Страница 7 из 71
— Очевидно.
— Только не позволяй изнасиловать тебя, когда я рядом, иначе придётся вмешаться, а мне проблемы не нужны.
— Если это должно будет случиться, разрешаю тебе не вмешиваться.
— У меня много недостатков, но трусом я никогда не был.
Не будучи в состоянии контролировать себя, Пенни внезапно спросила его:
— Какие у тебя недостатки?
Маркус засмеялся с царапающим и раздражающим звуком.
— Произвожу всегда этот эффект на наивных цыпочек. Не знаю почему.
— О чём ты говоришь?
— Они начинают с вопросов: кто ты, что делаешь, какое твое прошлое, возможно, я могу тебя спасти своей любовью. Ты должна знать, что я не сплю с девочками-подростками.
Пенни вытаращила глаза и заявила в ужасе:
— Ты сумасшедший!
— А вот и нет. У тебя это написано на лице, всё-таки я многих попробовал. Прими холодный душ. Я не дотронусь до тебя даже пальцем, если ещё не исполнилось восемнадцать лет. Не хочу создавать проблемы.
— Мне двадцать два года! — сухо ответила она, сразу сообразив, что данная реплика не была правильной.
— Говоришь правду? Не дал бы тебе. В любом случае, не трону тебя всё равно.
— Ты ненормальный! И мне немного противен! Вообще, как мы дошли до этих разговоров?
— Ну, чтобы разъяснить всё и сразу. Повторяю, не желаю иметь проблемы. Я задержусь в этих краях только на два месяца. Не стремлюсь создавать отношения и не ищу врагов. Поэтому совершенно бесполезно, если ты попытаешься.
— Да кто собирается приставать к тебе? Тебе никогда не говорили, что ты немного хвастлив?
— Да, и обычно говорят, прежде чем умоляют трахнуть их до изнеможения.
— Окей, а сейчас прекрати. Мы практически пришли, можешь уходить, и лучше, избегай здороваться со мной при встрече.
— Для меня не будет проблемы сделать вид, что тебя не существует. Понятия не имею как тебя зовут и мне не интересно это знать.
— А у меня нет ни малейшего желания говорить тебе своё имя!
— Очень хорошо. Если обычно, ты возвращаешься в это время, постараюсь задерживаться в следующие вечера, чтобы больше не встречаться с тобой.
— Молодец, освободишь и меня от занозы в заднице.
Маркус приложил два пальца ко лбу, изобразив подобие военного приветствия, и остановился прикурить другую сигарету. Пенелопа ускорилась и удалилась от него, уставшая и чувствуя отвращение. Она не желала иметь ничего общего с этим мужчиной, чтобы не совершить ошибку на всю оставшуюся жизнь.
Когда Пенни нервничала, то вернуть своё хорошее настроение у неё получалось двумя способами: во-первых – она вдыхала ароматы, издаваемые книгами, во-вторых, делала себе яркий маникюр. Сегодня после обеда, сопротивляясь своему назойливо плохому настроению, она оказалась с десятью ногтями, окрашенными в зелёный цвет от «Тиффани» и декорированными мордашками панды. Кроме того, она купила яркую фиолетовую тушь, которая придавала ей странный, смутно фантастический и инопланетный образ. Но даже эти приятности не смогли успокоить её туманное настроение. Она нервничала из-за Маркуса и не выносила факт, что нервничала именно из-за него. Как он посмел, этот, только что прибывший тип, неотёсанный и наглый, воображающий себя неотразимым? Он предположил, что она хочет переспать с ним! И мало того, он даже позволил себе отказать ей, дважды!
Не то чтобы она не думала об этом, и если быть откровенными: то было бы лицемерно это отрицать. Она думала, и ещё как. Она думала об этом каждый раз, когда встречалась с ним. Она думала об этом также, когда не видела его и надеялась увидеть снова. Она вела себя как Снежная королева, но подглядывала за ним охваченная желанием. И она ненавидела чувствовать себя подобным образом: не выносила, что прожив до двадцати трёх лет без особых искушений, вдруг, обнаружила себя зацикленной сразу на всех непристойностях. В конечном итоге, каждый квадратный миллиметр Маркуса, казалось, предназначался для разжигания желания совершать неподобающие поступки. Он походил на мужчину, сошедшего с обложки «Men’s Health». Казалось, что самый привлекательный из этих мускулистых татуированных мужчин, позирующих в соблазнительной позе на глянцевой бумаге журнала, пересек трёхмерный портал и появился в её жилом доме. Единственное – ему недоставало улыбки, какую на фото демонстрировали модели. Маркус, в отличие от них, всегда злился. Его глаза, цвета ледяного моря, были лишены света. Он производил впечатление того, кто видел и делал вещи, лишившие его души. И она его хотела, окей, она его желала. Воображение Пенни имело постоянно включённый красный свет. Её чувства страдали от бессонницы. Когда она встречала его, то испытывала обжигающие страдания.
Но она не могла смириться, что он воспринимал это как должное, и сравнивал её с озабоченными цыпочками, преследующими его! И прежде всего, унижал её, отвергая и рассматривая как соплячку, лишённую привлекательности.
Имея эти тысячи узлов гнева, скрючивающихся внутри неё, несмотря на весёлые ногти и цветные ресницы, она прошла через дверь здания и практически столкнулась у входа с незнакомцем. Он был высоким парнем, в пиджаке и дешёвом галстуке; его внешний вид производил впечатление низкооплачиваемого государственного служащего.
— Ты знаешь Маркуса Дрейка? — спросил он. — Несколько дней назад он переехал в это здание.
Пенни кивнула и предоставила ему соответствующую информацию.
— Как он себя ведёт? — снова спросил незнакомец.
— Извините, в каком смысле?
— Он хорошо себя ведёт, надоедает кому-нибудь?
«Надоедает мне, своим видом мудака, не замечающего никого ниже шести футов».
Даже не имея ни малейшего понятия, кто этот парень, задающий все эти вопросы, она могла бы рассказать ему о вибрирующем шуме, который иногда доносился с чердака, (вероятно, в то время как Маркус пинал кожаный мешок), а так же неудобство от его сигарет, всегда дымящих в доме, полном пожилых людей с астмой. Но она этого не сделала.
— Он никого не беспокоит, — ответила она, пожав плечами. — Он очень спокойный арендатор.
Пенни не понимала точного мотива, почему встала на сторону Маркуса, но какой бы ни являлась эта причина, она появилась спонтанно, как безрассудный инстинкт защиты.
Мужчина кивнул и улыбнулся со странным отцовским удовлетворением, пока что-то писал в записной книжке, извлеченной из кармана. В этот момент Маркус вошёл в дверь. Он собирался прикурить сигарету, но остановился. Посмотрел на мужчину и потерял на мгновение свой ледяной фасад, показывая удивление, отразившееся на его лице. Взглянув на неё, он нахмурился, понимая, что они говорили. Пенни была уверена: он спрашивал себя с тревогой, что она смогла рассказать о нём.
— Ах, ты здесь, — сказал мужчина Маркусу, — где мы можем поговорить?
— Я не думал, что ты так скоро придёшь, — в полголоса пробормотал Маркус.
Все трое принялись подниматься по лестнице. Пенни шла позади и слышала, как мужчина в костюме и галстуке задаёт ему вопросы о его работе, а Маркус отвечает сухими, односложными фразами.
На этаже, где располагалась квартира Пенни, в дверях появилась Барби. У неё в руках был поднос с печеньем, тем самым, что она начала готовить перед уходом её внучки. Увидев Маркуса, она вся засветилась, превращаясь в кокетку, какой всегда становилась при встрече с ним. Сколько раз Пенни пыталась отговорить её демонстрировать все эти сюси-пуси. Бабушка чувствовала себя вечно молодой и склонной ценить статную красоту молодых людей. В момент особой сентиментальности она даже посоветовала ей пригласить его на свидание.
— Сокровище моё, ты не можешь отрицать, что он красивый парень. Если бы я была молода как ты, я пригласила бы его сходить вместе в кино или поужинать в хорошем ресторане со свечами на столе.
— Э, да, возможно, я подумаю об этом, — она оставила ей надежду, только чтобы ни противоречить. Пенни избегала возражать бабушке без крайней необходимости. Однако с той встречи, по вине или по милости разума, рождающего сказки, Барби была убеждена, что между её внучкой и этим крепким молодым человеком с последнего этажа, зародилась секретная связь.