момент, когда он объявляет мне результаты своей работы, я седею ещё больше – около десяти миллионов. Только в этот момент мне становится ясно, насколько сильно я «на крючке», и что имею дело не с одним человеком, а со многими.
Первое же желание – позвонить отцу. Эту идею я вынашиваю сутки – большего времени мне не дали. В итоге решаю, что смогу выпутаться сам – выставляю лот, и уже через сутки моя квартира приобретена китайским инвестором с переплатой в один миллион – я получаю на свой счёт 11 миллионов $.
Отправляюсь в банк и делаю перевод на указанный счёт, переговорив предварительно с двумя клерками и подписав кипу банковской документации – такие крупные суммы требуют «особого порядка обработки трансакций».
Вечером того же дня ещё сообщение:
«Ты слишком долго возился. Ставка выросла: ещё миллион»
И оставшиеся деньги отправляются туда же.
Поскольку основным требованием китайца было «освободить недвижимость завтра», утром пакую свои книги и вещи и переезжаю в гостиницу. Зарплата у меня высокая – на отца же работаю, поэтому могу себе позволить. Пока…
Глава 3. Ответственность
The Who - Behind Blue Eyes
Отец и Софья возвращаются из путешествия два месяца спустя после случившегося. К этому моменту я уже бездомный, похудевший, немного поседевший топ менеджер:
- Ты не слишком ли усердствуешь на работе? – спрашивает отец, внимательно разглядывая мой в корне поменявшийся облик.
Судя по его глазам, он всё ещё не знает… Софья, очевидно, так и не сказала, а церберы не смогли вынюхать, ну, или не там искали.
- Были некоторые проблемы… - отвечаю, и это правда.
- Решил?
- Вроде бы…
- Это не результат, Эштон! – восклицает строго. - Любая проблема должна быть раз и навсегда решена, иначе работа сделана плохо!
- Хорошо, - говорю. – Понял.
- Тогда работай! Но и отдыхать вовремя не забывай…
Отец разворачивается и входит в конференц-зал, где его встречают аплодисментами – шутка ли, шеф отсутствовал почти два месяца!
«Когда такое было?» – шепчутся сотрудники. «Да было как-то, сто лет назад. Он тогда болен был серьёзно…» - отвечают старожилы.
Мне нужно поговорить с отцом, но судьба не желает предоставлять шансы. Вечером того же дня он уезжает и снова с Софьей – на этот раз в Германию.
Никто ни о чём мне не говорит: ни отец, ни Алексей, ни Лурдес – похоже, Софья так и не раскрыла тайну своего «изнасилования», а для меня она уже превратилась в многотонный груз, отрывающий плечи.
Я буквально с остервенением жду возвращения отца, перебирая в голове сотни вариантов нашего разговора, думаю о том, как сознаться в содеянном, пока однажды вечером мой телефон не высвечивает знакомое имя: «Валерия».
- Эштон…, - она не здоровается, и тяжкое предчувствие заполняет оставшиеся пустоты в моей душе.
- Да, Лера…
- Мы с твоим отцом впервые за последние… двенадцать лет поссорились.
Я выдыхаю: Боже, какое мне дело до ваших ссор… стоп! Он вернулся?
- А… он вернулся?
- Да, три дня назад. Я об этом и хотела тебе сказать… И не только.
- Не только?
- Эштон… Твой отец выхаживает все последние месяцы Соню. Дело в том, что она беременна… была.
- Что?!
- Мне кажется, тебе стоит об этом знать. Собственно, по этой причине мы с ним и поссорились: он считает, что не стоит вмешивать ТЕБЯ в это дело.
Я не спрашиваю, почему она хочет поставить меня в известность о том, что происходит с Софьей: Валерия ВСЁ знает... Знает!
- Почему…, - шепчу и не могу окончить фразу, не способен сформулировать мысль, одеть её в «подходящие» слова.
- Хочешь знать, почему она «была» беременной?
- Да!
- Ну… технически, она всё ещё… через час ей проведут операцию по удалению плода, - Лера вздыхает. – Её ребёнок умер, Эштон. Ещё вчера.
Я опускаюсь на пол, не осознавая ту дикую силу, с какой собственная рука вжимает тонкий смартфон в ухо…