Иммунитет

Рыжая мохнатая молния вылетела неизвестно откуда и одним махом смела с прилавка все, что на нем было. Исчезла крыса, тощий кошелек Рона, три пузырька какого-то средства… Потом рыжик с горестным воплем «Короста-а-а!» вылетел из магазина.

— Помоги другу, — шепнула Гермиона, и Гарри устремился следом за ним.

Янтарные глаза хищника смотрели прямо на Гермиону.

«Ух ты какой! Просто маленький лев, — подумала она, — а ведь красавец! Жалко только, что взрослый, котенка воспитывать проще, а вот такого… Еще неизвестно, кто кого будет воспитывать».

Она вздохнула, но подошла ближе.

— Осторожнее! Это настоящий живоглот, держись подальше от его когтей, девочка! — воскликнула продавец, но было поздно: Гермиона, как зачарованная, протянула руку…

— Живоглот…

В ее ладонь ткнулась плоская рыжая морда, а хитрый глаз продолжал косить на продавщицу. Басовитое урчание раздалось секундой позже, а девочка начала наглаживать неопрятную рыжую шерсть, с каждым ее движением становящуюся все мягче и ухоженнее.

— Так вот кого ты ждал столько лет, — прошептала продавец. — Знаете, девушка, я отдам его за чисто символическую цену. Не так часто у нас бывает такое, чтобы животные сами выбирали, чьим фамильяром становиться. Я только две истории слышала, и обе они были прекрасны! Я рада, что стала свидетелем этого чуда, и надеюсь, ваш друг и защитник будет еще долго здоров и крепок, несмотря на его возраст.

— А сколько ему лет?

— Когда я пришла сюда работать, здесь уже был этот совершенно взрослый кот, а было это девять лет назад. Но это полуниззл, а они живут вчетверо, а то и впятеро дольше обычных кошек.

Эта девочка назвала его Живоглот? Какая умница. Да, наверное, именно такую он ждал все эти годы… Годы. Вдали от родины, хотя что есть родина для духа? Но он помнил.

Помнил летящий в глаза песок, обжигающий выстрел, помнил, как его тело выставили посреди палаточного лагеря на общее обозрение, с головой, подпертой палками. Как белый человек, убийца его первого тела, садился рядом с ним то с одной стороны, то с другой. Он много позже узнал, что тот позировал фотографу.

Он много о чем узнал. Он стал очень умным. Потому что льву-людоеду по имени Призрак из долины желтой реки Цаво не довелось умереть по-настоящему.

Заговор шамана держал крепко — дух не смог отомстить окончательно, а значит, не мог покинуть этот мир… Убили льва, да… Никто не знал, что в тот же день один из аборигенов избавился от найденного под своим домом выводка из пяти рыжих котят, свернув им шеи и прикопав их в стороне от жилья, чтобы не приманивать хищников. А поскольку он получил оплату за работу на стройке, то был, естественно, пьян и не заметил, что один из хвостатых малышей еще дышит.

Все жители поселка и все приезжие собрались на площади посмотреть на тело того, кто был их страхом и ужасом на протяжении нескольких месяцев и унес более двадцати жизней. Конечно, никто не заметил, как один из маленьких рыжих комочков вздрогнул, вскинул голову, с хрустом вправляя немного свернутую набок шею, и поковылял обратно к жилью, потому что ужасно страдал от жажды.

А перед деревней был огромный лагерь строителей, и первым местом, откуда пахло водой, оказалась палатка Джона Генри Паттерсона. Охотника, писателя и руководителя строительства, рыжего ирландца лет тридцати. Старая гончая шарахнулась от котенка, моментально почуяв неладное. Но дух был уже не так глуп, как поначалу: напившись воды из собачьей плошки, он ухитрился подольститься к недоумевающему псу. В Англию котенок попал на руках его хозяина… И вырос в здоровенного кота, переняв заодно некоторые полезные для себя привычки старой гончей.

Он привык, совсем привык быть котом, охотиться на грызунов и птиц — хозяин любил его и гордился неимоверно, особенно когда Рэдди, как тот его назвал, приносил по десятку задавленных крыс. Духи тоже умеют быть благодарными. А с этим человеком было еще и интересно.

— Настоящий охотник, как и я, — радовался мужчина и выставлял ему угощение, достойное… о, весьма достойное. Свежие потроха, нежнейшая печень, чудесное мясо. Намного вкусней африканской человечины.

Вот только через пару десятков лет на него начали обращать особое внимание, и Рэдди услышал, что живет слишком долго для обычного кота. Особенно усердствовал сосед-викарий, то норовящий окропить его, то начинающий издавать странные и ужасно неприятные звуки. А хозяин собирался куда-то уезжать.

Кот просто ушел. И попал сперва в «Дырявый котел», увлекшись однажды погоней за здоровенной жирной крысой, где жил, пока в пабе не сменился хозяин, и новый владелец не решил за счет кота заработать немного денег, продав его в этот самый магазин, ставший для него не столько жильем, сколько главным наблюдательным пунктом.

И когда он увидел крысу… о, необычную крысу! Такую, что все давно уснувшие, но не исчезнувшие людоедские наклонности, унаследованные от прошлого тела, взыграли моментально. Он понял, что все эти годы хотел… человечины. И вот такая, заключенная в крысе человечина стала пределом его мечтаний.

Быстро поняв, что дети пришли вместе, а значит, у него будет прекрасный шанс добраться до этой крысы, пристав к кому-то из них, он начал действовать… Очаровать девочку не составило труда, но, когда та сама проколола палец и дала ему слизнуть капельку собственной крови, понял: от нее он не уйдет никуда и никогда.

Гермиона, рискнувшая провести малый ритуал привязки фамильяра, не знала, что ее кровь навсегда свяжет духа, обязав того стать не просто компаньоном, но и защитником, верность которого будет принадлежать ей до самой его смерти… А убить его по-настоящему отнюдь не просто.

Когда Гермиона с котом на руках, довольная, как слон после купания, вышла из магазина, Гарри с Роном уже отыскали Коросту. И если Поттер отнесся к коту философски, то Рон, воспылавший наконец нежными чувствами к собственному питомцу, попытался высказать все, что думает по поводу покупки Гермионы, так что они бы точно поругались, если бы не Гарри.

— Думаешь, он будет пробираться в нашу спальню из девчачьего коридора? — спросил Гарри.

— Коты — животные свободолюбивые, — гладила кошака Гермиона. — И ни на какой привязи я его держать не буду. Вы же просто можете накладывать чары на дверь, и никакие животные к вам не проникнут. У нас все еще на первом курсе научились, причем Лаванда Браун была первой! Стоило ей только увидеть возле кровати мышь. Ты же не глупей Лав-Лав, Рон Уизли?

— Ты покажешь эти чары? — подключился Гарри. — Я тоже хочу научиться!

Отставать от друга было странно, так что, пока они шли к Дырявому Котлу, где договорились встретиться со всеми остальными Уизли, мальчики практически выучили чары, которые и в самом деле оказались довольно просты.

Когда они зашли в паб, Гермиона поморщилась: ей никогда не нравилось это неопрятное место. И даже думать о том, чтобы переночевать здесь… Бррр. Как только Уизли могут? Гарри был совершенного того же мнения о данном заведении, но сдерживался: он заметил, что за ними наблюдают. Семейство Уизли ждало их за двумя сдвинутыми столами, где им приготовили места.

Детям вовсе не понравилось, что Гермиона с Роном оказались с одной стороны стола, а Гарри и Джинни — с другой. Но девочка даже не стала садиться: она прекрасно представляла, что если во время обеда Живоглот и крыса Рона будут рядом, то котик тоже, скорее всего, пообедает… Рон, сообразив, чем рискует, одобрил ее маневр и кивнул недовольной Джинни.

— Джинни, смотри, какой! Я воспользовалась твоим советом! Но из-за того, что он взрослый, мне удалось сэкономить, представляешь? Так что, если захочешь клобкопуха, я поделюсь деньгами. Миссис Уизли, вы же разрешите Джинни?

Гарри, моментально сориентировавшись, уже устраивался рядом с «лучшим другом», а Джинни делала глазки матери: питомца ей все-таки тоже хотелось.

Пока они обедали (Гарри с Гермионой ограничились картошкой с сосиской), единственная дочка, конечно, уговорила родителей, и Гермиона передала ей несколько сиклей.