Страница 11 из 12
– Хорош молодец, хоть и девица, – мерзко захихикала от дверей Яга. В руках она несла чугунок, над которым вился пар. Пахло, на удивление, аппетитно.
– Неужели вчера нельзя было мне дать нормальной еды? – возмутилась я, когда Яга придвинула мне плошку с тушеными овощами и кружку с квасом. После вчерашнего «угощения» мне едва хватало воспитания, чтобы есть как цивилизованный человек, а не наброситься на еду, словно оголодавшая свинья.
– Еда одна, что до твоего сна, что после, – неожиданно серьезно и торжественно ответила Яга. – Ты изменилась.
Я так и застыла с набитым ртом, представив на мгновение, что за обе щеки уплетаю вчерашнюю мерзкую кашу.
– В смысле – я изменилась?
– Ты же перешла границу, дитя, была чужой здесь, и мир тебя отвергал. Теперь ты своя.
– То есть, я умерла? – похолодев, уточнила я, но старуха только недовольно головой покачала.
– Да жива ты, жива, девка глупая! Я тебя через границу перевела, и мир тебя принял. Так и назад выпускать буду, коли надумаешь вернуться! Но учти, сестре твоей хода с тобой не будет!
– Что?! Почему?
– Да потому, дурная твоя башка, что не я границу ей отпирала, другой ее провел! И либо сожрана она уже навьями, что на дух живой слетелись, либо сама здесь своей стала!
Мне показалось, что сердце у меня остановилось, еда разом утратила вкус.
– Я всё равно найду ее, – твердо произнесла я, глядя в лицо Яге. – Всё равно.
Она только устало покачала головой.
– Ох, сколько вас самоуверенных ко мне приходит, да мало кто возвращается. И ведь предупреждаю каждого, наставляю, уговариваю и пугаю, нет – всё равно навстречу погибели стремятся! Что вам в Навьем царстве, мёдом намазано?!
– Так ведь не от хорошей жизни в царство мертвых идут, бабушка.
– Что верно, то верно. Искать сестру тебе долго. Птица большая ее утащила, Финист постарался.
– Финист?! – Нет, конечно, о чем-то подобном я уже догадывалась, ответ всегда лежал у меня под носом, и я просто отказывалась его замечать. – Но Финист же никогда девиц не крал и зла не творил!
Яга только скептически изогнула тонкие бесцветные губы, и я осеклась и уже тихо и неуверенно добавила:
– Ну, так в сказках говорится…
– Много в сказках говорится, много лжи, – скрипуче рассмеялась старуха. – И мир изменился, и герои сказаний изменились. Погибли мы для мира, ушли и исчезли вместе со сверженным идолом. Унесла его вода в темноту, в мир подземный, от солнца далекий, и нас утянула. А без света и добра не осталось, только голод и смерть. Кто добро творил, злее навий стал.
– А ты, бабушка?
– А я, – усмехнулась Яга, блеснув острыми зубами, – испокон веков на границе стою, вход в мир людей стерегу, одною ногой жива, одною мертва. И не изменится для меня ничего, и до скончания времени будет так.
Квас я допивала в молчании. Хотела помочь Яге убрать со стола, но она только отмахнулась. Волк спрыгнул с лавки и свернулся у моих ног, совсем как большая кошка.
Из тёмного угла старуха вытащила почерневший от времени ларец, окованный железом. Металл ярко блестел, словно только что отполированный. Ларец этот, огромный и неприподъемный даже на вид, Яга несла легко, словно шкатулку.
– Слушай меня, девица-соколица, слушай и запоминай, – старческий надтреснутый голос Яги стал глубже и мягче. Старуха открыла ларец, пару минут пересыпала из руки в руку его содержимое. Достав медный чеканный браслет, быстро надела мне на запястье: – Имя скрывай, не называй никому, как бы ни спрашивали, как бы ни пытали, чем бы ни грозили. Даже другу не открывай, даже возлюбленному, ибо нет в Навьем царстве друзей и возлюбленных, только обман.
Другой браслет, почти брат-близнец первого, сдавил мне вторую руку:
– Помощи не жди ни от кого. Предложат – откажись, навяжут – беги. Но если уж помогут – не благодари, иначе всю себя во власть тварей отдашь.
На средний палец правой руки Яга мне надела тяжелый перстень с растительным орнаментом:
– С дорог не сходи, троп не покидай. Земля алчет крови и плоти не меньше тварей, и сама она тварь.
– Бога своего не поминай, только тварей разъяришь, помощи не дождешься. Нет здесь у него власти, – с этими словами мне на голову лёг тонкий обруч с височными кольцами.
– Сестру найдешь – проверь ее, расспроси, разговори, – Яга застегнула мне на талии пояс из крупных пластин, украшенных чеканными волчьими головами и колючими лозами. – Найти одну оболочку выеденную можешь, в которой, как в платье с чужого плеча, духи разгуливают.
Я кивала, про себя повторяя предостережения. Украшения давили то ли оковами, то ли доспехами.
Она вручила мне посох, с которым я пришла, суму с припасами и бурдюком для воды, кинжал в простых кожаных ножнах, старых и потертых, но когда-то богато украшенных.
– И перо не теряй, – уже в спину прокаркала Яга, – оно тебе путь укажет, к логову Финиста выведет.
Я машинально прижала ладонь к груди, где за пазухой кололось серое перо. Как она узнала, как заметила? Впрочем, это же Яга. Что я о ее силах знаю?
Ягу я не благодарила, помня об ее же наставлениях. Уходила, чувствуя довольный взгляд в спину. Впереди стеной вставал лес, но он не казался уже таким темным и непроходимым, как раньше.
Уже у самой опушки меня догнал волк. Он несся крупными скачками, словно боялся, что его остановят, но вслед ему не летели ни стрелы огненные, ни проклятия Яги.
– Привет, – улыбнулась я зверю, когда он лёгкой трусцой пошел рядом, приноравливаясь к моему шагу. Я с интересом разглядывала его при свете дня. Волк был огромный, в холке почти мне до груди, но очень худой, словно шкура обтягивала одни кости. – Решил меня проводить?
Волк не отвечал. Хотя ждать ответа от животного было глупо, я хотела верить, что человек в нем еще не утратил разум.
– А тебе не опасно Ягу покидать? Вдруг тебя духи учуют?
Волк скосил на меня янтарный глаз, и моего разума коснулось мимолетнее ощущение его уверенности, даже не успела понять, не почудилось ли мне это.
– Ты умеешь обмениваться мыслями? – продолжала допытываться я. – Или как-то еще общаться?
Снова прикосновение к разуму, немного неуверенное, словно он еще сам толком не осознавал свои силы.
Рыжий осенний лес выглядел радостной пасторальной картинкой после вчерашней чащобы. Тропинка легко бежала вперед, ветки не пытались хлестать по лицу и выкалывать глаза, корни не цепляли ноги. Сквозь густую листву частоколом пробивались блеклые солнечные лучи, высвечивая танцующие в воздухе пылинки. Под ногами пружинил толстый слой мха, то тут, то там на кочках краснели ягоды брусники – глянцевые, алые, как леденцы. Наверное, где-то рядом болото, но в воздухе пахло прелой листвой и орехами, а не гнилью.
Я совершенно расслабилась, начала с любопытством оглядываться вокруг, присматриваться к яблокам и грибам, кокетливо выглядывающим из-под палой листвы. Яга дала мне еды в дорогу, в основном лепёшки и вяленое мясо, совсем немного овощей на первое время. Но кто знает, сколько я буду искать Финиста, если даже самая Яга не представляет, где он может скрываться? От пера обещанной помощи не было, оно спокойно лежало за пазухой, никак себя не проявляя. Даже когда я его вытаскивала, ничего не происходило: перо вовсе не рвалось лететь, указывая мне дорогу.
Похоже, путь будет далеко не так прост, как я мечтала.
Вскоре на глаза мне попался раскидистый орешник, его ветви клонились к земле под тяжестью плодов. Наверно, я могла бы даже до него дотянуться, не сходя с тропы, но как раз рядом с ним тропа огибала небольшой пятачок, заросший белесой травой и даже не прикрытый листвой. Всего пара шагов в сторону, и я могла бы дотянуться до орехов. Наверное, в этом нет ничего страшного – в конце концов, я ведь не собиралась уходить от тропы.
Чем больше я об этом думала, чем больше я смотрела на орешник, тем сильнее мне хотелось пополнить запасы и отведать его плодов, во рту даже появился ореховый привкус. Я топталась на месте, уговаривая себя то идти дальше, то плюнуть на все и сорвать пару орехов. Волк недоуменно тыкался лобастой башкой мне в бедро, подталкивая дальше по тропе. Орешник манил меня, тянул к себе, и я не могла противиться соблазну.