Страница 65 из 78
— Как только сойдете на берег, ступайте в Суэц, где вас ждет Ставро. Он отвезет вас в Каир на поезде или на чем-то другом. Главное, чтобы вы успели вернуться на пароход. — Между тем раздается звон колокола, призывающего пассажиров покинуть судно. — Спешите, фелюга, на которой я приехал, стоит у заднего трапа по правому борту. На ее парусе значится номер тринадцать — это счастливое число. Садитесь в нее и не задавайте никаких вопросов. Хозяин в курсе, но он сделает вид, что ничего не знает.
В тот же миг в дверь стучат. Я слышу голос пассажирского помощника, спорящего с каким-то человеком:
— Оставьте его в покое! Я же вам говорю, что он нездоров…
— Но мне надо его видеть. Пусть он остается в постели.
Михаэль отпихивает меня в угол каюты и отвечает недовольным голосом:
— В чем дело? Я же просил, чтобы меня не трогали, черт побери!
— Вас хочет видеть полиция…
Михаэль приоткрывает дверь и бросает в лицо полицейскому:
— Идите вы… вместе с вашей вонючей страной! Я болен, и мне не о чем с вами говорить.
С этими словами он захлопывает дверь и запирает ее на ключ.
Полицейский хохочет и удаляется, бормоча себе под нос:
— Какой невежа… Он мне нагрубил, но мне все равно: я видел его лицо, и этого достаточно…
Мешкать больше нельзя, я выскакиваю в коридор и устремляюсь к грузовому трапу. К счастью, баркас еще здесь; юнга готовится отдать швартовы, а хозяин следит за трапом со шкотом в руках. Я сбегаю по ступенькам вниз и усаживаюсь среди пустых ящиков. Невозмутимый араб тотчас же отдает приказ юнге, и парусник отчаливает. Вскоре мы догоняем полицейский катер, наводненный людьми в красных фесках, которые направляются в бюро паспортного контроля в полной уверенности, что Монфрейд находится в своей каюте. Суда поставщиков не проходят паспортного контроля. Только безобидных пассажиров подвергают строгому досмотру перед выходом на берег.
Портовые суда швартуются при входе в канал у небольших пристаней на сваях, где часовой с ружьем проверяет пропуска. Как только фелюга подходит к причалу, я кладу в руку хозяина судна один фунт, быстро поднимаюсь по трапу и с некоторым волнением протягиваю часовому пропуск. Он берет мои документы, не глядя, и вскоре я оказываюсь на эспланаде Порт-Тауфика. Близится полночь, и последняя электричка в Суэц уже ушла. Мне приходится проделать путь в три километра между Порт-Тауфиком и Суэцем пешком, вдоль по дамбе, где проходит железная дорога, шоссе и нефтепровод. Через каждые полкилометра мне встречается часовой, наблюдающий за черной гладью канала, и я вспоминаю о своем первом приключении…
В доме Ставро никто не спит в ожидании моего появления. Все смеются над моим нарядом, и, когда я рассказываю, какую шутку мы сыграли с полицейскими, веселье становится еще более бурным.
Ставро в свою очередь повествует об аресте Реиса и Абдульфатов. Расследование дела вскрыло и другие, еще более злостные преступления, многие таможенники, и заподозренные в сговоре с бандитами, были уволены. С Реисом случился удар, его разбил паралич. Ему пришлось распроститься со своим замком и золотой мебелью. Все это пойдет с молотка для уплаты штрафа.
Хотя разгром наших врагов принес нам избавление, Ставро испытывает жалость к жертвам предательства. Сколько зла причинил им этот Махмуд, которого прельстила премия в сто пятьдесят — двести фунтов! Больше всего на свете Ставро ненавидит доносчиков. Он осыпает предателя градом ругательств, и мне с трудом удается остановить поток его красноречия. Надо хоть немного поспать: в семь часов утра мы должны сесть на поезд, что отвезет нас в Порт-Саид на встречу с Горгисом.
IV
Встреча в греческом отеле
Я никак не могу привыкнуть к своему наряду, мне кажется, что моя феска приковывает к себе все взгляды. Но после пересадки в Исмаилии на душе становится легче.
Я еду в купе второго класса в полном одиночестве. Ставро сел в забитый до отказа вагон третьего класса, где, по его мнению, он будет меньше бросаться в глаза.
На отрезке пути, где линия проходит вдоль канала, я пытаюсь разглядеть свой пароход и вскоре различаю две знакомые черные трубы и белые мачты. Видимо, пакетбот стоит в ожидании каравана судов, движущегося ему навстречу. Эта задержка позволит нам выиграть несколько лишних часов.
В Порт-Саиде я вижу на перроне Ставро, направляющегося к выходу с Горгисом. Вероятно, Горгис приехал тем же поездом из Каира. Я следую за приятелями на некотором расстоянии, не сомневаясь, что вскоре кто-нибудь подаст мне знак. В самом деле, у двери вокзала ко мне подходит кучер и приглашает в свой экипаж; заметив мою нерешительность, он указывает глазами на моих друзей, которые уже сели в другую коляску.
Оба экипажа везут нас по многолюдным улицам и вскоре останавливаются у небольшой гостиницы подозрительного вида. Однако, переступив порог, я попадаю в атмосферу доброй старой Греции, так поразившей меня во время моего путешествия на Пелопоннес. Здесь проживают лишь постоянные клиенты-греки, которых хозяин встречает как родных.
В прихожей развешаны олеографии с изображением свергнутых государей, недвусмысленно заявляющие о монархистских взглядах здешних постояльцев. Это меня ничуть не удивляет, ибо Горгис не раз намекал с таинственным видом, что стоит во главе патриотической организации, мечтающей о реставрации монархии.
Хозяин гостиницы, односельчанин Горгиса, встречает его с неподдельной радостью и оказывает ему знаки внимания.
Мы держим совет в маленькой комнатке с белыми занавесками под неусыпным оком иконы в золотом окладе. Прежде всего мы улаживаем финансовые дела, а затем договариваемся, что три тонны, оставшиеся в Обоке, будут доставлены в три приема с промежутком в четыре-пять месяцев. Поскольку я попал в поле зрения полиции, наши встречи будут проходить в южной части залива. Мы намечаем на карте пункты, подходящие для этой цели, и придумываем для них зашифрованные названия. Так, остров Жубаль становится Юлией; теперь можно будет без всякого риска передать по телеграфу о приезде драгоценной тетушки.
Деловое свидание завершается традиционным жареным ягненком, которого мы запиваем превосходным вином. За трапезой Горгис сообщает мне, что крах Реиса привел к разорению мелких перекупщиков из городов Верхнего и Нижнего Египта, потерявших более двадцати тысяч фунтов стерлингов. Сам Реис, как видно, припрятал деньги в надежном месте, ибо в его огромном сейфе ничего не нашли. Но для чего нужно золото парализованному человеку, которого ждет тюрьма в случае выздоровления?.. В результате расследования была обнаружена химическая фабрика, принадлежащая какому-то немцу, тайно производящая кокаин — наркотик, постепенно вытесняющий гашиш. Этот алкалоид очень прост в употреблении и вызывает немедленный эффект, поэтому с тех пор, как он появился, эфенди предпочитают его индийской конопле, ведь для нее требуется водяная трубка и время, чтобы ее раскурить.
Горгис уверен, что власти чинят произвол, накладывая необоснованный запрет на мое пребывание в стране, в результате происков Троханиса, надеющегося таким образом навязать мне свою волю.
Гудок входящего в порт парохода кладет конец нашим разговорам. Я бегу к причалу, чтобы подняться на борт с первыми посетителями — продавцами сувениров, фотографами, менялами и прочими профессионалами, обирающими пассажиров. Вахтенный у трапа провожает меня изумленным взглядом. Пригнувшись, я пробегаю по коридору, скидываю свой наряд в каком-то закутке и с замиранием сердца направляюсь в свою каюту. По дороге, на трапе, я сталкиваюсь с пассажирским помощником Лавиньясом. Он воздевает руки к небу и восклицает:
— Вот вы где! Вас везде ищут! Полиция Суэца приказала комиссару не выпускать вас на берег в Порт-Саиде, и верзила-полицейский не спускает глаз с вашей каюты.
Теперь еще на борт поднялись судовой агент с пограничником, и комиссар требует вас к себе, чтобы они убедились в вашем присутствии на судне.