Страница 36 из 36
Восклицает он, глядя с умильной любовью на очередной экспонат какой-нибудь рекламной выставки или закрытой конференции, перелистывает брошюры или внимательно слушает выступающих.
— Тогда бы, ты не был так успешен, скорее был бы прибит мирскими заботами и влачил бы жалкое существование, оплачивая займы, ипотеки, погашая кредиты за учебу и оплачивая счета от психотерапевтов, которые бы лечили твой честно заработанный стресс.
В ответ на это, гоблин, в личине высокого, худощавого мужчины, с тонкими и где-то привлекательными чертами лица, с которых не пропадает выражение снобизма, широко и явно, неестественно улыбается, демонстрируя острые, желтые зубы. Одна из особенностей гоблинов, которую, он почему-то не пожелал скрыть.
— И именно поэтому, я рад тому, кто я есть.
В каждую нашу встречу этот диалог повторяется в десятках различных вариаций, но все неизменно сводится к одному, его довольной улыбке. Время от времени, я приношу ему прессу нашего мира и вижу его истинную, неприкрытую радость, когда он, жадно, впивается взглядом в желтоватые листы различных вестников. В такие моменты он забывает обо мне, что я сижу в одном из кресел, не обращает внимание на то, что я наблюдаю за ним.
Полагаю, он думает, что и у нашего общения, есть какая-то цена, но это не так.
Эон достает документы своими путями и может даже через того же Фарго, однако, я предпочитаю не знать этого. Его работа, его методы и его "люди".
— Я пошутил, не надо так сердито молчать.
Выдает он весело, я приподнимаю уголок губ. Шутит.
— Я не молчу.
Я поднимаюсь с пола и иду обратно на кухню, через освещенные комнаты. В коридоре, свет неровный, мерцающий, из-за пляшущей искры, я улыбаюсь, про себя, этому моменту и иду дальше, сквозь комнаты.
— Фарго, на этот раз я звоню по делу.
Слышно, как он вздыхает, и слышится в этом вздохе, что-то тоскливое. Ну, началось. Тоска, печаль, обидки, все корыстны и коварны.
— Мне нужен паспорт подданного Великобритании на имя Дикенса Чейса, тысяча девятьсот девяносто шестого года рождения. Месяц март, число второе. Ты сможешь, это устроить или может подскажешь того, кто занимается государственными бумагами?
Не хочу, нажимать на него и, уж тем более, дать, понять, что сомневаюсь, что его деятельность в этом мире исключительно, прозрачна и легальна.
— Когда тебе нужны документы?
Я открываю шкафчики в поисках кружек. Так, стекло для празднеств. Крупная посуда типа салатниц и соусниц, специи и приправы, крупы в банках? О вот чашки, кружки, блюдца и мелкие плошки.
— На этой неделе, желательно через три дня.
Почему именно эта посуда должна стоять выше всей остальной утвари?
— Вэл, девочка моя, это нереально. Ты ведь знаешь, что помимо паспорта, в таких случаях обычно создается какая-нибудь хорошая легенда. Три дня, это слишком мало.
Я не достану до этой полки, надо двигать стул.
— Фарго, включи, пожалуйста, в счет все связанные с этим заказом неудобства.
Я выволакиваю стул из-за стола, зажав трубку между ухом и плечом.
— Вэл, ты ведь понимаешь, что такие заказы оплачиваются золотом.
Произносит он с некой "щекотливой" мягкостью. Я встаю на стул, рассматривая кружки из темного стекла.
Кажется, я понимаю в чем дело, он думает, что это и есть та цена нашей дружбы.
— Фарго, послушай. Забудь о нашей дружбе и прими мой заказ, как делаешь это обычно. Я не прошу тебя, сделать что-то, ради моих красивых глаз или…
— Или задницы.
Произносят позади меня, насмешливо, я поворачиваюсь и смотрю на появившегося на пороге кухни Рэндалла. Значит, где-то неподалеку Сфайрат, а может тем самым драконом был Рэндалл?
— И еще чего-то, — продолжаю я, проигнорировав выпад в сторону своей пятой точки, — Сделай все, как обычно.
На другом конце трубки слышен шелест переворачиваемых листов.
— Хорошо Вэл, давай еще раз, во избежание недоразумений: Дикенс Чейс, второе марта тысяча девятьсот девяносто шестого.
Я слушаю, как он скрупулезно выделяет каждую букву. Я снимаю кружку с полки, собираясь спрыгнуть со стула.
— Три дня, это будет стоить сто пятьдесят золотых.
Однако. Я сама сказала, что заплачу столько, сколько он попросит. Однако, цена, все-равно, меня удивила, неплохо он развернулся. Интересно, скольких "эмигрантов" он осчастливил новой жизнью? Виду подавать не стала, ничего не поделать: слово есть слово.
— Хорошо. Мне пора, я зайду к тебе через пару дней.
— До встречи Вэл.
Лаконично отзывается Фарго и трубка замирает тишиной.
— Ой!
Я оказываюсь в воздухе, подхваченная за пояс. Вышло неожиданно и захватило дух, так, что и рассердиться не успела. Я ужасно не люблю подобного, все боюсь, что меня не удержат и я упаду, не успев "слеветировать".
— Ты нигде времени зря не теряешь, да, женщина?
— Не боишься, что сбежит и на этот раз?
В ответ на вопрос Рэндалла, Сфайрат взмывает к звездам, стремительно набирая высоту.
— На этот раз нет.
Дышать становится всё сложнее и крылья словно кашу месят, каждое новое движение, мучительнее, тяжелее прежнего. Разреженность воздуха, минимум кислорода, радиация, атака солнечных частиц и давящая на тело сила притяжения, все это, тянет назад, мешая вырваться к звездам, но это последний барьер. Дальше будет лишь космос.
— Чем этот раз отличается от прошлого? Ну, кроме того, что ей теперь, можно бояться, быть уволенной.
Рэндалл летит где-то справа, его практически не видно, из-за дальности расстояния и стремительно сгущающейся темноты вокруг, но слышит его, Сфайрат очень четко. Это особенность, дар, природа его народа, держаться мысленную связь с любым представителем своего племени. Разумеется, тут еще важно желание говорить и слышать.
— О последнем я не думал.
Чем она сейчас занимается? Спит, плачет, просто сидит и ждет? О чем думает? Расстроена? Обескуражена? Испугана? От последней мысли на душе возникает неприятное ощущение.
— Но, когда ты впихнул ее в портал, ты ведь не сказал, чего делать не собираешься?
Нет. Ему хотелось вернуть ее домой и встряхнуть, как следует. Трудно сказать, что его так разозлило, отчего он так зол и чем конкретно вызвано раздражение. Ее ложь, его понимание того, что эта ложь вполне оправдана и по максимуму правдоподобна. Осознание того, что лишь ему известна ее истинная личность, образ и это он обманывает, сам позволяет, лгать себе.
— Нет.
Или дело в истинном желании получить на все сто ту женщину, что он видел этой ночью? Не сдержанную, ни подтянутую, ни отрешенную, замкнутую на работе и не подпускающую к себе ближе, чем можно. Ему необходимо видеть ее настоящую — дерзкую, хамоватую, злую, раздраженную, смущенную, перепачканную в саже, совсем неидеальную. Зачем? Этого, он пока еще не понял.
— Твоей преданной подчиненной следует подумать о честности, пусть помучается немного.
Сфайрат выпускает очередной огненный залп, но больше для того, чтобы прочистить горло и расправить легкие. Первое раздражение, он снял, еще, сорок минут тому назад, как только оказался в воздухе, выплевывая с огнем всю желчь и досаду.
Преданная секретарша уйдет из его жизни, как только все ее обязанности в этом мире закончатся.
— Так ты не ответил.
Напоминает Рэндалл, не упоминания о некоторых деталях сегодняшнего дня, он видимо понимает, что это не пойдет ему на благо и, уж никак, поспособствует его спокойствию.
— В этот раз, я позаботился о том, чтобы дом нельзя было покинуть так легко и просто. Сегодня, я не стал надеяться на честное слово и на предполагаемую слабость женщины, назвал ту квартиру домом и магия очага не выпустит ее так просто.
Рэндалл на этот раз промолчал, понимая, чего ему это стоило, признаться в собственной наивности и увлеченности.
— Домой?
— Да.
Черный дракон резко пикирует вниз, складывая крылья и наслаждаясь свободным падением.
Конец ознакомительного фрагмента.