Иммунитет

Между его пальцами возникло и сразу погасло теплое желтовато-оранжевое свечение. Гермиона приоткрыла рот и осторожно потрогала его руку.

— Настоящая магическая клятва?.. Без палочки… Как?

— Рассказывай давай, я хочу знать все свои недостатки!

— Зачем?

— Чтобы их исправить, конечно. Ты давай, излагай уже, а то книгу не покажу…

— Ты… — Гермиона набрала побольше воздуха, у нее к приятелю уже появилось много вопросов, но пока… — Ты что, меня шантажируешь?! — воскликнула она.

— Чего не сделаешь, если очень хочется что-то узнать… — светло улыбнулся Гарри. — А вообще-то нет, конечно, просто дразню. Получается?

— Ты… серьезно?! Ты… С тобой что-то не так, тебя как подменили! — выдохнула изумленная девочка. Улыбка у ее приятеля была совершенно обезоруживающей.

— Хочешь, спроси меня о чем-нибудь. Например, каково было палочку после тролля вытирать…

— Фу-у… — Гермиона скривилась. — Это и правда ты. Но что с тобой случилось?

— Может, повзрослел наконец? — предположил Гарри.

— Знаешь… а похоже. И мне это кажется очень интересным…

— Мне тоже! — снова улыбнулся он. — И как ты пришла к этой мысли?

— Ты читаешь, ты узнал что-то новое, ты сам позвал меня в гости! Задаешь такие вопросы и пользуешься беспалочковой магией! Но как это произошло? И о чем ты мне хотел рассказать? — она едва не подпрыгивала от нетерпения.

«Кажется, все-таки один друг, точнее подруга у меня точно есть», — подумал Гарри, но вслух сказал:

— Сначала ты.

Когда Гермиона, смущаясь и краснея, наконец выложила ему всю правду о том, как ей было его жалко, такого глупенького, недалекого, а главное, ничем не интересующегося, кроме квиддича, как ее убивала его безалаберность и лень, как ей иногда надоедало объяснять одно и то же, как ей скучно болтать обо всякой ерунде, потому что у нее много серьезных вопросов, которые ей совершенно не с кем обсудить, а взрослые не отвечают, Гарри захотелось одновременно посмеяться и всплакнуть. Вот как это, оказывается, все было… Как убого он выглядел в ее глазах. Таких больших и красивых… Хм. Почему она продолжала возиться с ними, двумя полудурками? Нет, это он спросит потом.

— Получается, ты и про Фламеля все знала? Тогда зачем… А, нет, погоди, я понял. Ты просто хотела, чтобы мы больше читали и чаще бывали в библиотеке? И научились искать нужную информацию?

Она покивала и вздохнула.

— Хорошо, что ты догадался. Ты и правда… поумнел. Это так здорово.

— Чертовски приятно слышать это от тебя.

— Правда? — она смущенно покосилась на него. — Гарри… ты действительно не обиделся? Честно?

— Честно! Нисколечко! — улыбнулся он, совершенно не ожидая подвоха.

А Гермиона вдруг закрыла лицо руками и всхлипнула… А потом еще раз, и еще.

Это было ужасно. Гарри завертел головой в надежде увидеть отца подруги, понятно же, что он где-то рядом и за ними присматривает, и, когда тот быстрым шагом подошел к ним, обрадовался. А вот мистер Грейнджер — отнюдь.

— Что тут произошло? Почему моя дочь плачет?! — грозно навис он над подростком.

— Я не знаю, сэр… — Гарри смешался, отвык он от агрессии…

— Я… от счастья, папа! — выговорила наконец девочка и подняла мокрые, но действительно счастливые глаза. — Я рассказала Гарри все, что о нем думаю… думала раньше, и он, — она улыбнулась сквозь слезы, доставая платок, — остался моим другом. Представляешь?!

Мистер Грейнджер внимательно посмотрел на Поттера. Тот пожал плечами. Мужчина протянул ему широкую ладонь, Гарри встал, и они молча пожали друг другу руки.

— Может, я подожду здесь, а вы сходите в кафе-мороженое? — предложил детям мистер Грейнджер.

Гермиона высморкалась и быстро закивала. Но каково же было ее удивление, когда Гарри воспротивился.

— Знаете, мистер Грейнджер, лучше, чтобы вы присутствовали при нашем разговоре. Я вас прошу. Вам ведь дорога ваша дочь?

На Гарри уставились две пары изумленных карих глаз… Но до летнего кафе, в котором почти не оказалось посетителей, они все же добрались.

— Скажите, какой одеждой Гермиона пользуется в Хогвартсе, где вы ее покупаете? — обратился Поттер к ним обоим, когда они устроились за столиком.

Мистер Грейнджер не знал, что и думать. Странные у мальчика интересы…

— Мантии — у мадам Малкин… — ответила его дочь, тоже явно не ожидавшая такого вопроса. — А почему тебя это интересует?

— А остальную одежду?

— Просто беру свою, из дома. Какая разница, что под мантией? Гарри…

— Еще какая разница!

И Гарри принялся просвещать Грейнджеров, начав с особенностей некоторых магических тканей, постепенно перейдя на магические швы и нитки. Дэн Грейнджер старательно подсчитывал, во что им обойдется «правильно одеть» дочь, и клял себя, что не подумал об этом раньше. Ведь, когда они узнали об ее даре, у них был целый год, и они немало разных сказок прочитали, вот только выводы сделали далеко не все. И, кстати, почему они не купили нужные для семьи маленькой волшебницы книги во «Флориш и Блоттс»?! Куда подевался здравый смысл?

Поначалу, конечно, хотелось отнестись к информации о специальной одежде для магов скептически, но чтобы такое придумал подросток, мальчик? А потом Поттер быстро сбегал домой и притащил совершенно уникальный манускрипт, подлинный, уж в этом мистер Грейнджер разбирался, даром, что стоматолог. Не случайно у них с женой было такое дорогостоящее и весьма изысканное хобби, ведь и познакомились они в букинистическом магазине… Ее бы сюда… Он с благоговением открыл закладку и погрузился в чтение. Даже Гермиона замолчала, уткнувшись в текст через плечо отца. Правда, ненадолго.

— Гарри, ты читаешь на ранненовоанглийском?!

— Мне дали попользоваться словарем Кодри… Но вроде ничего особо сложного.

Мистер Грейнджер, который почти закончил изучать текст, едва не забыл как дышать.

— Это же… Это же редчайшая, уникальнейшая вещь!

— Прошу прощения, я неправильно выразился, конечно, не сам словарь, а список с него. Он достаточно новый, ему полтора века. И это не мои книги, мне просто дали позаниматься.

— Кто?!

— Я не имею права пока говорить об этом.

Гермиона оценила алчный огонек страстного коллекционера, тут же загоревшийся в глазах отца. Жаль, что она не видела собственного выражения лица, а вот Гарри оценил. О да, в школе ему точно скучно не будет.

На крытой веранде все еще было малолюдно. Гарри тихо отвечал на вопросы, которыми подруга буквально завалила его, и понемногу терял терпение.

— Не знаю, что именно со мной произошло, про… — Гарри сам поймал себя за язык, ставший слишком длинным, и вовремя поправился, — Мастер Сметвик считает, что из-за того, что в моей крови теперь появились некоторые вещи… Тьфу, Гермиона, я и рад бы все рассказать, но… только под обет. Настоящий, понимаешь?

— Непреложный?

— Не обязательно. Есть и другие, попроще. Давай об этом потом.

— Подожди… Как ты попал в больницу? Шрам заболел?

Гарри кивнул. Без обета, который, если что, защитил бы и саму Гермиону, он никаких подробностей разглашать не собирался. Хотя о маске он может говорить сколько угодно, а значит… Стоп, сегодня главная тема — совсем другая!

— Ты хочешь узнать, зачем еще я тебя звал?

— Дело не только в одежде? Я догадывалась! Конечно хочу! Но как ты…

— Если ты будешь задавать мне по десять вопросов после каждого слова, то вряд ли что-нибудь узнаешь, даже если я очень захочу тебе рассказать! Вот, смотри, я специально записывал, а то никак не мог разобраться. Да и сейчас не очень. Поможешь?

И достал ту свою самую первую тетрадь с порванной корочкой и закладкой на его вопросах по поводу Косой аллеи, школьных приобретений и первых дней в Хогвартсе.

— Гарри, у тебя даже почерк изменился! Что это?

Гермиона уткнулась в его записи и на некоторое время пропала. А когда она подняла на него огромные глаза, то первым делом спросила:

— Ты уверен?

Он молча кивнул.

Но тут к ним присоединился мистер Грейнджер, наконец закончивший свои подсчеты и выглядевший не совсем довольным.