Страница 21 из 23
Кстати, интервью публициста Фефелова едва ли не наполовину состояло из рассуждений о том, насколько любому творческому человеку мужеского пола необходимо идти вглубь серьёзных отношений с женщиной. И именно там – в полученных вдохновениях, откровениях и сублимациях – находить основу и «строительный материал» для творчества. Жаль, что многое выходит за рамки представляемой книги и даже тянет на особую, пророческо-духовидческую философскую работу. Но всё же хочется привести ещё немного из слов респондента, воодушевлённого женским обаянием. Андрей Фефелов: «Опыт общения с женщиной – это опыт очень внутренний, это поиск собственной души. Любой творческий человек очень серьёзно вплетён в эту сферу, напрямую не связанную с бытом, а именно: романтическую, сексуальную. А для поэта – это особенно характерно. Тютчев, как заведённая машина, постоянно влюблялся! Его последние строки посвящены совсем ещё юным прелестным созданиям: он до самой своей смерти умел их очаровывать собственной статью – поэтической и старческой. Эта сфера – незаменимое топливо в поэзии, в любом творчестве, которое, к сожалению, разъедает сознание и не способствует обустройству быта: весь этот бесконечный калейдоскоп девушек, женщин, дам, баб, муз, поклонниц, незнакомок… В этом захлёбываешься, но это не похоть, не попытка реализации некоего “спортивного интереса”. Это – трагическое проклятие художников! Это – живое, открытое, влюбчивое сознание».
В подобном же «высоком штиле» – доведя градус любви поэта почти что до евангельского! – описывает есенинское отношение к женщинам и Константин Кедров: «Поэма Есенина “Анна Снегина” – это воплощённая в слове любовь к женщине! Вообще вся поэзия Есенина – это своеобразное Евангелие любви. Есенин природу тоже воспринимал как женщину. Потом, значительно позже, произошло и определённое “обытовление любви”, но всё же в ранней поэзии Есенина особенно присутствовало именно обожествление женщины, чистый юношеский образ высокой любви!»
Впрочем, существует и полярное мнение человека, который не придаёт есенинским пассиям такого уж решающего значения. Всеволод Емелин: «Мне не кажется, что отношения с женщинами так уж сильно повлияли на творчество Есенина. Видали мы людей, которым ужасно везло с женщинами, но они не написали ни одной строчки приличной, хоть и вовсю пытались!» Не будем выяснять, кто прав более или менее. Мне лично импонирует точка зрения Андрея Фефелова. Постараемся разобраться с этими очаровательными «проекциями» и «топливом для поэзии» с самого начала. Про всех «случившихся в жизни поэта» женщин – не обещаю, но попробуем поговорить о тех, которых точно опознали в качестве есенинских пассий исследователи его жизни и творчества.
…Часто возникает вопрос: какая женщина у Есенина стала «первой»? Ну как же, всегда ведь интересно: инициация там, некое посвящение – открытие нового, невиданного доселе мира! Послушаем Николая Кошелева, непосредственно со слов ближайшей родственницы поэта: «Екатерина Александровна, сестра Есенина, говорила всегда доходчивым языком, не торопясь; вспоминала отдельные детали, о которых в ту пору просто негде было прочитать, особенно о многочисленных любовных похождениях брата. – “Да, брат был очень влюбчивым! – признавалась сестра. – Но это его и подталкивало к творчеству”. Например, часто указывала на первое глубокое юношеское увлечение – учительницу константиновской школы Анну Сардановскую, которая ответила Есенину взаимностью, став его первой женщиной. По мнению сестры, именно раннее влечение юного Есенина к этой взрослой женщине и побудило поэта, тогда ещё совсем мальчишку, написать уникальное любовное стихотворение “Выткался над озером алый цвет зари”. Да иначе странно как-то получить из-под пера пятнадцатилетнего – на тот момент! – поэта следующие строки: “Зацелую допьяна, изомну, как цвет/ Хмельному от радости пересуду нет. /Ты сама под ласками сбросишь шёлк фаты, /Унесу я пьяную до утра в кусты…”»
Как тут не вспомнить пушкинское: «Блажен, кто вовремя созрел…» Впрочем, может, оно и к лучшему. А то вдруг бы молодой Есенин захотел воплотить в жизнь своё юношеское прозвище «Серёга-монах»? Ушёл бы в монастырь (тем более что глубоко познакомился со Священным писанием по учёбе в Спас-Клепиках). Возможно, мир бы получил одухотворённого инока, а впоследствии – мудрого старца-схимника. Но зато бы точно потерял великого поэта. А так – зрелая и, судя по всему, рисковая и сладострастная женщина открыла для совсем ещё юного Серёжи волшебный мир земной любви. А где есть любовь – там до поэзии уже и рукой подать!
Николай Кошелев: «Затем, по словам Екатерины Александровны, у брата случился роман с Анной Изрядновой, которая в гражданском браке родила ему сына – Юрия. Далее венчание с красавицей Зинаидой Райх, в браке с которой родились дочь Татьяна и сын Константин. Ещё имелись любовные похождения с поэтессой Надеждой Вольпин, с рождением внебрачного сына… Екатерина Александровна вспоминала и про свадьбу брата с американской танцовщицей Айседорой Дункан, с которой Сергей Есенин, по её словам, многократно разводился и даже дважды официально расписывался. И о близких отношениях с актрисой Московского камерного театра Августой Миклашевской, которой посвятил цикл стихов “Любовь хулигана”. Внимали мы, молодые курсанты, и любопытным рассказам сестры Есенина об искромётном увлечении Сергея Есенина в Батуми учительницей русского языка Шаганэ Тальян, после чего появился поэтический цикл “Шаганэ ты моя, Шаганэ”. И о женитьбе брата на внучке Льва Николаевича Толстого – Софье Толстой, взявшей фамилию Толстая-Есенина… Сёстры не всегда с радостью, но трепетно и проникновенно вспоминали личную жизнь брата. Они не подыскивали оправдательных выражений, а говорили так, как стало известно им, не обеляя и не осуждая поступки знаменитого поэта».
Ну вот, благодаря воспоминаниям сестёр поэта с основными персоналиями есенинского «любовного фронта» вроде как разобрались – осталось лишь углубиться в тему! Но есть смысл внести ещё одно немаловажное уточнение. Наталья Сидорина: «Как известно, у поэта было четверо детей: первенец Георгий Изряднов-Есенин, двое детей от Райх – Татьяна и Константин, и последний, Александр, от Надежды Вольпин».
А теперь – думаю, что самое время перейти непосредственно к персоналиям.
Анна Изряднова – обидно, что на самой первой жене Есенина (пусть и гражданской) наши соавторы решили особо не останавливаться. Мол, обычная «коллега по работе»: подвернулась под руку молодому парню в типографии, а тут – гормоны, половое дозревание, вкупе с желанием стабильного быта… и всё как-то так. Если и «всплывает» первая жена Есенина в рассказах участников этой книги, то исключительно «в связи с чем-то другим». Как бы и нет у неё «собственной» значимости.
Максим Скороходов: «Думаю, что собственное творчество было куда более важным для Есенина, чем отношения с женщинами! Например, когда он с Анной Изрядновой жил в Москве, то просто вдруг почувствовал, что ему пора уезжать, потому что в Москве все поэты – лишь “второго ряда”. Его не удовлетворяли московские литературные контакты, поэтому Есенин “бросил всё” и уехал в Петербург к Блоку, самому известному поэту того времени, которого очень высоко ценил. Семья, жена, сын никак не смогли удержать Есенина от творческого полёта, он даже “не обернулся” в их сторону! А уже через месяц после его приезда в Питер появилась статья Гиппиус о нём, первая книга “Радуница” вышла уже где-то через 10 месяцев, так что Есенин верно всё почувствовал: он в первую очередь – поэт, а не глава семьи, не семьянин примерный и не отец многочисленного семейства».
Впрочем, нельзя сказать, что Есенин «насовсем ушёл». Какие-то отношения он ещё поддерживал, хотя точно не те, которых бы хотела сама Изряднова. Максим Скороходов: «С Изрядновой Есенин встречался даже за несколько дней до своей смерти: пришёл и у неё в печке сжёг свои рукописи. Довольно интересный поступок: прийти в конце концов к человеку, с которым начиналась его московская, “взрослая”, самостоятельная жизнь, и избавиться от очень важных для него документов – рукописей».