Королева говорит

А в Лондоне тем временем трагическая новость достигла премьер-министра Уинстона Черчилля. Эдвард Форд, один из личных секретарей покойного короля, позвонил ему и сказал:

“У меня для вас плохие новости, премьер. Наш король скончался вчера ночью. Подробностей я не знаю”.

Личный секретарь Черчилля Джок Колвил вспоминал, что, когда он вошел в спальню Черчилля, тот сидел, глядя в пространство, плача и не вытирая слез. “Я даже не подозревал, как много король значил для меня”, – пробормотал премьер. Колвил пытался подбодрить Черчилля, говоря, что он легко найдет общий язык с молодой королевой, но тот лишь качал головой, повторяя, что совсем не знает ее и что она сама еще дитя.

В этом премьер-министр ошибался. Через два дня после смерти отца, 8 февраля, молодая королева, спешно вернувшаяся на родину, присутствовала в Сент-Джеймсском дворце на заседании Тайного совета[23], представителей стран Содружества и членов Лондонской администрации, чтобы пройти церемонию восшествия на престол.

Лорд Чандос, министр колоний, позже вспоминал: “И вот дверь отворилась, и в зал вошла наша юная королева в черном платье. Внезапно члены Тайного совета показались мне невозможно дряхлыми, серыми и скрюченными. Королева произнесла одну из самых трогательных речей, которые мне приходилось слышать, и я, как многие другие, с трудом сдержал слезы”.

Двадцатипятилетняя Елизавета, тонкая, легкая фигура в траурном платье, вошла в зал одна и с полным самообладанием прошла все этапы церемонии. Свои речи она произносила ясным, твердым голосом, не позволяя эмоциям взять над собой верх.

Елизавета сказала: “Внезапная смерть моего горячо любимого отца заставила меня принять на себя монаршие обязанности и полномочия. Я обещаю следовать блестящему примеру его служения своей родине и народу, и в этом, я надеюсь, мне помогут верность и любовь тех, чьей королевой я буду называться, и советы избранного ими парламента. Я прошу Господа дать мне мудрость и силы с честью выполнить нелегкую задачу, которую жизнь возложила на мои плечи в столь молодом возрасте. Мне тяжело говорить, поэтому сегодня я скажу лишь, что всегда буду следовать заветам отца и отдам все свои силы на улучшение благосостояния моих народов, живущих во всех уголках нашей планеты”.

Принц Филипп, находившийся в зале в качестве члена Тайного совета, выступил вперед, слегка наклонив голову, и прошел к двери, согласно этикету, на два шага позади молодой королевы. Он еще не знал, что символическая роль принца-консорта[24], которую ему предстоит играть всю жизнь, станет еще более унизительной, так как дети от его брака с Елизаветой получат фамилию матери: Виндзор, а не Маунтбеттен.

После восхождения Елизаветы на трон при дворе разгорелся нешуточный спор. Дядя Филиппа заявил, что правящим домом отныне должен являться дом Маунтбеттенов, а не Виндзоров. это заявление было воспринято в штыки королевой-матерью. Сама же молодая королева пребывала в растерянности: по совету премьер-министра Уинстона Черчилля в замужестве она отказалась брать фамилию супруга, чем вызвала его безудержный гнев. А теперь и ее дети, Чарльз и Анна, оказались записаны на ее фамилию. Именно тогда Филипп бросил фразу, ставшую знаменитой:

“Я – единственный мужчина в королевстве, кто не может дать детям свою фамилию! Кто же я, как не чертова амеба?” Видя, как расстраивается ее обожаемый муж, Елизавета приходила в отчаяние. Итогом долгого обсуждения стало решение о том, что Чарльз и Анна останутся Виндзорами, остальные же наследники будут носить фамилию Маунтбеттен-Виндзор.

В феврале 1960 года на свет появился второй сын королевской четы – Эндрю Маунтбеттен-Виндзор. В знак преданности мужу, которого она продолжала безмерно любить, Елизавета назвала мальчика в честь отца Филиппа – Андреем.

В декабре 1952-го во время подготовки своей первой Рождественской речи королева столкнулась с одной из неприятнейших особенностей Лондона середины ХХ века – смогом. Самый ужасный “гороховый суп” – таким густым был туман – наблюдался с 4 по 9 декабря 1952 года. Смог налипал на окна, оставляя за собой потеки жирной грязи. Видимость сократилась до нескольких шагов, и движение в Лондоне практически встало.

Автобусы не ходили, даже “скорые” не могли проехать, больным велено было добираться до больниц самостоятельно. Лондонцы пробирались по улицам, завязав носы и рты носовыми платками, и, как слепые, ощупывали зонтами дорогу перед собой, чтобы не сойти с тротуара на проезжую часть. Проведенные правительством медицинские исследования показали, что всего за месяц смог стал причиной смерти четырех тысяч лондонцев, а более ста тысяч человек в связи с ужасным загрязнением окружающей среды попали в больницу.

Несмотря на заторы и густой туман, 4 декабря машина королевы и принца Филиппа смогла проползти расстояние от Букингемского дворца до здания Банка Англии на Треднидл-стрит, где Елизавете предстояло произнести речь по приглашению Совета управляющих банком. В приветствии она сказала так: “Нас всех воспитывали на поговорке “надежен, как Банк Англии”. Мы и теперь знаем не понаслышке, что это правда. Что ж, надежность зависит от преданности и эффективной работы тех, кто служил и теперь служит “старушке с Треднидл-стрит”. Я не первый раз прихожу в этот банк: когда я еще маленькой впервые переступила этот порог, помню, меня больше всего поразили золотые завитушки на стенах и потолке”.

Три недели спустя королева произнесла свою первую Рождественскую речь. Несмотря на большой опыт работы на радио, она нервничала: речь назначили на 3 часа пополудни, и получалось, что от времени, которое Елизавета хотела провести с семьей и детьми, почти ничего не оставалось. С самого утра она готовилась, назубок выучила слова, и все же лишь присутствие дорогого мужа позволило ей собраться с духом. Для удобства и собственного спокойствия Елизавета находилась в той же комнате и сидела за тем же столом, что когда-то ее отец и дед: ведь минуло ровно двадцать лет с тех пор, как Георг V впервые обратился на Рождество к своему народу, заложив основы традиции.

Первое обращение королевы задало тон последующим: в дальнейшем Елизавета часто вспоминала самые важные, с ее точки зрения, события прошедшего года, редко говорила о своей семейной жизни и никогда не забывала упомянуть об историческом и религиозном значении праздника.

В тот памятный день Елизавета, сделав глубокий вдох, повернулась к микрофону и сказала ясным, высоким голосом: “Каждый год в канун Рождества мой горячо любимый отец обращался с новогодним посланием к британским подданным, живущим во всех уголках нашей планеты. А сегодня впервые вместо него с вами говорю я, ведь теперь я – ваша королева, а вы – мои подданные. Как и он, я говорю с вами из своего дома, где собираюсь отпраздновать Рождество в кругу семьи, и я желаю вам, чтобы ваши дети с таким же восторгом встречали этот праздник, как мои. Ведь Рождество – особенный день для всех детей, мы празднуем его в честь спасителя нашего Иисуса Христа, родившегося в Вифлееме почти две тысячи лет назад”.

Далее королева упомянула Британское Содружество и империю, которые тоже являлись частью “одной большой семьи”: “И мой отец, и мой дед до него посвятили свои жизни сплочению наших народов и служению идеалам, которые мы храним в наших сердцах. Я сделаю все возможное, чтобы продолжить их труд”.

В заключение королева сказала: “На коронации в июне следующего года я поклянусь посвятить себя служению моему народу. Я сделаю это в присутствии великого собрания людей, которые соберутся со всех уголков Содружества и империи. Миллионы зрителей, оставшиеся вне стен Вестминстерского аббатства, услышат мои клятвы по радио и смогут по телевизору увидеть священную церемонию, которую до меня проходили все короли и королевы Англии век за веком.

23

Ее Величества Почтеннейший Тайный совет (англ. Her Majesty’s Most Honourable Privy Council) – орган советников британской королевы. Раньше Тайный совет был могущественным учреждением, сейчас же он во многом носит церемониальный характер.

24

Принц-консорт (Prince consort) – супруг правящей королевы, сам не являющийся суверенным монархом в своем праве (за исключением тех случаев, когда он является королем другой страны). Титулование – Королевское высочество. Современными примерами принцев-консортов помимо принца Филиппа, герцога Эдинбургского, является Хенрик Датский (супруг королевы Маргрете II). В случае смерти королевы принц-консорт не наследует престол, а становится просто принцем.