Магическая Прага

Уже дед императора – Фердинанд I, отец Максимилиан II и дядя, Великий герцог Фердинанд Тирольской, были страстными коллекционерами и археологами. Но в одержимости этой страстью Рудольфу не было равных. Для своей Kunst-und-Wunderkammer он не скупился на расходы: посылал специальных посредников, а иногда и самих Hofmaler (нем. “придворный художник”), закупать для него по всей Европе картины, драгоценности, экзотические предметы обстановки. Он заказывал художникам копии полотен, которые ему не удавалось приобрести. Чтобы не повредить картину “Праздник венков из роз” (“Das Rosenkranzfest”) Дюрера, купленную в Венеции одним из его поверенных, он приказал перенести ее через Альпы на плечах четырех сильных мужчин[545]. Его любимыми художниками были Питер Брейгель и Дюрер.

“Šacmistr”, или управителем собраний, был итальянский антиквар Якопо Страда, который ранее занимал аналогичную должность при Венском дворе. Тот факт, что прекрасная дочь Страды на долгое время пленила черное сердце императора, позволил антиквару и его семье занять в Пражском Граде важные должности (так что после смерти Страды, случившейся в 1588 г., управление коллекциями перешло его сыну Октавио).

Но в романе “Астролог” Йозеф Сватек утверждает, что Страда имел доступ к Кунсткамере (чеш. “šackomora”) – кабинету, в котором были собраны драгоценности и рудольфовы диковины, – только в присутствии императора или по его специальному разрешению[546]. Это преувеличение, возможно, связано с той двусмысленной ролью, которую отвел Сватек старому антиквару, изобразив его как подставное лицо коварнейшего Скотта, этого короля Quacksalber (нем. “шарлатан”) и обманщиков.

Глава 32

В романе Макса Брода больной и во всем сомневающийся монарх, беседуя с Тихо Браге, признается, что он искал в камнях, металлах и картинах совершенство[547]. В действительности, все экспонаты его собрания – часы, ювелирные изделия и даже астрономические инструменты и природные диковины – были мастерски обработаны, так что они становились драгоценными произведениями искусства[548]. Стремление к совершенству, перфекционизм сочетался в нем с необычайной любовью к раритетам, к чудным экзотическим, “индийским”, вещицам, броским безделушкам, от которых веяло приключениями или чудесами[549].

Впрочем, эта любовь к удивительному вполне согласуется со вкусами той эпохи, тяготеющей к маньеризму. Коллекционеров воодушевляли товары, которые морские караваны привозили из Индий: мальдивские кокосы, ракушки, охотничьи рога из слоновой кости, экзотические плоды земли и моря, китайский фарфор, страусиные яйца, птичьи перья, японские картины на бумаге и шелке. Все это называлось по-немецки “indianische” (“индийский”).

Кунсткамеры (Schatz- und Wunderkammern) стремились заполучить миниатюрные предметы, созданные с микроскопической точностью, миниатюрные изделия, вырезанные из слоновой кости, на ореховой скорлупе, черешневых косточках, раковинах, тончайшие орнаменты на эмали. Эмблемой этой любви ко всему миниатюрному могла бы послужить одна великолепная картина из галерей Рудольфа, на которой Йорис Хофнагель[550] нагромоздил цветы, плоды, бабочек, полевых мышей, жаб, улиток, саранчу и всякого рода насекомых, вокруг одной-единственной белой розы[551] – увядшей розы, словно из стихотворения Франтишека Галаса.

Золотых дел мастера, столь многочисленные при Пражском дворе, оправляли в золотые оправы акульи зубы и змеиные языки. Резчики придавали форму пейзажей или распятий грубым штуфам кристаллов (нем. “Handsteine”), считавшихся природными чудесами. Необычные, заморские вещицы становились талисманами по воле фантазии, предлогом для смелых аналогий. Поэтому в клыках нарвала фантазия усматривала рог единорога, что благоволит к девам, или кусок янтаря, или сгусток космического эфира, или экскременты таинственного животного. В кости какого-нибудь ископаемого зверя видели кость гиганта. В изогнутых рогах африканской антилопы – когти грифона.

Камни и растения уродливой формы или необычного цвета, в которых угадывались очертания невиданных зверей, Рудольф считал источником сверхъестественных сил, как хуака для инков[552]. В его собрании было множество камей и литологических редкостей[553], “Do

Из прочих странных экспонатов заслуживает упоминания нож, проглоченный одним крестьянином-обжорой и извлеченный спустя 9 месяцев в 1602 г. мастером Флорианом, цирюльником; железный стул-ловушка (нем. “fangstuhl”), бравший в плен каждого, кто на него садился; музыкальные часы с позолоченной крышкой, украшенные сценками охоты на ланей и оленей; механический орган, что сам по себе исполнял “ричеркары, мадригалы и канцоны”; чучела страусов, кубки из рогов носорога, в которых отравленные напитки закипали; обетный медальон с иерусалимской землей; кусок глины из долины Хеврона – той самой, из которой Яхве Элохим сотворил праотца Адама; а также крупные корни мандрагоры в форме маленьких человечков (альраунов), лежащие в шкатулочках с подкладкой из мягкого бархата, словно в кукольных кроватках. Колдовские силы этого растения семейства пасленовых считались сильнее, если корень находили под виселицей. Мандрагора – растительная кукла Пражского театра, из того же рода манекенов, к которому принадлежит Голем, роботы и одрадек.

Глава 33

Рудольф II хранил свою коллекцию ценностей без какой-либо системы – на столиках и консолях, в бесчисленных шкафах и сейфах[554]. Чтобы читатели этой книги составили представление, какие еще предметы находились в этом “verzauberter Raum” (нем. “заколдованное пространство”), попробуем перечислить некоторые экспонаты, не пытаясь навести порядок в этом неупорядоченном перечне, который, именно в силу своей беспорядочности, наилучшим образом отразит хаотичность коллекции.

Гипсовые слепки ящериц и серебряные копии разных животных, морские ракушки (“Meermuscheln”), черепаховые панцири, перламутр, кокосовые орехи, раскрашенные восковые куклы, египетские глиняные фигурки, тончайшие зеркала из стекла и стали, очки, кораллы, “индийские” шкатулки с яркими перьями, “индийские” или японские картины, “индийские” орехи из позолоченного чеканного серебра и другие экзотические предметы, которые большей частью привозили каравеллы из “Индий”, гипсовый женский торс телесного цвета из тех, что позднее приглянутся пражским сюрреалистам, доски для игры в кости из янтаря и слоновой кости, череп из желтого янтаря, янтарные кубки, волынки, “пейзажи” из богемской яшмы, серебряная столовая горка с эмалью, умывальники из агата, яшмы, топаза и хрусталя, серебряная картина в эбонитовой оправе, картина на восточном алебастре, расписанные камни, мозаики, серебряные складни, хрустальный кубок с серебряной крышкой, штоф из топаза, подаренный Рудольфу послом из Московии, ваза из “звездного камня” (астрофиллита[555]), чаша из богемского агата с золотыми ручками, топазовая чаша в виде львиной морды, золотые столовые приборы с рубинами, терракотовые сосуды (некоторые с подкладкой внутри из красного бархата), коралловый корабль с фигурками, корабль из позолоченного дерева, миниатюрный корабль из мальдивского кокоса с серебряной отделкой, ларец из горного хрусталя, перламутровая шкатулка, серебряная лютня, пластины лазурита, рога носорогов, охотничьи рога из слоновой кости, ножи с инкрустацией из золота и самоцветов, фарфор, отрезы дорогих тканей, глобусы самых разных размеров – один позолоченный, другой серебряный, с подставкой в виде гиппогрифа (полуконя – полугрифа), армиллярные сферы, измерительные инструменты, венецианское стекло, старинная голова Полифема, серебряная статуэтка “Деянира и кентавр”, медали, многоцветная майолика, анатомические препараты, упряжь, шпоры, уздечки, седла, купола палаток, жилеты и другие трофеи, захваченные у турок при отражении их набегов, охотничье снаряжение, знамена, намордники и ошейники, посуда, кубки из страусиных яиц, сабли, орудия казни, мушкеты, стилеты, кинжалы, мортиры, пистолеты, шпаги. А также всяческие автоматы и механизмы с мелодией. И часы, часы… В форме серебряной лодки, башни с трубачами…[556] Словно во сне героя Альфреда Кубина в Перле в романе “Другая сторона”: “…и тут же услышал вокруг себя многозвучное тиканье и увидел множество плоских часов самых разных размеров – от башенных до небольших кухонных, – которыми был занят целый луг. Подобно черепахам, на коротеньких ножках они беспорядочно ползали туда-сюда с возбужденным тиканьем”[557]. В коллекции Рудольфа имелась и черепаха с часовым механизмом[558].

545

Ср. Josef Svátek. Poslední dnové Rudolfových sbírek v Praze, в: Obrazy z kulturních dljin çeskych, cit., I. Praha, 1891, s. 50; F. X. Harlas. Rudolf II, Milovník umění a sběratel. Praha, B. D. [1916].

546

Josef Svátek. Astrolog, cit., s. 49 и 71.

547

Max Brod. Tycho Brahes Weg zu Gott.

548

См. Jaromír Neuma