Страница 5 из 7
После проворачивания механизмов, экипаж корабля приступил к работам по планам командиров боевых частей и служб. Установка «Град» находилась в полной боевой готовности, а техническая часть её работала без замечаний, что давало возможность артиллеристам заняться другими, на их взгляд, более важными делами. Чтобы ускорить процесс становления флотского специалиста, Гринёв достал из кармана две одинаковые книжечки, похожие со стороны на блокнотики и, вручая их Игорю, сказал:
– Эти причиндалы, морячок, называются «Книжки боевой номер». Теперь они будут для тебя путеводителем в повседневной корабельной жизни, – он полистал листики в старой книжке, продолжая объяснять. – Здесь, Игорь, все твои обязанности, начиная от обязанностей по проворачиванию оружия и технических средств и заканчивая, обязанностями по различным тревогам, приёмке и сдачи боезапаса и на все прочие случаи служебной деятельности. Это старая книжка, а это новая, – Гринёв развернул брошюрку и показал Игорю. – Твоя задача переписать всё своей рукой в новую книжечку и в течение нескольких недель выучить все свои обязанности, как «Отче наш», усёк, боец!?
– Так точно, товарищ главный корабельный старшина! – чётко, как учили, произнёс Мельниченко, начав рассматривать новенькую «Книжку боевой номер».
– Только давай без этих прибамбасов, типа «товарищ…» и прочее. Всё это «солдафонство» оставь для дядей с большими звёздами на погонах. Теперь ты на корабле. Старшин называй по имени, а на построениях и среди начальства, как положено, по Уставу. Так-то, товарищ матрос, – закончил наставление Гринёв на весёлой ноте и отвесил Игорю лёгкого братского подзатыльника.
– А у вас, … тьфу ты. У тебя, Андрей, есть при себе ручка? – как-то неловко спросил Мельниченко, загоревшись сиюминутным желанием заняться «Книжкой боевой номер».
– Вот тебе ручка, – ответил Гринёв и достал из-под самодельной треугольной тумбочки, сделанной какими-то умельцами в углу на стыке двух переборок, какой-то журнал с торчащей изнутри ручкой. – Посмотри в журнале на предыдущие записи и запиши всё то же, только сегодняшним числом, – продолжил наставление главкор.
– Хорошо, будет сделано, – сказал Игорь и утвердительно качнул головой.
– Кроме всего, возьмёшь у Чижа конспектик. Есть там у него такая хитрая тетрадка по устройству корабля. Прихвати документацию по «Граду» и начинай в свободное время изучать устройство корабля и тактико-технические данные установки «Град». Вообще-то на всё, про всё, тебе отведён ровно месяц. – Андрей похлопал Игоря по плечу и продолжил. – Запомни, морячок, чем быстрее ты сдашь на допуск к управлению своим заведованием, тем лучше будет к тебе отношение твоих старших сослуживцев. А для того, чтобы за короткий срок тебе получить этот «допуск», надо будет выучить те премудрости, о которых мы с тобой говорили. Если возникнут какие-то наводящие вопросы, то обращайся ко мне или к Чижу. К старикам из других боевых частей не обращайся, а то тебя быстренько где-нибудь припашут. Я смотрю, ты парень, вроде бы толковый, так что занимайся. Трансляция работает, команды все слышно, а твоё дело находиться здесь, на боевом посту и заниматься тем, чем я сказал. Если меня будут искать, найдёшь меня в шхере, где ночью были. И смотри не усни, не то проспишь распорядок и схлопочешь по кумполу от «карасей». Ну, всё, морячок, я линяю, а ты, дерзай науку!
Гринёв поднялся через горловину люка на верхнюю палубу, а Мельниченко остался один в маленьком отсеке боевого поста, густо напичканного толстыми и тонкими экранированными кабелями, небольшими агрегатами управления установкой «Град» и различными ящичками с магнитными пускателями, красными и чёрными кнопками, да прочими техническими премудростями. В отсеке было достаточно светло, так как кроме основного освещения, был умело приделанный над тумбочкой короткий люминесцентный светильник. Обстановка благоприятствовала и Мельниченко с неподдельным желанием начал переписывать содержимое «Книжки боевой номер». Вспомнив о лежащем на поверхности тумбочки журнале, он сделал рекомендуемую главкором запись и достал из нагрудного кармана пару тетрадных листиков, заранее припасённых для написания писем. Полагая, что времени до обеда достаточно, Игорь решил по-быстрому черкануть три небольших письма: одно домой, второе Ларисе, а третье на Сахалин рефмеханику СРТ-М «Гравёр», обещавшему выслать деньги, заработанные на зачистке топливных и масленых танков. За таким нужным делом и время пролетело незаметно, но расслабляться для «духа» было рановато, так как корабельная трансляция по всему кораблю извещала бачковых о приближении флотского обеда. Услышав команду: « Закончить корабельные работы! Команде приготовиться к приборке!» – Мельниченко покинул боевой пост, закрыв люк навесным замком и, убыл в кубрик заниматься приборкой. Команда «Закончить приборку! Команде руки мыть, бачковым накрыть столы!» застала Игоря, когда он делал последний штрих, заканчивая протирать палубу коридора.
Вымыв руки, Мельниченко прихватил в кубрике всю необходимую посуду и мигом умчался в столовую команды, где его уже поджидали Мороз и Халимов.
– Ты где пропадаешь? – спросил Игоря Мороз в грубой форме, явно нервничая.
– Как, где? – удивился Игорь. – Приборку делал.
– Приборка, приборкой, а посуда должна быть на камбузе заранее, усёк?! – стал наставлять молодого бойца Мороз. – Запомни, бачок под первое и второе с тарелкой под закуску, должны быть на камбузе до начала приборки, тогда после приборки ты сразу накрываешь на стол уже наполненные бачки. А теперь поторапливайся, чтобы к обеду не опоздать, понял, да?!
– Понял, – коротко ответил Игорь и кинулся на камбуз, а его коллеги «караси» начали расставлять на баке чашки и ложки.
Благодаря своей сноровке, Мельниченко с обедом не задержался, но опростоволосился с «мослами». К первому блюду каждому годку по негласным флотским законам полагалось по «мослу», а в бачке оказался только один «мосол» и Чижов остался при своих интересах, хлебая пустой борщ из консервированных овощей. Он кинул в сторону Игоря недобрый взгляд и со злостью предупредил:
– Алё, «дух», где мой «мосол»? – и, не дождавшись ответа, продолжил. – На первый раз прощаю, но если такое повториться, пойдёшь в БЧ-5 под пайолы на ночку, а пока подставляй лысину.
Игорь нагнулся, и Чижов отпустил ему смачного «чилима». «Чилимом» годки называли универсальный щегол, когда руку кладёшь на голову, плотно прижимая её по всей плоскости и, оттягивая другой рукой средний палец, резко его отпускаешь. Получается довольно-таки ощутимый щелчок. Пару таких «чилимов» и всё становится ясно с первого раза без лишних объяснений.
Плохо ли, хорошо ли, но обед закончился, а Мельниченко получил для себя ещё один урок хитросплетённой корабельной науки. После обеда для «граждан» и «годков» был «адмиральский час». Раздевшись, они занимали свои коечки и с умилением переваривали пищу, наслаждаясь радужными снами. «Караси» и «подгодки» давили комарика на боевых постах, в кладовках и других законспирированных шхерах. Вплоть до того, что делали отмычки от кубриков десанта и засыпали там, на влажных ватных матрасах. Не отдыхали только «духи» и некоторые «караси», используя время «адмиральского часа» для изучения устройства корабля, расписания по книжкам боевой номер и выполнения других внеплановых работ, так что Игорь тоже использовал это время в своих целях. Проходя мимо курилки, он встретил там братьев Захария и во время перекура договорился с ними о двух дежурных «мослах» для своих старослужащих. Долго с «однополчанами» беседовать не пришлось. Мимо проходил неопределившийся с отдыхом «годочек» со службы команд и салагам пришлось разбежаться, кто куда, чтобы не быть нагруженными какими-нибудь внеурочными работами.
Шли дни, а вместе с ними продолжалась незатейливая флотская служба. Каждый день корабельной службы соответствовал какому-то отдельному мероприятию. В понедельник, после «Проворачивания механизмов» проводились политические занятия, где моряки повышали уровень политических знаний, изучая работы вождей КПСС и ленинские первоисточники. После политических занятий, ровно один час проходили строевые занятия, а после обеда работали по планам командиров подразделений или привлекались на различные работы на берегу в соединении или в гарнизоне. По вторникам и четвергам до обеда проводились занятия по специальности, а среда и пятница были днями боевой подготовки. Суббота, на всех кораблях и береговых частях флота, был парко хозяйственным днём. В этот день до обеда проводилась «Большая приборка». Весь личный состав корабля, под руководством офицеров и мичманов с полной отдачей вымывал и начищал внутренние помещения и отсеки корабля, наружные палубы и надстройки. Приборка была мокрая. Ветошью и поролоновыми огрызками с мыльной пеной и водой вымывалось всё от палубы до подволока, каждый отсек и каждый закуток. Все медяшки надраивались до солнечного блеска, а резиновые прокладки красились белилами. Руководители приборок следили за качеством и указывали на недостатки. Если того требовалось, то заставляли делать ту или другую работу по несколько раз. А после обеда моряки мылись в корабельной бане с морем горячей воды и тучными облаками пара, параллельно занимаясь постиркой своих роб и нательного белья. Робы «годков» стирали «духи» под присмотром всеобъемлющего ока «годков». Постирка проводилась согласно очерёдности за три захода, так же, как и помывка в бане. Первыми мылись и стирались моряки БЧ-1 и службы команды, за ними БЧ-2, БЧ-4 и команда РТС, а последними БЧ-5. Для постирки постельного белья и полотенец была на корабле оборудованная прачечная с промышленной стиральной машинкой и центрифугой.