Страница 1 из 4
...И пусть на куртке осядет пыль, и пусть ботинки сотрутся в хлам, пока ты веришь в меня - я жив, и пусть тебе говорят, что я - всего лишь сказка, безумный миф, мозг пожирающий страшный яд, пускай меня отрицает свет, пусть от меня отказался бог, пусть я безмолвен, и глух, и слеп, и с губ слетает последний вздох, пускай меня замели пески, пусть под ногами дрожит земля, не отнимай от меня руки, не отрекайся, держи меня.
И до тех пор, пока ты со мной, пока ты веришь в меня еще, и на губах твоих моря соль, кусает ветер поверхность щек, а сердце гулко стучит в груди, и твой румянец затмил зарю, иди за мной, лишь за мной иди.
Ищи.
Я тоже тебя ищу.
Джио Россо
Часть 1. Прощение
Глава 1.
Пробуждение
30 seconds to mars - The Story
Утро началось над унитазом. Основательно проблевавшись, сползаю на холодный кафель, пытаюсь вспомнить, что послужило причиной таких последствий: где я так налакался и по какому поводу?
Память услужливо подкидывает хитрые глаза Итона, пластиковые пакеты с порошком, всплывает фраза: «Лёгкий наркотик, попробуй, тебе понравится! Трахаться ваще улёт под этой дурью, чувак!».
Голова раскалывается. Боль слишком сильна, чтобы быть способным быстро восстановить хронологию и суть произошедших накануне событий.
Внезапно кадры: синие глаза Софьи… испуганные, ненавидящие, затопленные слезами. Это воспоминание цепляет за собой другое – её тело, белоснежная кожа, грудь, розовые ореолы её…
Стоп! Откуда?
Она подо мной, и я жёстко её…
Что за хрень? Я что, во сне Софью отымел? С какой стати?
Тааак… Я приехал в клуб, разобрался с бумагами, текучка, интервью с менеджером, чертежи переоборудования склада. Итон, Стив и три девки с ними, мы сидели за столом, много пили. Когда я принял наркотик?
Когда увидел Софью.
Чёрт, это реально было. Софья точно вчера была в клубе. С ней Кейси и ещё пару каких-то отморозков. Один лапал её, но без трагедии.
Так, дальше. Что было дальше?
Дальше… её глаза. Она ела меня глазами. Ну, как обычно. А что я? Я… трахал рукой одну из девок…
Твою ж мать!
Стоп, ничего не понимаю, если у меня была тёлка, то какого чёрта я вижу под собой Софью?
Тру виски, не спешу напрягать атрофированную память – страшно.
С трудом встаю под душ. Сперва горячий.
Снова Софья, я беру её сзади, она стонет… или плачет? Снова фраза: «Мне больно, Эштон! Мне так больно!»
Твою ж мать!
Меняю положение смесителя на «максимально холодный». Стою. Говорю себе: это сон, это просто дурной сон, ничего этого не было. Я ничего подобного совершить не мог. Просто не мог. У меня извращённые мозги, мне приснился кошмар! Не было ничего!
Стою под ледяными струями до тех пор, пока меня не начинает трясти от холода. Или это отходняк?
В памяти всплывает второй пакет, и я в ванной принимаю порошок. Голый.
Снова вспышка в памяти: заламываю Софье руки, резко раздвигаю её бёдра своими. Она беззвучно плачет, закусив нижнюю губу.
Да что это за идиотизм?
Меня так бьёт дрожь, что я с трудом добираюсь до постели. Только теперь замечаю совершенно голый матрац – простыни нет. На матраце два небольших пятна, приближаюсь к ним максимально, трогаю пальцем, не могу понять, что это…
Внезапно вижу бёдра Софьи… В крови.
Рвотный позыв и ноги едва успели донести меня до унитаза, чтобы я мог выблевать остатки вчерашнего дня…
Меня рвёт без остановки, выворачивает кишки наружу, а в голове отрывки, куски, картинки складываются в длинную ленту, которую словно киноплёнку я буду прокручивать в голове всю оставшуюся жизнь: этой ночью у меня был секс с сестрой. Не обычный секс – я грубо трахал её, так грубо, как ни одну женщину в своей жизни. Теперь, самое страшное: кажется, я лишил её девственности… Зверски…
Снова кафель, снова душ.
Осознаю себя сидящим на полу душевой, по лицу, голове, всему телу струятся ледяные ручьи, мои руки то сжимают виски, то закрывают лицо. Я сам не могу осознать, что сделал. Мой мозг не вмещает этого.
Проходит время. Мои глаза выучили наизусть узор этой кафельной плитки. Мне кажется, я смогу воспроизвести каждый бежевый квадратик и шесть его хаотично рассыпанных оттенков с точностью сканера. Встаю, ноги затекли, руки онемели от холода. Не с первой попытки, но всё же умудряюсь выключить душ.
Я в комнате, меня тошнит от её вида так, что тут же принимаю решение уничтожить её и переделать в какую-нибудь подсобку.
Не решаюсь смотреть на кровать – там матрац и те пятна… Свидетельство того, что вчера я стал первым мужчиной собственной сестры. Любимой дочери своего отца. «Софья – половина моего сердца!» - он повторял мне эту фразу тысячу раз… Но я, видно, так и не понял…
Of Monsters And Men - Your Bones
Agnes Obel - Words Are Dead
Мои пальцы не попадают в нужное поле тач-скрина – тщетно пытаюсь набрать её номер. Я не знаю зачем, просто хочу услышать голос. Живой голос. Её голос.
Телефон выскальзывает из моих деревянных от холода рук, разбивается о кафель на полу, но продолжает жить. Я снова набираю – это уже семнадцатый раз, и семнадцатое приветствие автоответчика. И я решаю отправить ей СМС с одним только словом: «Прости!».
Спустя почти два часа после принятия двух таблеток Адвила, мне удаётся прийти в себя. Одеваюсь, сажусь за руль и понимаю: помимо Адвила мне нужны транквилизаторы, но где их взять, понятия не имею, поскольку до этого момента моей жизни необходимости в них не возникало.
Есть только один адрес, куда мне сейчас нужно – дом на берегу острова Бёйнбридж. Но я не успеваю даже выехать из даунтауна, как раздолбанный экран телефона высвечивает вызов от отца. Поднимаю:
- Эштон, привет.
- Привет.
- У меня к тебе просьба, нужно провести переговоры за меня, через час в центральном офисе. Я не смогу там появиться.
Я боюсь задавать этот вопрос, но отец и не ждёт его:
- Кое-что произошло, Эштон.
- Что? – вырывается само собой.
- Соню… изнасиловали, - последнее слово он словно выдохнул с частью собственной жизни.
Виснет пауза, мне сдавило грудь, отцу, похоже, тоже, но его выдержку можно выставлять в качестве музейного экспоната: сглотнув, он продолжает:
- Пришла домой вся в синяках. Молчит, как партизанка – не признаётся ни кто это сделал, ни где всё случилось. Глупый ребёнок, я же всё равно выясню. Выясню и убью их. Или ЕГО…
У меня мороз по коже.
Открываю рот, чтобы сделать чудовищное признание, но он отключается прежде, чем я успеваю произнести хоть звук.
Около восьми вечера мне, наконец, удаётся добраться до острова и того самого дома. Мне страшно, стыдно, но всё это чепуха в сравнении с тем, как больно – за неё. Отец убьёт меня, но мне всё равно – я не знаю, как жить с этим...
Я изнасиловал Софью! Не кто-нибудь, не отморозки из клуба, а я! Тот, кто должен был защищать её, мою сводную сестру…
За прошедший день мне так и не удалось до конца осознать произошедшее, как и обозначить в собственной голове его причины.
В холле встречаю Валерию, жену отца, мать Софьи. Она без косметики, глаза красные, на лице лица нет.
- Соня? – спрашивает рассеянно.
Потом плачет. Сквозь слёзы:
- Твой отец увёз её в больницу, ей перевязка нужна, а после они сразу же на Пхукет поедут - зализывать раны. У нас беда случилась, Эштон… Но Алекс, наверное, уже рассказал тебе?
- Нет, – вру.
И думаю: «Какая ещё на хрен перевязка?!»
- Соню… то ли изнасиловали, то ли нет… Она говорит, что сама добровольно ввязалась в какой-то жёсткий секс. Но… слабо в это верится: руки в синяках, запястья – сплошная синева, на шее синяки, на груди, на бёдрах, в общем, кошмар. Но это не самое… худшее… Она, словно мёртвая, Эштон. Умерла внутри! У неё ж это в первый раз было, и чтобы так и добровольно… Отец не верит ей, да и я тоже.