Сердце Архаиса

— Идиот, — прохрипела и беззвучно рассмеялась, хлюпая кровью во рту.

И он понял. Сложно не догадаться, что твой оппонент умирает, когда все тело начинает трескаться и слазить.

— Скажи мне! — заорал в отчаянии Клав, пытаясь схватить меня за волосы, но те так и остались в его руках.

Тело Ханы полностью слезло с меня, оставляя пошедшее трещинами мое. Сквозь разрывы выходил ослепительный свет моей божественности, который вскоре должен был разорвать мое смертное тело и отправить меня в эфир. Вот только если оболочка разрушится полностью, сила моей сути выйдет и разрушит этот мир и ближайшие к нему. Ничто больше не будет сдерживать чудовищную мощь богини Равновесия. Единственной возможностью спасти миры от уничтожения был мой добровольный уход в эфир до полного разрушения тела. Так я и собиралась поступить, но сперва дела.

— Ты хочешь знать, как я стала бессмертной? — я встала на ноги, выпрямилась и сделала шаг к замершему запретнику. Свое тело после долгого заточения в Хане слушалось неважно, однако я все равно смогла провернуть то, что собиралась.

— Я такой родилась, — и издевательская улыбка на кровавых губах. Верный топор легко вышел из сосуда, кольца на указательном пальце Ханы, в который я его поместила.

— Ты была без оружия! — ужаснулся Клав, еще не осознав всего, что я сказала.

— Если бы тебя пять лет тренировал Ирт, ты бы никогда не был безоружен. Ритуальное оружие, это продолжение воина. Ты же не оставляешь руку, когда уходишь из дома?

Замах, и я с диким удовольствием разрубила крайне удивленного мстителя наполовину. Разворот, и снести голову подошедшему со спины с ножом в руке Элиоту. Все.

Прошло больше часа, как все арьяры метались по мирам, разыскивая одну студэо. Остальные члены группы номер восемь благополучно вернулись в академию раньше срока и рассказали о похищении Ханы Хасу. В бешенстве был только один арьяр, остальные в крайнем беспокойстве. Поиски ничего не дали. Однако, спустя тот самый злополучный час, след девушки появился на Алито.

Первым на равнине, где засекли разрыв пространства, показался Лисандр Моэ. Он чувствовал, и он знал. Еще несколько месяцев назад арьяр и предположить не мог, что его любимую ждет смерть, хоть и догадывался о возможных осложнениях в их отношениях. Но это. Вид потрескавшейся кожи и выходящей сквозь разрывы сияющей силы обездвижил сильного и смелого Древнего. Он только что начал осознавать, что потеряет свою любовь вне зависимости от чьих-либо действий. Это было неизбежно.

— Почему ты не сказала? — отчаянный рык, похожий на вой раненого зверя.

Богиня приподняла голову с земли, на большее сил не хватало, и улыбнулась.

— Потому что люблю, — ласковый взгляд из-под спутанных ресниц, и голова неожиданно упала на землю, будто обрезали нити, удерживавшие ее.

Это стало толчком. Лис сорвался с места, подхватил с зеленой, сочащейся жизнью травы похолодевшее тело своей богини и неконтролируемо начал водить руками по ее лицу, откидывая потускневшие волосы с глаз и целуя в красные от крови губы. Она не реагировала. Трещины затухали, свет переставал сочиться. Арьяр знал, что это значит. Знал и не хотел принимать.

— Р-рар! — из горла вырвался невообразимый рев, устремляясь ввысь. Отчаянный зов истинного. Плачь по половине своей души.

Посмертный.

Глава 42 Одна хорошо, а две лучше

— Ставь сюда. Нет! Ставь туда. Переверни. Подвесь. Нет, не то. Ставь посередине. Не так! А-а-а, бездари никчемные! — и грохот от брошенного мной стула. Он почти сразу дематериализовался, но необходимый эффект создал. Все разбежались.

— Милая, что случилось?

В созданную из эфира комнатку осторожно вошла Жизнь. Через открытую дверь, хоть могла легко ходить сквозь созданные этим верхним миром предметы. Однако богиня всегда уважала чужое личное пространство. Я оценила этот жест, продолжая зло сопеть на нерадивые души, которые с визгами и причитаниями умчались из комнаты.

— Эти растяпы не могут нормально поставить мне диван! — сорвалась, взмахнув руками от негодования.

— Милая, но ты можешь материализовать любую мебель в любом месте эфира, — мягко напомнила женщина, присаживаясь рядом со мной на небольшую кровать, точную копию той, что стояла у меня в академии.

— Зачем же ты гоняешь великие души? — мягко спросила мама, поглаживая меня по волосам теплыми нежными пальцами.

Жизнь она и есть жизнь. Объята умиротворенной и приятной аурой, что окутывает тебя с головой и успокаивает.

— Материализовывать самой скучно и слишком просто. В мирах так не делают. Там таскают мебель руками.

— Ты не в мирах, милая, — осторожно напомнила Жизнь, сжимая мою ладонь своими, — но если тебе так хочется передвигать предметы руками, зачем ты заставляешь великих делать это? Возьмись сама.

Я кинула злой взгляд на столпившиеся за пределами комнаты души. Они подглядывали и ждали результатов беседы. Стоило мне только шикнуть, как эти недотепы самораспылились по эфиру. Будь у них в этой форме пятки, я бы увидела, как они сверкают.

Великие души — это бывшие смертные, что достигли невероятных высот за свою жизнь и получили разрешение жить в верхнем эфире среди богов. По желанию они могут уйти на перерождение, но могут и остаться. Меньше половины предпочитают эфир мирам, и я знаю тому причину. Была бы возможность, сама ушла бы на перерождение, но, увы, тогда коллапсируют не только миры, но и средний эфир, где маринуются души в круговороте перерождений.

— Потому что предметы здесь имеют другую массу, отличную от настоящих вещей. Когда я беру их, то неизбежно ощущаю фальшивость окружающего пространства.

— Сделай им нужный вес, — спокойно продолжила беседу богиня.

— Я не помню его! — выкрикнула, и подорвалась с места, — сколько ни пытаюсь воспроизвести, все не то. А эти умники бестелесные отлично создают иллюзию живости, только выполняют команды просто ужасно. У них вообще есть координация движения? Они поставили мой диван вверх тормашками! — я эмоционально указала на тот самый перевернутый диван.

— Ку, они мертвы гораздо дольше тебя, и уже давно позабыли о таких не существующих для эфира вещах, как верх, низ, лево, право и вес, — мать все еще очень спокойно реагировала на мои всплески негодования от безысходности.

Гнев потихоньку отступал. Жизнь всегда умела переждать пик агрессии, и потом начать спокойный, адекватный разговор. Чаще всего он заканчивался умиротворением, но сейчас я была уверена, что горечь не уйдет, даже если мама применит все свои силы мозгоправа.

— Садись, — она похлопала по одеялу, накинутому на кровать. Я послушалась.

— Пришло время рассказать, что сделали мы с твоими тетками, — она снова взяла меня за руку. Так Жизнь могла улавливать мои настроения.

— Внимательно слушаю.

— Ты, конечно, знаешь, что именно я спасла арьяров от полного уничтожения, — я кивнула, — и осведомлена о роли дедушки во всем этом.

— Он был никудышным надзирателем, поэтому легко предположить, что Первобог выполнял твою просьбу об охране арьяров от Смерти. Ты их так любила? — этот вопрос беспокоил меня. Уверена, моего отца тоже.

— М-м-м, не совсем. Я любила их как свои создания, но вот мирской жизнью пожертвовала совсем по другой причине.

— И какой же? — признаться, меня заинтриговали.

— Ты, — и теплая улыбка в ответ на мое удивление.

— Я? Да мне пару лет от роду было! — я даже рассмеялась такой нелепости.

— Ты, моя милая, — взгляд богини не отражал смеха и был серьезным. Тогда я кивнула, чтобы она пояснила.

— Когда я была беременна, Лисандр и его брат не отходили от меня. Они исправно защищали свою госпожу и не роптали. Вот только наш младший лисенок часто просил меня о прикосновении к животу. Он клал ладонь и закатывал глаза от странной эйфории. Поначалу я думала, что так он пытается понять прелесть настоящего рождения жизни, а не создания, однако потом я поняла свою ошибку.