Королева говорит

Долгая и тщательная подготовка к коронации и дополнительные обязанности, которые легли на плечи Елизаветы в коронационный период, практически не оставили молодой матери возможности проводить время с обожаемыми детьми. Но в день коронации она специально для принца Чарльза пригласила в гости четырнадцать малышей и велела установить в детской телевизор, чтобы дети могли наблюдать за церемонией из дома. Позже принц с бабушкой отправился в Вестминстерское аббатство, но за его маленькими приятелями был организован хороший уход. Лакей угощал их булочками, вареньем и мороженым, а по возвращении королева зашла к детям, чтобы убедиться, что у них все в порядке. Говорят, что дети были настолько поражены видом “тети Лиз” в роскошном коронационном одеянии, что, вместе того чтобы обнять ее, мальчики церемонно поклонились, а девочки присели в реверансе.

13 июня королева совершила официальную поездку в Виндзор, в город, королевские традиции которого можно сравнить лишь с Эдинбургом и Белфастом. Здесь ликующие граждане сопроводили монарший кортеж до центра города. Королева обратилась к жителям с короткой речью, а затем приняла участие в Речном карнавале: на ярко разукрашенном теплоходе “Ветерок” доплыла почти до Итонского колледжа.

В ответ на прочувствованную речь ректора Итонского колледжа королева сказала так: “В детстве я провела много дней в Виндзорском замке, глядя на стены Итона, и мне посчастливилось брать уроки у вашего предшественника сэра Генри Мартина. Поэтому я чувствую особую связь с этим колледжем, тем более что он был основан моим прапрадедом королем Генрихом VI”.

Затем королева поблагодарила студентов Итона за успехи в учебе и спорте и попросила директора дать мальчикам три лишних дня каникул в честь радостного события. После приема она пересела в карету, запряженную знаменитыми виндзорскими лошадьми серой масти. Сопровождаемая эскортом из числа Дворцовой кавалерии, карета переехала через Виндзорский мост и направилась вверх по довольно крутому и опасному склону на Теймз-Стрит-Хилл, где остановилась перед памятником королеве Виктории. Здесь Елизавету встречал мэр города в церемониальных одеждах.

После официальных речей процессия направилась дальше по Хай-стрит в сторону Парк-стрит и Лонгвок, где Елизавету давно ожидали жители графств Беркшир, Суррей и Миддлсекс. Школьники собрались у Кембриджских ворот и с энтузиазмом махали флагами. Вообще машущие флагами детишки и нынче сопровождают почти все официальные визиты королевы: ведь дети являются для нее свидетельством стабильного будущего британской монархии, она никогда не забывает упомянуть об этом в Рождественских речах.

Интерес к королевской чете был столь велик, что Елизавете и Филиппу было крайне сложно оградить детей от назойливого интереса любопытствующих и вездесущих репортеров. Поначалу Елизавета скрывала своих птенцов как могла, в гнезде, и лишь иногда позволяла фотографам, чаще всего из числа собственных знакомых или друзей, организовать фотосессии с их участием. Однако королева получала множество писем, авторы которых умоляли дать им больше возможностей следить за жизнью ее детей.

В Рождественской речи 1958 года Елизавета заострила внимание на этом вопросе. Она сказала, что хочет, чтобы ее дети жили более нормальной жизнью, чем та, которую ей самой пришлось вести в детстве. И она, и ее муж считали: чтобы уверенно и достойно чувствовать себя в современном мире, где к монархам относятся с гораздо меньшим почтением, чем раньше, ее детям стоит дать время повзрослеть и “опериться”.

Елизавета сказала: “Вы пишете, что хотели бы видеть наших детей по телевизору накануне Рождества. Мы очень ценим ваш интерес к нашей семье, и могу вас уверить, мы с мужем долго думали и совещались, прежде чем решить, что этого не стоит делать. Мы хотели бы, чтобы наши дети росли в нормальных условиях, ведь только в этом случае они смогут служить интересам граждан нашей страны и всего Содружества верно и преданно, когда вырастут. По нашему мнению, слишком бурная общественная жизнь может нанести детскому сознанию непоправимый вред. Уверена, что вы, как родители, поймете и поддержите меня”.

Такое бережное отношение к детям королева будет демонстрировать на протяжении всего царствования. Королевская семья вообще всегда старалась не выставлять своих отпрысков напоказ. По мнению Елизаветы, дети – будущее нации – с их искренностью, доверчивостью и непосредственностью больше, чем взрослые, нуждаются в защите.

Однако жизнь юных принцев и принцесс все равно нельзя назвать нормальной. С самого рождения они привыкают, что каждый их шаг – даже самый незначительный – вызывает бурный восторг окружающих. Восторженная свита аплодирует им по любому поводу: первые зубки, первый шаг, первое произнесенное слово… Придворные бесконечно обсуждают цвет глаз и волос маленьких принцев и принцесс, их стиль и манеру одеваться. Их портреты появляются на обложках журналов, их прическу копирует чуть ли не каждый второй… Королева не раз с грустью повторяла в приватной беседе со старой подругой Эйлин Паркер, женой шталмейстера принца Филиппа: “Мне бы так хотелось, чтобы мои детки росли как в других нормальных семьях”.

Но как добиться этого, если вы с рождения окружены сотней слуг, выполняющих любое ваше желание, если даже при детской состоит собственный “конюший”, в обязанности которого входит ежедневно полировать детскую коляску и покрывать белой краской ее колеса?

А вот родителей венценосные дети видели лишь за завтраком, с 9.15 до 10 часов, и иногда перед сном. Конечно, в эти счастливые часы они вместе играли, читали книжки, рассказывали сказки и учили детские стишки, а один раз четырехлетний принц Чарльз приятно поразил родителей тем, что сам наизусть рассказал им любимую сказку. Елизавета и Филипп никогда не сюсюкали с детьми, хотя, по настоянию Чарльза, какое-то время называли всех птиц “билли” – мальчик сам придумал такое название и очень этим гордился; возможно, он позаимствовал его у пеликанов, обитающих в парке Сент-Джеймс, чьи огромные клювы его когда-то поразили до глубины души.

Впрочем, по свидетельству очевидцев, и Чарльз, и его братья и сестры в детстве не представляли своего положения в политической иерархии страны и с удовольствием слушали истории о древних королях и королевах, принцессах и принцах, никак не соотнося их с собственной семьей.

Нелегко было Елизавете совмещать обязанности главы страны и нежной любящей матери. С самого детства ее отец и бабка внушали девочке, что превыше всего она должна ценить долг. И вот молодая мать с неохотой передала заботу о детях нянюшкам, гувернанткам и… мужу, принцу Филиппу. Принц Филипп приучил детей к дисциплине, а придворные няни привили им хорошие манеры и познакомили с дворцовым этикетом. Они также наполнили детскую домашним уютом и устроили в ней целый зверинец: помимо нескольких корги там жила чета попугайчиков-неразлучников, хомяк и белый кролик Чарльза по имени Харви.

Как во многих других семьях, на помощь молодой матери пришла ее мать: бабушка обожала малышей и стала для королевской четы главной и поистине неоценимой поддержкой. По натуре королева-мать была гораздо более открытой и мягкой, чем королева Мария, бабушка Елизаветы. Правда, незадолго до смерти характер Марии немного смягчился, она даже позволяла правнукам трогать ее статуэтки из яшмы, что было строго-настрого запрещено внучкам – Елизавете и Маргарет. Королева-мать, наоборот, с удовольствием баловала внуков и открыто проявляла свою любовь – это дало ей новый стимул к жизни: после смерти Георга VI она надолго впала в депрессию. Ее паж, покойный Уильям Таллон, который всегда находился рядом с королевой-матерью, позже говорил, что именно она практически воспитала внуков. Конечно, он преувеличил. Кроме бабушки у наследников престола была няня Хелен Лайтбоди, а после ее ухода это место заняла Мейбл Андерсон. Наукам их учила гувернантка мисс Катрин Пиблз, которая устроила в Букингемском дворце настоящую школу. В те времена отпрыск королевского рода и шагу не мог ступить без сопровождения нянюшек и служанок.