Нейро-панк

Очки – сообразил Соломон. Там, где прежде висели два светлячка линз, остался только один. Другого не было. Но Соломон догадывался, где он. Скорее всего, пуля заставила тонкую линзу разлететься на тысячу крохотных полупрозрачных осколков. Часть осколков вместе с пулей врезалась в лицо, превратившись в микроскопические занозы, часть рассеялась вокруг или засела на воротнике плаща. Но только у пули могло быть достаточно кинетической энергии, чтобы пробить кость черепа и глубоко увязнуть в его содержимом.

- Что… - неожиданно ясным и удивленным голосом сказал комиссар Бобель. Слышно было, как он переступил с ноги на ногу, под подошвой ботинка захрустела пыль вперемешку со стеклом. Но Энглин Кейне Нул выстрелило еще раз – и оранжевый язык, вырвавшийся вторично из ствола, отбросил комиссара в сторону, словно тот был лишь крохотной мошкой. Комиссар Бобель свалился лицом в груду строительного мусора, перекатился на бок и остался недвижим.

Человек превратился в предмет обстановки заброшенного кинотеатра вроде забытого рабочими тюка с утеплителем. Еще одна маленькая метаморфоза на сегодняшнем представлении театра теней.

Энглин еще некоторое время стояло с пистолетом в вытянутой руке… Это была странная и страшная картина. Лицо Энглин выглядело пустым, как если бы пороховые газы выжгли с него все чувства и эмоции, оставив лишь бледную плоть и острые кости под ней. Не мужское лицо и не женское, не молодое и не старое. Только тающие льдинки в глазах.

- Как вовремя! – Коротышка Лью истерично рассмеялся, но смех быстро сменился хрипом, - Ох, как вовремя… Еще немного, и он положил бы нас. Не бойся, все в порядке. Мы будем свидетельствовать!.. Комиссар работал на Форд, он был шпионом. Если что, мы подтвердим, что он заставил тебя помогать ему. Но, клянусь, вовремя ты это…

Баросса молчал, и Соломону даже показалось, что тот тоже мертв, но каким-то образом все еще держится на ногах. Но он не был мертв. Просто о чем-то размышлял, столь напряженно, что глаза сделались похожи на мелкие лужицы, не покрытые даже рябью, вроде тех, что возникают на улицах Фуджитсу после мелкого и холодного осеннего дождя.

- Слушай… - сказал он, точно проснувшись, - Конечно… А ведь мы и верно дураки с тобой, Соломон. Круглые дураки.

- Что ты имеешь в виду? – спросил Соломон.

Энглин все еще разглядывало мертвого комиссара. Наверно, когда-нибудь ему будет стыдно за этот поступок. Нет, поправил себя Соломон, не ему. А какому-то другому Энглин. Но какая разница…

- Нейро-маньяк, - Баросса произнес это медленно и отчетливо, - Ты хотел узнать, кто он. Ты узнал это.

- Энглин? Хватит. Ты просто пытаешься ему отомстить за то, что…

- Подумай! – крикнул Баросса почти страдальчески, - Подумай же, идиот! Оно было нейро-маньяком с самого начала! Как я и говорил!

На лице Энглин появилось какое-то выражение и, хоть лицо это Соломон знал уже больше недели, выражения он не понял. Оно показалось ему незнакомым.

- Оно работало с Бобелем! Оно не могло быть нейро-маньяком. Шпионом – да, но…

- Оно было и тем и другим! – выпалил Баросса в отчаянии, - Бобель считал, что Энглин – его помощник, технический ассистент, его личный нейро-скальпель для вскрытия. Он просто не знал, чем его помощник занимается по ночам! Глупый мертвый Бобель, он оказался не умнее нас, дураков. Ему было бы обидно знать… Энглин работало на две ставки.

- Д-две ставки?.. Что ты…

- И на Форда, и на свою больную психику! Нейро-маньяк на службе нейро-шпиона! Вот что!

- Стой, Баросса, - Соломону захотелось нажать на какую-нибудь кнопку, чтоб время хотя бы на несколько секунд замерло, и мозг успел переварить каскадом льющуюся информацию. Но этой кнопки у него не было и магнитная лента жизни тянулась, все ускоряясь и ускоряясь, - А нейро-бомбы, а…

- Вот откуда оно взяло нейро-бомбы! У своего шефа, у Бобеля! Из чертовых арсеналов Форда! Ну соображай же, тупица! Это Энглин уничтожило твой нейро-софт, оставило вместо него бомбу, а потом помогало Бобелю тебя искать. А тебе помогало спасаться. Оно больно, Соломон, как ты можешь этого не замечать? Оно само давно перестало понимать, что делает. Безумный нейро-бог, палач и благодетель в одном лице. Ты все это время искал логику, а логики не было! Тебя уничтожало и спасало одно и то же существо. Оно ограбило тебя и подкинуло тебе бомбу, как всегда поступало со своими жертвами. Потом оно сообщило о тебе своему хозяину, Бобелю. Потом оно помогло тебе подсказав про нейро-бомбу. Потом оно помогало ему в охоте на тебя. И, когда охота близилась к развязке, вновь помогло тебе. Оно считает тебя своей игрушкой. Оно не выпустит тебя, Соломон. А Бобеля оно убило только потому, что тот начал догадываться. Слишком уж странная вышла история. Он все равно бы в итоге понял. Не сейчас, но позже… Он был умен, он все равно сообразил бы, что Энглин тут замешано. Поэтому он умер здесь. На редкость удачный расклад для смерти, верно? Уверен, когда вы все это планировали, Энглин уже знало, что Бобель не выйдет отсюда живым. Ты поставил ловушку на меня, а оно – на Бобеля!..

Энглин. Бобель. Баросса.

Соломон приложил руку ко лбу. Давление вытесняющих друг друга мыслей было так высоко, что грозило разорвать череп изнутри.

Бобель. Энглин. Баросса.

Если нейро-маньяк – это Энглин, тогда все сходится. Нейро-маньяк – подручный Бобеля, много лет выполнявший за него грязную работу, связанную с нейро-взломом. Самонадеянный Бобель никогда бы не сообразил, что творится прямо у него под носом. Нелегко признавать то, что тот, кого ты используешь как пешку, гораздо хитрее тебя – и сам тебя использует.

Энглин. Нейро-вандал без пола и возраста. Человек без личности. Слепое биологическое оружие, брошенное в пропасть и способное лишь ощущать ее бездонную глубину. Мстящее всему миру – за то, чего оно само лишено. За возможность быть личностью и человеком.

А ведь это было бы так просто… Энглин много лет работало под прикрытием Бобеля, изображая послушного исполнителя. Но Баросса прав, Бобель рано или поздно сообразил бы, несмотря на всю свою самонадеянность. Заметил бы странности в действиях своего протеже, необъяснимые закономерности… Он бы понял, что Энглин – это нейро-маньяк. И… И устранил бы его, конечно. В рискованной шпионской работе опасно сотрудничать с психопатами. А Энглин… Соломон чуть не задохнулся. Энглин понимало это. Что его работа с Бобелем рано или поздно закончится – и закончится его смертью. Оно просто сделало ход первым.

Нарочно выбрало жертвой детектива Транс-Пола. Нарочно подложило ему игрушку из тайника Бобеля. Чтоб тот запаниковал и начал действовать в попытке уничтожить своего подчиненного. Из-за Маркеса в игру вступила Мафия, но это, по большому счету, ничего не изменило. Энглин требовалось убрать своего властного работодателя, и так, чтоб на счет него ни у кого не возникло подозрений. Оно добилось своего. В отчаянной гонке за нейро-бомбой Бобель сам скомпрометировал себя. Показал истинное лицо. И умер.

- Энглин?.. – запинаясь, пробормотал Соломон, - Энглин Кайне Нул?

Серые глаза Энглин сверкнули в бешенстве. Непонятное выражение на лице сменилось почти детской гримасой злости.

- Ложь! – взвизгнуло оно, - Этот ублюдок Баросса лжет тебе! Он и есть нейро-маньяк! Он хочет свалить все на меня! Открой глаза! Он не твой приятель, он лицемерный и хитрый убийца! И он доберется до тебя!

- Дьявол… - выдохнул Баросса.

Баросса. Энглин.

Две зыбкие тени в царстве кромешной темноты.

Одна тень, массивная и плотная, тянется отростком руки вниз. Соломон не видит куда, но знает, что где-то там лежит маленькая тень, от металлического предмета на полу.

Другая тень, угловатая и неловкая, поворачивается к первой с револьвером в руке. Сперва кажется, что она поворачивается очень быстро, затем – что очень медленно. Сложно судить об этом там, где нет света, лишь темнота и полумрак. Сложно понять, успеет ли она повернуться до того, как другая тень коснется рукой земли и что-то поднимет с нее.