Страница 16 из 19
Голос Бродова:
– Пульс?
Голос сестры:
– Пятьдесят два.
Голос Бродова:
– Камфару! Тампон! Раствор! Продолжаем. Быстрей! Вы что, заснули?! Ещё раствор! Коагуляция!
Голос мальчишки:
– Где ты? Выходи? Это не по правилам!
Кира стоит, прижавшись лбом к стеклу. Она увлечена этой борьбой за жизнь человека. Напряжённо наблюдает.
Голос Бродова:
– Пульс?
Голос сестры:
– Шестьдесят один.
Голос Бродова:
– Чудненько! Пре-вос-ход-но! – Продолжает то ли напевать, то ли приговаривать: – Про-сы-па-ет-ся… с рассве-том…
Голос мальчишки:
– Ага! Я тебя вижу! Вижу!
Голос Бродова:
– …Вся… со-вет-ская… зем-ля… Пинцет! Секундочку! Ещё секундочку! Есть!
Слышен звон брошенного в миску осколка.
Голос мальчишки:
– Тра-та-та за Вовку!
На веранде больницы Метелёв, переживает, курит одну сигарету за другой.
Из операционной в холл выходит усталый Бродов. Подходит к окну, глубоко вдыхает воздух и устало опускается на подоконник. Закуривает. Кира, как бы борясь сама с собой, направляется к нему, хочет что-то сказать, но в этот момент санитарки выкатывают носилки с Непомнящим. Бродов встаёт, подходит к больному. Тот с трудом поднимает веки, видит Бродова, и губы его вдруг шевелятся. Понимая, что он хочет что-то сказать, Бродов склоняется над ним.
– Что, солдат? Что?
– …тё-па… – чуть слышно произносят его губы.
– Что, что? – ещё ниже склоняется к нему Бродов.
– С-тё-па… – с натугой выталкивает тот своё имя.
Бродов выпрямляется, поворачивается к Кире и произносит счастливо и гордо:
– Стёпа!
По лицу Киры текут слёзы. Она плачет и впервые за всё время улыбается. А вдоль коридора, по которому везут Непомнящего, всё громче и громче, торжествующим хором звучат мужские и женские голоса:
– Стёпа!
– Стё-па!!
– Стё-ё-ё-па-а-а!!!
На веранде в кресле-качалке полулежит Кира. Напротив, опершись на перила, стоит Метелёв. Мы застаем их в разгар разговора.
– Он уже дважды спас вас!
Кира отвечает издевательски:
– «Добрый доктор Айболит. Кролик вас благодарит!» Можете передать ему это!
– Я не вижу его. Мать тоже. Он третьи сутки в лаборатории.
– Надеется, что я соглашусь на операцию?
– Да. Для вас это единственная возможность жить.
– А для него – получить звёздочку?
Метелёв долго и внимательно смотрит на девушку.
– Почему вы его так не любите?
Она вдруг отвечает:
– Потому что я его, кажется, люблю.
Этого Константин не ожидал.
Оба долго молчат. Наконец Метелёв тихо и уверенно произносит:
– Будете жить!
– А дальше расскажете сказку о живой воде?
– Нет, – мягко отвечает Константин. – Я расскажу вам об одной далёкой ночи. Ночи перед атакой. Вперёд надо было послать самых смелых. И пошли трое: весёлый чудак, мечтательная девушка и талантливый врач… Это было тоже весной…
По коридору идёт группа в белых халатах. Это комиссия из министерства. Впереди Бродов. Рядом с ним председатель комиссии – грозный человек лет пятидесяти.
– …У нас нет оснований не доверять твоему авторитету, но мы обязаны отреагировать на все сигналы… – говорит он Бродову.
– Валяй, реагируй, – угрюмо отвечает тот.
– Не дуйся на меня, пожалуйста. Аппарат-то готов, но без предварительных испытаний… Рискуешь.
– Знаю.
– Рискуешь многим! Где эта больная?
Бродов указывает на дверь в конце коридора.
Палата. Члены комиссии знакомятся с историей болезни, просматривают снимки. Бродов, отвернувшись, смотрит в окно. Председатель обращается к Савиной:
– Вас предупреждали о всех сложностях предстоящей операции?
– Да.
– И вы категорически отказались?
Кира молчит. Вместо неё отвечает кто-то из членов комиссии.
– Более того – больная пережила сильное нервное потрясение.
– Это естественно.
От этих слов Кира вздрогнула. Бродов тоже.
– Это не касалось операции. Теперь я согласна.
Среди членов комиссии оживление.
Бродов, резко повернувшись, пристально смотрит на Киру.
– Вы можете подтвердить, что приняли это решение самостоятельно?
– Да.
– Ну, что ж… – Председатель повернулся к Бродову. – До завтра.
– Очередной каприз? – спросил профессор у девушки, когда они остались одни.
– Нет. Просто у меня появилось желание делать красивые платья.
– Оно у вас появилось вместе с этим букетом? – Он кивком указал на пышный букет сирени, стоявший на тумбочке.
– Да. Это вам. От меня.
– Спасибо, – растерялся Бродов, – но…
– Возьмите! А то после операции будет столько цветов, что моих не отличите.
Утром в институте волновались все, от лаборантов до заведующих отделами. В коридорах возбуждённо спорили группы сотрудников. Кто осуждал Бродова, кто горячо отстаивал его решения, кто соглашался с теми и другими. Но все чувствовали величие предстоящего боя, гордились и восхищались человеком, решившимся на него.
– Идёт! – пронеслось по группам. И сразу оборвались все споры.
Резким толчком Бродов распахнул дверь. Сбросил пальто и шагнул навстречу ожидавшему его Метелёву.
– Ну, что скажешь?
Вместо ответа Метелёв резко и сильно ударил Бродова в плечо, так, что тот отлетел на несколько шагов.
– Ты что?! Обалдел?
Константин закатал рукав и так же, как когда-то на фронте, молча согнул и разогнул руку, которую пересекал огромный шрам.
– Ну как?
– Действует! – рассмеялся Бродов. Затем, уже без улыбки, пожал руку друга.
– Спасибо!
И почти бегом поднялся на второй этаж. К нему подошёл Яша.
– Установили? – спросил Бродов.
– Три часа тому назад.
– Молодец!
Бродов влетает на площадку между вторым и третьим этажами.
– Василий?!
– Мама?
– Свитер? – строго спросила Анна Алексеевна. И, убедившись, что свитер на нем, добавила, как бы оправдываясь: – Сквозняки! – На секунду прижалась к нему. – Иди! – И, глядя вслед сыну, прошептала с гордостью: – А Виктор Сергеевич этого бы не сделал!
Бродов на третьем этаже. Врач подаёт ему халат.
– Больная?
– Подготовлена.
Он идёт по широкому коридору.
Стоящие сотрудники расступаются перед ним.
Ещё десяток быстрых шагов, и Бродов у дверей помещения, где будет происходить операция.
– А почему такая суета? Вы что? – обратился он к человеку, стоящему спиной к нему у двери операционной. Человек обернулся.
– Виктор?! Ты?
– Тебе нужен ассистент… – говорит Воронин.
– Но…
– Боишься, что Николай Ильич опять назовёт меня мальчишкой?
Секунду Бродов пристально смотрит на Воронина и говорит только одно слово:
– Добро!
Он оглядывается вокруг. Тут уже много людей. Взволнованно следят за ним сотрудники. Взгляд его пробегает по лицам Анны Алексеевны, Яши и встречается со взглядом Метелёва.
– В атаку!
И Бродов резко толкает массивную дверь.
Снова окоп. Капитан пехоты смотрит на часы.
– Атака через пять минут! – говорит он стоящему рядом офицеру.
В траншее шли последние приготовления к атаке. Солдаты надевали каски, проверяли оружие. Близился рассвет. Но опередив первые лучи солнца, из маленького домика на холме одна за другой взвились три ракеты. И не успел угаснуть в небе след последней, как обрушился на противника огонь батареи Метелёва. Пушки били в направлении, указанном ракетами.
Навстречу первым лучам солнца цепи пошли в наступление.
– Молчит, гадина! – радостно кричит капитан пехоты. – Молодцы, артиллеристы!
…А цепи уже прошли домик. Стало тихо.
Негромко зазвучала песня: