Чёрная кровь

Ведь Джитендра наконец-то свободен.

Свободен… и может делать всё, что пожелает…

А почему бы и нет? Он достаточно ждал. Но уходить просто так совершенно не хочет.

А значит – пойдёт к Рохану сам!

Нет, вообще-то Джитендра давно думал об этом, просто не решался. Боялся, что его не поймут, осмеют и унизят… Но если и так, то и пусть! Пусть Рохан всё ему скажет в лицо! Это лучше, чем ждать. Лучше, чем жить, бесполезно надеясь!

Ведь ему нравится император? Даже больше, чем нравится. И Джитендра хочет снова оказаться в власти его объятий. В этом стыдно признаться себе и ещё стыднее – кому-то другому. Словно принять поражение.

Но что такого? Да, он – сдаётся!

Сдаётся, чтобы положить конец своей пытке.

Сегодня. Он сделает это сегодня.

Когда солнце начинает клониться к закату, Джитендра заканчивает тренировку и привычно приказывает принести в его комнату воду. Он стал мыться каждый день. Быть может ганда и способны тренировать тела намного дольше, чем обычные люди, но потеют они точно так же. А после тщательных водных процедур, Джитендра с трудом дожидается темноты. Радостное волнение борется в нём со страхом. Да, он решился, но сердце ходит в груди ходуном. Хорошо, что ранней весной день кончается всё ещё быстро, а жизнь во дворце уже не так оживлённа, как месяц назад. В последнее время тайком находя Рохана, Джитендра всё чаще заставал его в кабинете одного, и знает, что иногда император читает и пишет письма, иногда просто пьёт вино, стоя у окна, порой чертит или рисует – что-то похожее на изображение корабля по частям, и что сегодня он наверное снова будет один.

Тоже один.

«Рохан настолько не желает видеть меня, что даже предпочитает пить в одиночестве» – вот что раньше крутилось в голове у Джитендры, но в этот вечер он впервые не ощущает обиды.

В конце концов, это возможность.

Форма одежды – ночная. Длинная сорочка до пола и шерстяная накидка с капюшоном, чтобы спрятать лицо. Незаметно передвижение по дворцу давно вошло в привычку. Слуги, солдаты… не миновать только охрану у дверей кабинета. Перед лицом скрещиваются две тяжёлых секиры.

– Кто такая?

От волнения Джитендра не может сразу ответить. Он не думал, что его не узнают. Но оказывается вот что может случиться, если почти два месяца прятаться ото всех во дворце.

– Милорд… приказал…

Когда шёл сюда, Джитендра уже был готов к косым взглядам и даже ухмылкам – с подобным он часто сталкивался в башне – но раз уж так получилось, признаваться ведь не обязательно? Вот он и выдаёт эти два слова тоненьким голоском, плотнее натягивая на лицо капюшон.

Его больше не спрашивают ни о чём. Но внутрь не пропускают. Вместо этого один из стражников, почти такой же огромный, как Васу, стучит дважды в дверь.

– Что? – доносится нетерпеливое из кабинета.

– К вам тут дама, Ваше Величество!

– Гони в шею, я никого не жду!

– Слышала? Пошла прочь.

Охранник груб, но не зол. Он не кричит, а просто лениво произносит эту грубую фразу. Возможно, он принял Джитендру за резвую служанку, решившую навязать своё общество императору… ну…

Нет, это глупо.

Джитендра отходит за угол. А потом представляет себе кабинет. Он видел его много раз, наблюдая за Роханом, так что переместиться туда не составляет труда. Просто он так давно не использовал эту способность, что забыл о ней. А ведь мог даже из спальни не выходить…

Этот кабинет больше, чем тот, в башне. Здесь много пустого пространства и окон, но стол почти точно такой же. И точно так же завален стопками бумаг, конвертов и папок. Рохан быстро пишет, склонившись к перу. Щурится. Болят глаза? Он устал?

Тихий треск вылетает вместе с искрами со спинки кресла. В тот же момент император хватается за меч. И только потом вскидывает взгляд.

Джитендра касается тонких шнурков под подбородком, но тянуть за них не спешит. Пальцы онемели, а в ногах образовалась противная тяжесть. Как быть? Сбежать? Притвориться, что случайно сюда заскочил?

Рохана смотрит настороженно. И Джитендра понимает, что забыл скинуть капюшон.

– Побеспокоил?

Спросить получается довольно спокойно. И неважно, что горло сжало от страха – страха, что настороженность на этом усталом лице сменится презрением, раздражением или насмешкой. Но всё, что он видит и чувствует – изумление.

– Рохан?

– А? Да? Джитендра? Это правда ты?

– А ты ждал кого-то ещё?

– Нет, я не ждал…

Странный разговор. Но дышать становится немного свободней.

– Ты… пришёл попрощаться?

– Что? Нет. Почему?..

– Но ты так одет…

Рывком скинув капюшон и развязав простой узел у горла, Джитендра позволяет накидке упасть на вытоптанный тонкий ковёр.

– Что не так с моей одеждой?

– О…

Если Рохан продолжит и дальше себя вести непонятно, он просто подойдёт и ударит его. Но в этот момент взгляд Джитендры падает на горло императора.

– Я вижу, ты избавился от ошейника?

– А что, тебе бы хотелось, чтобы я до конца жизни носит эту дрянь?

– Ну… она довольно полезна…

– И унизительна.

– Это да…

Снова тупик. Нет, правда, ему что, действительно всё нужно делать самому?

Видимо – да.

До стола пять шагов. Ещё семь, чтобы обойти.

– Ты хотел мне что-то сказать. Если мы выживем. Помнишь?

Рохан отодвигается вместе с креслом от стола и опускает взгляд. На что он смотрит?

– Или это больше неважно?

Император продолжает молчать. Но его пальцы на подлокотнике кресла начинают выстукивать мелкую дробь.

– Извини, – наконец произносит он. И сердце Джитендры проваливается прямо в желудок. – Ты спрятался ото всех, и я хотел дать тебе время…

– Время на что?

– Точно не знаю. Равиндра сказал, что у тебя шок.

– И поэтому ты даже ни разу не навестил меня?

– Поэтому. А ещё я ведь обещал тебе спокойную жизнь… и что не трону.

Хочется сломать что-нибудь. Желательно ценное. Но и этот стол подойдёт. Схватив клинок для бумаг, Джитендра одним движением вонзает лезвие в еле заметную щель – дерево издаёт протяжный стон, по столешнице пробегает щель, и на пол падает отколовшийся угол. Осыпается стопка бумаг. С грохотом обрушивается тяжёлое пресс-папье в виде мраморной черепахи.

Вздрогнув, Джитендра закрывает глаза. Но лишь на миг.

– Ты обещал. Что-то сказать.

Нет, ни за что. Он не заплачет. Не сейчас.

– Обещал, – соглашается Рохан, касаясь отколотого края стола пальцем и ведя по нему до ещё удерживаемого Джитендрой клинка. Добирается до запястья. И хватка слабеет, отпуская холодную стальную рукоять. Джитендра позволяет чужой ладони скользнуть вверх до плеча. Потом пальцы Рохана дотрагиваются до его подбородка. И губ.

– Просто я хотел выбрать время и место. Сам.

Джитендра не знает, что ответить. Всё его существо трепещет. Он больше не зол. Не испуган. Но замер, словно с приставленным к сердцу ножом. Одно движение и конец. Так опасно. И так горячо. Прикосновения Рохана обжигают, от них хочется бежать со всех ног.

– Я так долго ждал…

От сказанных тихо слов по спине пробегает властная волна. Ноги подгибаются. Но Рохан тут же ловит его и усаживает к себе на колени.

Снова это приятное чувство. Этих объятий. Словно Джитендра в самом надёжном и безопасном месте на свете. Его обнимают, прижимают к большому и сильному телу. И снова ему хочется в нём раствориться. Остаться здесь навсегда.

– Я тоже. Но ты всё не шёл.

Шеи касаются губы. Вместо ответа. Ладони Рохана спускаются по животу вниз, но замирают. Джитендра чувствует его опасение. И кладёт свои руки сверху, направляя дальше вниз.

– Если ты не против, я не буду меняться…

– Не меняйся.

Выдох в шею. Чуть дрогнувший голос. Только от этого мышцы сводит сладкая судорога. И тут сквозь тонкую ткань член обхватывают сильные пальцы.

– Больно?

– Нет… мне хорошо.

Джитендра чувствует нарастающее возбуждение императора, но как ему разделить с ним своё? Быть может… если он смог убить, поделившись желанием смерти, то сможет передать и другое чувство?