Пытаться не любить тебя

Худшее происходит, когда мы располагаемся на заднем сидении. Может быть, лучше было разделиться, но она так замёрзла, что ей грозит обморожение. Проблема в том, что обнимать её, чувствовать так близко к моему телу, ощущать её запах, возвращает мое тело к объявлению войны здравому смыслу. Наполняю её грубыми и насмешливыми словами, словно подонок. Правда состоит в том, что я хотел бы наполнить её другим способом. Как только я вернусь, то должен срочно найти какую-нибудь цыпочку, которая мне даст. Бесполезно хорошо себя вести, если потом я должен взорваться. Я уверен, что, если выплесну накопленное напряжение, то это безумие пройдет. А пока что я должен провести ночь. Я должен приказать своему телу не делать то, что хотелось бы сделать. Должен приказать своим мыслям прекратить представлять Пенни. Её, такую сладкую и дикую, совершенно голую за исключением сапог на высоких каблуках и широко открытую для меня на этом сиденье.

Не могу дождаться рассвета, чтобы попытаться завести эту дерьмовую машину и вернуться домой, написать Франческе, ждать от неё ответа и вернуться к прежней жизни, в которой все имело обычную логику.

Оставляю её на лестнице, даже не поблагодарив. В конце концов – предложила она, я не просил её ни о чём. Дома я раздеваюсь и иду в душ. Несмотря на холодную воду и хорошие намерения, я безнадёжно возбужден. Одной рукой опираясь на кафельные стены и под хлещущей на меня водой, я самостоятельно освобождаюсь. Это в последний раз, когда делаю что-то подобное. Думаю об этой девушке в подобном плане – представляю её под этой же водой, с приоткрытыми губами и стоном в горле. Завтра – нет, сегодня вечером – начну трахаться с кем попало. Если умеренность должна привести к таким результатам, я предпочитаю перепихнуться по полной. Уверен, что даже Франческа одобрила бы мое решение.

Глава 11

С момента появления Гранта в библиотеке, Пенни стала ещё более осторожной. Если она должна была пойти и поставить книги на место или взять их с полки, расположенной в закрытой зоне, она делала это с бьющимся как у кролика сердцем, от страха, что внезапно материализуется её худший кошмар. Однажды, во второй половине дня, когда она стояла на верхней ступеньке лестницы и услышала звучащий внизу голос, то от испуга чуть не упала.

Медленно спустилась вниз, таща за собой тяжёлый том, готовая при необходимости бросить его в лицо, но она поняла, что это не Грант, и даже не мужчина. Это была девушка, которая улыбалась ей, и Пенни спросила себя, где она уже её видела. Девушка была высокой, очень худой, со стрижкой, сделанной по последней моде и зубами, явно исправленными керамическими коронками. Слишком белые и совершенные, чтобы быть настоящими.

— Пенелопа Миллер, ты меня не помнишь? — спросила она, пожимая руку.

Память Пенни разложила в её голове всё по полочкам, показывая вспышками воспоминания некоторых деталей из прошлого: шестнадцать лет, школа, гнев на бабушку, потому что та настояла на переводе в школу, удалённую от их района. Дорогостоящая школа, которая высушила до последнего все их сбережения, очень хорошая, но полная мудаков-расистов.

— Ребекка Дей? — воскликнула она, чуть не поддавшись соблазну спросить у неё, где она оставила свою другую половину, учитывая что та весила плюс – минус килограмм сорок. Пенелопа не выглядела гигантом, но её бывшая одноклассница производила впечатление человека, который не ест уже несколько месяцев. Первая мысль возникшая у Пенни была, что возможно, она больна, но эта улыбка, это платье, стоящее шесть её зарплат, и триумфальное выражение на лице, говорили ей о том, что Ребекка являлась всего лишь очередной восходящей моделью, страдающей анорексией. Оставалось понять, что она забыла в их захудалом районе, поскольку было видно, что она жила в привилегированных районах города.

— Это правда, я! Мы искали тебя.

— Ты, и кто меня искал? И почему?

Из-за стеллажа выскочил совершенно новый персонаж. На этот раз Пенни узнала его сразу. Игорь, ещё один одноклассник и первый парень в которого она была влюблена. Он выглядел всё также – очень милый, с белокурыми локонами и зелёными глазами болотного оттенка. Не то, что бы между ними никогда не было никакой истории: она ограничивалась мечтами о нём и записывала свои приторные мысли, розовые до мозга костей, и надеялась на призрачный шанс, что когда они вырастут, то поженятся. Всё это она доверяла нелепому дневнику с обложкой цвета своих романтических надежд. Они не поженились, и вообще едва разговаривали, а после окончания школы потеряли друг друга из виду. Тогда какого чёрта он здесь делал?

— Мы были у тебя дома, и твоя бабушка сказала, где ты работаешь, — объясняла ей Ребекка, заправляя за ухо волосы заученным жестом. Её маникюр выглядел идеально, на каждом ноготке виднелись стразы разного цвета. Кожа на её руках была типичной для тех, кто никогда за всю свою жизнь не выполнял ручную работу, за исключением нанесения ароматного крема.

На мгновение Пенелопа почувствовала себя перенесённой в прошлое при помощи какой-то жестокой силы. Вернулась девочка: одинокая, униженная, агрессивная как Кэрри из книги Стивена Кинга, но без сверхъестественных сил, благодаря которым могла бы обороняться от стаи уродов. Она всё равно защищалась, но не так как ей хотелось бы. Не ровняя всё с землей при помощи огня.

Однако это гнетущее чувство возникло ненадолго. Почти сразу же вернулась новая Пенни, та, которой было наплевать, та, кто говорила то что думала, и не позволяла никому ходить по своей голове.

— Вам нужна книга? — спросила она, глядя сверху вниз, как они смотрели на неё тогда, и как пытаются сделать сейчас. Только теперь они больше не ранили её. Игорь сохранился лучше, чем Ребекка: двадцатитрёхлетний, довольно высокий, поскольку понятие высоты у Пенни видоизменилось после встречи с Маркусом. Раньше бы она сказала, что парень, ростом метр восемьдесят был очень высокий, сейчас же казался только приемлемым. Он носил твидовый пиджак и простые джинсы, небольшую бородку и крохотную серёжку в мочке уха.

— Нам нужна ты, — ответил Игорь, заговорив в первый раз.

Пенни наблюдала за ними, теряя терпение.

— Вы скажете мне – в чём дело, или мы играем в загадки?

Ребекка снова улыбнулась и Пенни услышала скрип, словно поворачивались латунные ручки, которые растягивали эти пухлые щёки, вынужденные имитировать ложное дружелюбие.

— Мы организуем встречу выпускников, — сообщила она.

— Мы стараемся связаться со всеми с нашего выпуска. Будет очень весело! Узнать какими мы стали, каких успехов достигли… — добавила она, с явным намерением показать, прежде всего, свои собственные достижения и посмеяться над неудачами других. — Например, — продолжила она, — я выхожу замуж! Мой жених – бизнесмен.

Ребекка протянула руку в жесте, типичном для будущей невесты, которая трепетно показывает миру кольцо, надеясь вызвать зависть и гастрит. Пенни увидела бриллиант размером с орех, в окружении более маленьких бриллиантов и всё вместе смотрелось так абсурдно, словно нарыв на её костлявом безымянном пальце.

— Поздравляю, — сказала она крайне наплевательски.

В этот момент она заметила, что за спиной Ребекки, Игорь, прищурил один глаз и делал странный жест, как будто хотел засунуть в рот два пальца, чтобы его вырвало. Пенни инстинктивно улыбнулась, а Ребекка подумала, что эта улыбка предназначалась для неё.

— Ну что, придёшь? — спросила её.

— Э-э… когда это будет?

— В следующую субботу, в доме моего жениха. Он предоставил для нас свой особняк!

«Таким образом, мы все реально сможем понять какой он богатый».

— Гм… я должна подумать, смогу ли я. В субботу работаю.

— Дай мне знать, это мой номер мобильного телефона. Если ты придешь, то будешь с кем-нибудь?

— С кем-нибудь? В каком смысле?

Игорь фыркнул, раздувая щеки.