Я вернусь к тебе, Париж

Но в тот год, когда мне было уже двадцать, в нашем городе проходил летний фестиваль. И уже ближе к вечеру, когда на специально выстроенной сцене выступали музыканты, я отвлеклась на несколько ярких шатров. Интерес мой был очень сильным и я, пробираясь через толпу народа, направилась к ближайшему из шатров. Я надеялась увидеть там продавцов народной косметики или каких-нибудь побрякушек, но шатер, в который я зашла, принадлежал цыганке. Женщина была уже преклонного возраста, но очень шустро передвигалась.

– Ой, извините. – Я ни как не ожидала увидеть «липовую» предсказательницу на фестивале.

– Хочешь узнать свое будущее дитя? – Спросила она на хорошем русском, присаживаясь за стол, который стоял посредине шатра.

Я тут же отрицательно закачала головой и хотела уйти.

– Не бойся, я не требую больших денег. Оставишь столько, сколько посчитаешь нужным. Присаживайся.

Ее слова прозвучали так спокойно и нежно, что я даже облегченно выдохнула и присела за стол.

– Положи передо мной на стол свои руки. – Попросила женщина, и я послушно выполнила ее просьбу.

На небольшом круглом столе помимо моих рук лежала еще колода карт Таро, пара свечей черного цвета и зажигалка. И все. Ни каких тебе стеклянных шаров, магических камней, котлов с зельями и прочей атрибутики.

Поначалу она, молча, долго и упорно вглядывалась в мои ладони. После чего сказала: «Странно, ничего не вижу». Затем она крепко сжала каждую мою руку и что-то пошептав, сказала: «Дитя, да ты круглая сирота, причем уже очень давно». Ее слова удивили меня. Возможно, у этой цыганки действительно был какой-то дар. Но больше она ничего не смогла сказать. Отпустив мои руки и взяв колоду карт Таро, женщина сделала несколько раскладов. Но ее интерес так и остался неудовлетворенным. Единственное, что она смогла сказать это то, что моя судьба будто покрыта сумраком, как будто на той стороне кто-то не дает ей увидеть. Будто на моей душе наложена печать, которая защищает меня от опасностей нашего мира и эта печать не дает заглянуть ни в мое прошлое, ни в будущее.

Ее слова тогда напугали меня, что я тут же поднялась из-за стола. Да и сама женщина задумалась над произошедшим. Но потом сказала, что возможно родители защищают меня с того света и не дают ей заглянуть в мою судьбу. После этих слов мне стало немного спокойнее. В этом действительно был какой-то смысл. Положив пару купюр на стол, я попрощалась с женщиной и покинула шатер, услышав на прощание слова цыганки: «Береги себя, дитя».

Похоже, скомканное видение цыганки о моих родителях оказалось правдой. Они оберегают меня, и присматривают.

Ровно в восемь раздался звонок в дверь. Это явилась Алиса с бутылкой белого вина. Бабушка не стала нам мешать, и устроилась перед телевизором в гостиной, а мы прошли на кухню.

– Ну, подруга, рассказывай. – Приказала она, разливая вино по бокалам, пока я нарезала нам закуску.

Я отложила нож и, устроившись напротив Алисы, принялась рассказывать ей почти дословно разговор в кабинете шефа.

– С ума сойти. – Выпалила она. – Эта фифа увозит тебя во Францию?! Вот ты фортовая Ева, а еще молчунья. – Алиса сделала большой глоток из своего стакана. – Столько времени скрывать, что шеф твой дядька родной, это просто кошмар.

– Я сама так решила. Не хотела, чтобы на меня смотрели косо, потому что я родня шефа. Не хотела выделяться из коллектива. Я люблю своего дядю и уважаю, он для меня всегда был авторитет. Но знаешь, сегодня мне показалось, что он мадам Готьер побаивается. – Я смаковала любимое полусладкое вино.

– Мадам Готьер. – Алиса растянула ее фамилию. – Как это пафосно звучит. Не удивлюсь если это псевдоним.

– Думаю это ее настоящее имя. У французов они именно так звучат. – Я поставила на стол опустевший бокал.

– И все же Ева, что с тобой произошло в обед? Ты меня так напугала. – Алиса допила остатки вина в своем бокале и, поднявшись, поставила его в мойку.

– Если бы я знала. – Я пожала плечами.

Подруга просидела у меня до одиннадцати. Проводив ее, я сладко зевнула и направилась спать. Как ни странно, сон пришел быстро. А может это вовсе и не сон был, а очередное провидение или наваждение.

Я в легком голубом летнем сарафане еду на велосипеде по городу. Этот город моя любовь, я безумно счастлива, что родилась и выросла здесь. Я никогда не хочу отсюда уезжать. Проехав по родной улице Варенн, я свернула налево на бульвар Инвалидов. Проехав и его, я еще раз свернув налево, оказалась на Авеню Турвиль. Мне предстояло проехать до Площади Эко-Милитер, а оттуда уже к Площади Жофра. И прямо за ней открывался чудеснейший вид на Эйфелеву Башню. Я планировала немного погреться на летнем солнце и порисовать. Мое вдохновение не заставило себя долго ждать, ведь на Площади Жака Рюэффа было полно туристов и прохожих. Больше всего меня интересовали дамы и их наряды. В журналах мод, конечно же, полно фотографий, но лучше когда ты видишь модель вживую.

Я устроилась на зеленой лужайке и, достав чистые листы и карандаш, принялась делать наброски. Можно было бы взять с собой фотоаппарат, но на проявление пленки уйдет слишком много времени. А мои эскизы должны быть готовы к завтрашнему утру.

Я так увлеклась, зарисовывая кореянок и японок, и как разительно отличаются наряды Северной коммунистической Кореи и демократичной Японии, что не заметила, как рядом со мной кто-то присел.

– Привет фиалка. Не думал, что найду тебя здесь. – Этот голос был мне знаком, и я резко обернулась.

Первое, что я увидела это, конечно же, синие как два сапфира глаза. И уже после самодовольную ухмылку, которая принадлежала моему недавнему знакомому. Парень сидел рядом со мной на корточках и снова был одет в дорогой костюм и идеально начищенные черные туфли.

– Какого черта ты тут делаешь? – Я дернулась в сторону и выставила перед собой руку с острым карандашом. – Не подкрадывайся ко мне, иначе засажу карандаш по самые гланды.

– Тише фиалка. Я безоружен. – Парень выставил перед собой ладони. – А что мне остается делать? Ты уже неделю не отвечаешь на мои звонки, бросаешь постоянно трубку. А на улице убегаешь от меня, только увидев.

– Значит, нужно было понять, что ты мне не интересен. – Я надменно посмотрела на него. – И ты не в моем вкусе. Не переношу самоуверенных папенькиных сынков в дорогих костюмах.

– Я могу запросто его снять. – Парень тут же скинул с себя серый пиджак и, ослабив галстук, принялся расстегивать белоснежную рубашку.

– Ты что, сдурел? – Я, не медля, кинулась его останавливать, но он перехватил мои руки, ухватив меня за запястья.

– А говоришь, что я тебе не интересен. – Парень нежно улыбнулся и его взгляд скользнул по моему лицу. – Пойдем, пообедаем где-нибудь?

– Я на диете. – Я попыталась освободить свои руки, но он меня не отпускал.

– Такой стройной мадмуазель ничего не грозит. А вот мое сердце вот-вот разобьется. Хватит мучить меня фиалка, я хочу поближе познакомиться с тобой. Ну же мадмуазель Роде, я больше не потерплю отказа. – Парень не сводил с меня своих синих глаз.

Я была в бешенстве. Этот ловелас как-то узнал мою фамилию. Но больше меня раздражало то, что он мне ужасно нравится, и я очень хочу куда-нибудь с ним сходить. А еще больше хочу, чтобы он меня вновь поцеловал.

– Хорошо маньяк в дорогом костюме. Я пообедаю с тобой. – Я улыбнулась уголками губ и парень, наконец-то освободил мои руки. После чего помог мне собрать мои эскизы и подняться на ноги. Вместо того чтобы поправить свой внешний вид, он снял галстук и сунул его в карман пиджака, а пиджак сунул подмышку. Меня удивила такая небрежность. Может он совсем не такой, каким кажется?! Он ловко поднял мой велосипед и покатил его сам, а я плелась рядом, неся в руках свои эскизы.

– Чем ты занимаешься фиалка? Учишься, работаешь? – Он с неподдельным интересом разглядывал меня.