Чёрный нефрит

Хорошо бы и ей напиться — чтобы ночью не стыдиться, а наутро не вспомнить. О нет, лучше запомнить — хорошенько запомнить до того дня, как она вскроет этому ублюдку горло и вдоволь насладится звуком булькающей крови. А вот ему и впрямь ещё не помешает — пусть вылакает чёртов кувшин до дна!

Кажется, в пьяном бреду он шептал ещё что-то о своих диких фантазиях, где его ублажали бы и она, и Ван Лин Цзяо, или даже они, позволяя ему смотреть, ласкали бы друг друга… Вэй Ан Ю лишь мучительно выдохнула, когда её опрокинули на спину, готовясь к худшему.

А потом он вдруг замер. Вэй Ан Ю некоторое время лежала неподвижно, затем, осмелев, выпуталась из кольца рук и торопливо одёрнула платье.

Кажется, кто-то серьёзно перебрал.

Она не знала, дозволено ли ей покинуть покои, и потому просидела в комнате до рассвета, больше всего опасаясь, что Вэнь Чжао проснётся и всё-таки доведёт дело до конца. Куда охотнее Вэй Юн провела бы эту ночь в клетке с диким тигром — ведь от зверя, по крайней мере, дозволено обороняться. Несколько раз она тянулась к подушке с твёрдым намерением опустить её на лицо Вэнь Чжао и держать до тех пор, пока ублюдок не задохнётся, и всякий раз отдёргивала руки, повторяя себе: «Потом. Убьёшь его сейчас — подставишь под удар остальных».

Первым звуком, который он издал, пробудившись, был болезненный стон. О, она хорошо представляла, что может чувствовать тот, кто накануне так много выпил, и мстительно желала, чтобы похмелье продлилось как можно дольше. Вэнь Чжао с трудом сфокусировал на ней взгляд, точно силился понять, откуда она вообще взялась в его спальне.

— Это была прекрасная ночь, мой господин, — томно прошептала Вэй Ан Ю и про себя добавила: «Тем более прекрасная, что в итоге ничего не было». Она не знала, что будет потом, но сейчас опасность миновала — и хотелось в голос хохотать, настолько это было нелепо. Вэнь Чжао медленно моргнул и отмахнулся:

— Иди… Давай, иди к себе.

На этот раз никто её не сопровождал — и Вэй Ан Ю не знала, радоваться ли столь сомнительной привилегии. Как и тому, что солдаты клана Вэнь, патрулирующие территорию, следят за ней лишь краем глаза, не выдавая настороженности напрямую. Не хотелось бы верить, что им слишком многое известно.

Уже у дверей общей спальни она заметила знакомую фигуру.

— Цзян Чен! Ты что, всю ночь меня в этом коридоре караулил?

Обеспокоенное прежде лицо брата перекосилось в гримасе то ли ярости, то ли крайнего омерзения. Не говоря ни слова, он круто развернулся и поспешил прочь.

Лишь теперь она вспомнила о бело-красно-золотом платье.

Комментарий к В лучах палящего солнца: страшная ночь (рейтинг опасно близко к R)

Драббл относится к подсерии “В лучах палящего солнца”. Драбблы образуют единый сюжет, так что для лучшего понимания их стоит читать по порядку. :3

https://vk.com/raddec?w=wall-129077642_4431 - а вот тут небольшой арт к предыдущей главе.

========== В лучах палящего солнца: когда-нибудь потом ==========

Необычайно гордая исполненной миссией, Ван Лин Цзяо вернулась к следующему вечеру — и Вэй Ан Ю украдкой облегчённо вздохнула. По крайней мере, на эту ночь Вэнь Чжао не выпустят из цепких объятий, и она сможет спокойно поспать.

С утра, улучив момент, она отделилась от остальных девушек и поспешила к Цзян Чену: после их могут снова разделить, и неплохо бы поговорить, пока есть такая возможность, объяснить… Слова потерялись; он смотрел на неё с той смесью острой жалости, непонимания и отвращения, с какой ребёнок смотрит на мёртвую, полуобглоданную птицу.

— Что он с тобой сделал? И что это на тебе? — Цзян Чен брезгливо дотронулся до рукава, словно новое платье было сделано по меньшей мере из человеческой кожи. Вэй Ан Ю, стараясь выглядеть как можно беспечнее, махнула рукой:

— Ничего такого, что могло бы мне сильно навредить. А платье… мне приказали его надеть.

— И ты надела.

— Есть идеи получше, шиди? Мне тоже больше по душе прежняя одежда, но не настолько, чтобы умирать и подставлять вас под удар ради права её носить. И пусть это дурацкое платье будет худшим, что могло бы со мной случиться.

Нервные шутки, отпускаемые одна за другой, не достигали его ушей. Цзян Чен медленно сжал кулак:

— Я убью его.

— Даже не вздумай, не вздумай, слышишь? Погибнет он — и нам всем тут конец. Знаешь ли, героически погибать хорошо в песнях и легендах, а нам сейчас неплохо бы выжить. А выживают только терпеливые.

Она хорошо понимала эту ярость — понимала потому, что сама гасила внутри те же чувства. Этот костёр невозможно было затушить до конца, и всякий раз, стоило отвернуться, он норовил разгореться во всепоглощающий пожар. Цзян Чен мотнул головой и неожиданно зло спросил:

— Если бы он приказал тебе убить кого-то, ты бы убила?

Вэй Ан Ю лишилась дара речи и сперва хотела возмутиться, что никогда бы не сделала ничего подобного, но осеклась, вдруг осознав, что совсем в этом не уверенна. Что-то подсказывало, что ответ «Смотря кого и при каких обстоятельствах», — Цзян Чена совершенно не успокоит.

— Буду надеяться, что такого он мне никогда не прикажет.

Оставалось надеяться, что вздох, который она издала, когда один из солдат Вэнь прервал их разговор, не звучал слишком уж облегчённо. Уже у ворот ей вдруг преградили путь:

— А ты постой. Господин считает, что ты и без того слишком уж усердствуешь; сегодня можешь отдохнуть.

Кое-кто имел глупость посмотреть в её сторону с завистью, но Вэй Юн лишь до крови прикусила внутреннюю сторону губы. Кажется, полагая, что теперь посягательства хоть ненадолго прекратятся, она поспешила с выводами.

Нет ничего отвратительнее беспомощности. Вмиг кажется пустым и ненужным всё то, что совсем недавно говорилось Цзян Чену: куда проще убить самоуверенного мерзавца, а потом будь что будет. Всякий раз, когда Вэнь Чжао стоял перед ней, Вэй Ан Ю не могла не смотреть по сторонам, не искать возможности, тем более что он, уверенный в своей неуязвимости, нелепо подставлялся. Она могла бы схватить увесистую вазу и разбить о его голову, а после — проткнуть осколком горло, могла толкнуть с вершины крутой лестницы или лицом в раскалённую жаровню; всё заняло бы считанные мгновения, за которые никто не успел бы помешать.

Нельзя.

Её привели в просторную и светлую комнату; не спальня, но вряд ли стоит расслабляться. Вэнь Чжао восседал на подушке и, подобно деревенскому мальчишке, грыз целое яблоко, причём даже у деревенских мальчишек выходило аккуратнее. Вэй Ан Ю коротко склонила голову в приветствии. Хруст и чавканье стихли.

— Я тут подумал: ты, наверное, скучаешь по дому, — притворное сострадание из уст Вэнь Чжао звучало как издевательство. — Ну так я — не чудовище; если хочешь, можешь написать письмо. Расскажешь, как тебе здесь нравится.

Всё его лицо так и лучилось неприкрытым восторгом, с каким малыши отрывают насекомым лапки и крылья: как же, выдумал новую весёлую игру. Всем им, с самого прибытия, оставалось только мечтать о том, чтобы отправить весточку родным; и вот теперь написать можно — но только уместную ложь, ни слова правды! Вэй Ан Ю опустила голову, стараясь не смотреть на прилипший к его щеке кусочек яблока:

— Никогда не умела находить нужные слова.

— О, ну раз так, то оцени моё великодушие: я помогу тебе их найти, — Вэнь Чжао посторонился и указал на стол, где уже были разложены письменные принадлежности. Вэй Юн опустилась на колени, выпустив его из поля зрения, и напрасно: уже мгновение спустя её крепко, до боли, обняли поперёк груди.

— Что такое? Неудобно? — Вэнь Чжао зарылся лицом в её волосы, потянул носом, принюхиваясь. Вэй Ан Ю отрицательно покачала головой и зажмурилась: слишком похоже на то, как тебя, обессиленную, обнюхивает бродячая псина, когда не может решиться — сожрать или подождать, когда совсем перестанет шевелиться. Стальная хватка чуть ослабла, но лишь потому, что руки опустились ниже, к узлу пояса; пока Вэнь Чжао только задумчиво поигрывал свисающими концами, не пытался развязать, и походя поглаживал по животу; Вэй Юн с трудом подавила подступающую к горлу тошноту: