Шустрик

Я поправился, но ее приятный голос запомнился мне навсегда, на всю жизнь. После выздоровления и выписки меня на фронт больше не отправляли. Меня направили на восстановление моей фабрики, поскольку я там еще до войны работал мастером.

– А какая она была?

– Маленькая, рыженькая, с очень большими голубыми глазами, как море, в которых, если смотреть долго, можно было утонуть.

– Это как?

– Подрастешь, узнаешь! Очень быстрая, всегда все успевала делать. Война закончилась. Я с ней стал по вечерам встречаться, когда у нее не было дежурств. В 48 году мы поженились. Мне выделили квартиру с двумя комнатами и большой кладовой, коридором, как начальнику. Чуть позже их объединил и сделал еще одну комнату. Эта была моя первая квартира, в которой я был счастлив с Анастасией. У нас долго не было детей, но на третий год нам все же повезло. Родился ты, сынок.

С этими словами он погладил меня по голове.

Родился нормальным, но рос очень медленно, не хватало витаминов, фрукты были редки в продаже, да и стоили тогда очень дорого. Поэтому, даже когда он с мальчишками играл в футбол, его всегда ставили на ворота.

Когда тебе исполнилось четыре года, ты заболел, была очень высокая температура. Мама не стала дожидаться скорой помощи. У нас в городе их тогда было всего три. Ждать ее – это неизвестно, сколько времени. Поймала попутку и повезла тебя в больницу. Вот тогда и произошла эта ужасная авария. Водитель не справился с управлением на повороте и врезался в угол дома. Машина при этом перевернулась. Анастасия погибла, как и водитель, а ты остался жив. Долго лежал в больнице, много тебе делали операций. Тебя выписали, но ты уже ходить не смог. А мое семейное счастье прервалось, не стало моей Анастасии.

– Это правда, пап?

– Да!

– А почему папа сейчас ходит?

– Это уже другая история, идите ложитесь спать, а завтра дедушка ее продолжит. Вы будете себя хорошо вести, как сегодня!

Дедушкин папа – прадедушка

На следующее утро отец вышел к столу позже всех. Видимо, это сказались воспоминания прошедших лет. Кэт возилась на кухне, готовила пирог к обеду. Позавтракав, отец с детьми пошли на улицу, на прогулку. На площадке было много детворы, и наши тоже влились в их число. Ну, а мы остались дома одни прибрать квартиру и приготовить праздничный стол, после которого отец продолжит свой рассказ. Тогда мы были просто дети и не могли все запомнить, тем более сохранить в памяти.

Пока детвора с отцом гуляли на улице, я поехал в магазин купить газировки и мороженого для детей и нам. Ровно в двенадцать отец с детьми вернулись с прогулки. Помыв руки, все уселись за стол. Обед проходил в молчаливой обстановке. Лишь однажды в конце дочка спросила.

– Деда, а ты сегодня продолжишь рассказывать про собачку, ты же обещал?

– Да, раз обещал, то продолжу, вот только чай допью. Итак, про собачку хотите? Но сначала закончу то, с чего все началось. Когда тебя, сынок, выписали из больницы, я привез тебя домой. Квартира была пустая, мамы твоей уже не было, а за тобой нужен был уход. А моя работа не позволяла этого сделать. Вот тогда я позвонил своему отцу, Ивану Анатольевичу Андрееву. Это был ваш прадедушка. Он жил с моей старшей сестрой Ксенией. Помогал воспитывать троих внуков, они были постарше, чем ты, Витя. Узнав о моей проблеме, сразу приехал и принял на себя все заботы по дому. Приготовление еды, уборка квартиры и уход за тобой, Витя. У него были золотые руки.

– Это как? Из золото сделаны? А куда он дел свои настоящие?

– Нет, так часто говорят, когда человек многое может починить сам, своими руками. Не было того, чего он не знал и не мог починить.

Часто ставил стул у окна, сажал на него тебя, чтобы ты смотрел, как ребята во дворе играют в футбол, и мысленно был с ними. Они, видя его в окне, звали постоять на воротах.

Тогда и с инвалидными колясками были большие проблемы. Даже мне, заместителю директора комбината, пришлось встать на общую очередь. Папа не хотел ждать, по его эскизу мне на фабрике сделали деревянное кресло с опрокидывающейся спинкой на два разных положения. Чтобы мог и поспать немного, в любое время. Купил на барахолке четыре старых велосипедных колеса.

– Деда, а что это барахолка?

Мы с отцом переглянулись.

– Это вроде базара, где всегда продают старые, поломанные, ненужные вещи.

Чуть позже, когда достал опоры, прикрепил к креслу, два поменьше спереди и два больших сзади. Вот таким образом у тебя появилось и свое передвижное кресло. И оно чуть позже потом помогло моей фабрике.

– Это как же, папа?

– В то послевоенное время ту продукцию, что выпускала наша фабрика, не всегда покупали. Была дороговата для населения, это диваны, кровати, шкафы. Чаще покупали табуретки, стулья, столы.

Нам нужна была новая, высоко востребованная продукция. В стране было много калек после войны, аварий, несчастных случаев. Вот им нужны были коляски для детей и передвижные кресла для инвалидов.

Когда узнали и увидели твое кресло, сынок, пришли к нам в дом инженеры, сделали чертежи и забрали его на целую неделю на фабрику. Оно было у них в качестве примера. Вскоре на фабрику стали привозить и колеса, подшипники, оси. Построили еще один корпус, и там стали выпускать точно такие кресла, как у тебя, сынок. Их в первую очередь отдавали в больницы и дома престарелых. А также по распоряжению мед. заключений стали выдавать и населению.

Ровно через три года на этой базе колясок стали делать и первые велосипеды. Вот таким образом с твоей проблемой и идеей папы у нас появился еще один завод. И все благодаря креслу, которое сделал ваш прадедушка.

– А кем он был?

– До войны работал главным инженером на большом заводе, знал четыре языка, даже латынь. Во время войны был переводчиком в армии. Там, в деревянной шкатулке, в шкафу, хранятся все его боевые награды. Вот он и научил меня и Шустрика всему. Считать, писать и многому другому, чего в книжках не учат.

Когда была хорошая погода, мой отец или я выкатывал коляску со мной на улицу. Иногда, когда мальчишки играли в футбол, мне разрешали на коляске быть на воротах. И я как мог ловил мячи. Но это было очень редко. Дед в это время был всегда рядом на непредвиденный, экстренный случай.

Часто, гуляя во дворе, он встречался, разговаривал с такими же стариками, как и он сам. Говорили о своих разных житейских проблемах, но о прошедшей войне не всегда вспоминали. Слишком печальные у всех они были, каждый что-то в ней оставил, потерял.

Новый член семьи

Но не всегда было так. Прогулки во дворе были редкими, в основном в моей жизни был вид из окна во двор, с бегающей детворой или совсем пустой, во время дождей или учебы в школе. В такие времена было очень скучно.

Однажды дедушка вечером принес сверток, который изменил всю мою жизнь, и, кажется, не только мою. Положив сверток мне на колени, попросил его развернуть. Я даже не мог догадаться, что там может находиться. Развернув его, увидел очень маленького грязного щенка, который тут же уперся своим холодным носиком мне в руку, ища тепло и защиту.

– Деда, это кто? Почему он такой грязный?

– Это щенок, он не грязный, это у него такой окрас. У Петровича неделю назад ощетинилась Лайка. Вот он пообещал отдать одного, если останется. Отдал мне последнего, его никто не захотел забирать, бракованный. А я забрал, ничего, что бракованный, еще всем он покажет, когда подрастет!

Эти слова впоследствии оказались верными. Достав маленькую бутылочку, налил туда молока и надел на горлышко соску.

– Вот, держи и корми его, теперь это твой друг, и ты за него ответственный. Спать он будет пока вот на этом коврике, возле твоей кровати, пусть привыкает к своему хозяину.

Мой папа ничего не сказал, только покачал головой.

– Ну, ты даешь, даже меня не спросил.

– Так, что парню всю жизнь у окна сидеть? Надо, чтобы и у него был друг, о котором он будет заботиться.