Эгоист

— Романов, ты совсем идиот?! Ты хоть понимаешь, что это самый важный день в моей жизни?! Я не могу, как ты, спокойно спать, развалившись на постели, словно мне никуда не надо! Это для тебя всё просто — одел костюм и уже красивый… А меня сегодня ждут такие процедуры, что инквизиции было бы чему поучиться!

Я закатил глаза.

— Не драматизируй. Будто провести утро в умелых руках стилистов, ничего не делая самой, настолько страшно…

— А ведь я предлагала просто расписаться… — тяжело вздыхает девушка и плюхается в стоящее неподалёку кресло.

Обречённо вздохнув, выползаю из-под одеяла, с недовольством отмечая, что болит почти каждая косточка, и сажусь на корточки перед своей невестой.

— И позволить пропасть твоему платью, ради покупки которого ты потратила столько времени, что я чуть не умер без тебя?

Ксюша внимательно на меня смотрит и вздыхает.

— Я так сильно тебя люблю.

Весело ей подмигиваю.

— А я тебя — ещё сильнее. Потому-то ты и выходишь за меня замуж.

Буря в глазах девушки стихает, и в них воцаряется покой. А примерно через десять минут в комнату врывается моя мать и родительница Ксюши, которые удивлённо хлопают глазами и начинают возмущаться по поводу того, что мы ещё не готовы. Наскоро принимаю душ, прихватываю из шкафа свою одежду и под грозные взгляды женщин сваливаю в бильярдную. Только когда костюм садится на мне как влитой, я наконец понимаю, что имела в виду Ксюха, говоря о пытках инквизиции, и уже искренне сочувствую своей малышке. Слава Богу, что я родился мужиком. Ну нахрен все эти бабские заморочки по поводу внешнего вида!

Едва я успеваю завязать галстук, как в бильярдную влетают мои парни.

— О, каков гусь! — восклицает Макс. — А мы тут по мордам схлопотали, когда в твою комнату сунулись…

— Да уж, твоя мать — та ещё фурия, — поддакивает недовольный Лёха. — И у них ещё хватает наглости называть себя слабым полом!

Пару минут мы тупо подкалываем друг друга, а потом тащимся на кухню, чтобы по дороге в ЗАГС не скопытиться от голода, но я вдруг осознаю, что мне кусок в горло не лезет. Не боясь, что меня вывернет наизнанку, я могу только впихнуть в себя стакан апельсинового сока, который ни разу в жизни не пил за мерзкий химический вкус. Уж лучше травиться водой из-под крана…

— Эй, дружище, я тут подумал… Ещё не время отказаться, — подмигивает Костян. — Я вчера с родителями беседовал, сейчас неплохие скидки на горящие туры на Мальдивы…

Закончить он не успевает, удивлённо зыркая на Егора, отвесившего ему подзатыльник.

— Ты чё пацана пугаешь? Не видишь, он и так весь зелёный от страха…

Я громко усмехаюсь, потому что на самом деле чувствую себя бессовестным везунчиком, которому достался самый большой выигрыш в лотерее.

— Отчасти мне даже жаль, что я не верю в Деда Мороза, — с гадкой ухмылочкой медленно протянул я. — Потому что знаю, что надо у него попросить.

— И что же? — поинтересовался Лёха.

— А вот хрен вам вместо ответа! Так что все дружно заткнулись и потопали к машинам.

Одарив меня недовольными взглядами, парни двинули на выход и уже через пару секунд начали каламбурить в своей обычной манере. Я же задержался у двери, ведущей к парковке: собственнический инстинкт требовал увидеть невесту во всей красе хотя бы раньше парней, раз уж родительницы контролировали весь процесс преображения.

Вот только мои желания сегодня мало кого интересовали.

— А ты чего тут застыл столбом? — удивился отец. — Езжайте с мальчишками в ЗАГС и ждите нас там.

От услышанного я лишь окаменел ещё больше.

— Чёрта с два я поеду туда без Ксюхи.

Родитель предвкушающе хмыкнул.

— Так ведь это твоя невеста настояла на этом. Несла околесицу про какой-то бал и заявила, что поедет без тебя и…

Отец резко замолчал, — видимо, разглядел лихорадочный блеск в моих глазах.

— Дубль два, значит? — ухмыльнулся я, разговаривая больше с самим собой, потому что родитель так и не понял, в чём дело. — Ладно уж, будет тебе бал.

Заметив свою тачку на привычном месте парковки, я мысленно отвесил себе подзатыльник за то, что в который раз осмелился вести машину, будучи в неадеквате. Садиться к кому-либо в автомобиль наотрез отказался: я не грёбаный инвалид, чтобы упускать возможность самому сесть за руль. Парни поддержали моё решение громким улюлюканьем и свистом, и мы расселись по машинам, украшенным атласными лентами и бантами. Настроение зашкаливало, подстраиваясь под стрелку спидометра летящего по трассе автомобиля, и друзья старались не отставать. Не пугали ни бесконечные потоки машин, ни возможность схлопотать штраф, который обязательно будет, причём в далеко не единственном экземпляре — я камер пять проскочил на скорости сто шестьдесят при разрешённых шестидесяти.

Возле ЗАГСа нас уже встречала Ольга, мамин родной младший брат Андрей с женой Светланой и десятилетним сыном Артёмкой и… Громов, собственной персоной, правда, на этот раз без охраны. Поприветствовав в первую очередь родственников, направился к нему и пожал протянутую руку.

— Твой отец пригласил, — ответил он на мой немой вопрос.

— Не имею ничего против. Только пара тем будет под строгим запретом. По крайней мере, сегодня.

Громов понимающе кивает, и только сейчас я замечаю в его руке букет жёлтых роз.

Ожидание Ксюши неслабо выматывает, и я уже готов был сорваться с места в карьер, когда из-за угла здания повернули три знакомых автомобиля.

— А вот и Золушка, — хохотнул Макс.

Из центральной машины выплыл ангел; на мгновение мне даже показалось, что я сдуру посмотрел на солнце и ослеп. Средневековые пытки явно пошли ей на пользу… И только теперь я понял, что имела в виду моя малышка, когда говорила про тот злосчастный бал.

На ней было точь-в-точь такое же платье, только цвета слоновой кости; правда, оценить образ полностью я смог лишь в просторном холле ЗАГСа, когда избавил Ксюшу от белой меховой шубки. Разрез её платья, как и тогда начинающийся от середины бедра, был расшит лёгкими кружевами, а рукава были укорочены до «крылышек». Волосы завиты в крупные кольца и от висков забраны назад, витиевато переплетаясь с мелкими белыми розочками. Глаза, по-кошачьи подчёркнутые карандашом, сияли блеском, покрытые розовой помадой губы манили, а слегка раскрасневшиеся щёки выдавали волнение.

Из украшений я узнал только подаренное мною кольцо; но, судя по тому, что браслет и колье были практически идентичны кольцу, с лёгкостью смог догадаться, что комплект выбирала моя мать.

Ксюша шагнула вперёд, и из разреза её платья показалась изящная ножка, затянутая в белый кружевной чулок, и я поймал себя на мысли, что не могу оторвать глаз от её ноги и вообще сдвинуться с места. На помощь приходит любимая, причём, в буквальном смысле: только почувствовав запах миндального шампуня, когда девушка подошла ко мне, мозг посылает команду отмереть, и я жадно впиваюсь поцелуем в её рот.

— Снова ради меня старалась? — рвано выдыхаю в её полураскрытые губы.

Девушка жадно глотает воздух, который я отбирал у неё, наверно, целую вечность.

— Это всегда будет только ради тебя, — слышу хриплое в ответ и довольно улыбаюсь.

В ЗАГСе нас расписали достаточно быстро прямо в кабинете тёти Оли, которая лично руководила процессом. Все недолгие полчаса я крепко сжимал ладонь Ксюши, словно боясь, что она сбежит. А судя по тому, что она с не меньшей силой повторяла мой жест, думали мы об одном и том же.

Её искреннее «да» разбивает тяжёлые оковы напряжения, окольцевавшие мою грудь толстыми стальными обручами, и когда подходит момент целовать теперь уже мою жену, Ксюша первая сокращает разделяющее нас небольшое расстояние. Мы оба не можем найти в себе силы оторваться друг от друга, и только вежливое покашливание родных и недовольное бурчание парней кое-как возвращает меня в реальность. Вглядываясь в эти доверчивые зелёные глаза, ставшие самыми дорогими и желанными всего за два месяца, я наконец-то ощущаю себя целым и по-сумасшедшему счастливым.