Снежная история

— В чём дело?

— Дело в том, что у нас сейчас гостит моя свояченица, и если вы по какой-то причине не хотели бы с ней встречаться…

— Дело в том, дорогой мистер Малфой, — перебил его Риддл, — что я пришёл исключительно ради этой встречи. У меня есть разговор к леди. Вы позволите?

Разумеется, Люциус позволил. Но это вовсе не означало, что он, умывая руки, поспешил остаться в стороне. Нет! Он поспешил в комнату, смежную с гостиной, где было всё отлично слышно, и откуда не составило бы труда вмешаться в разговор, чтобы повлиять на его ход. Конечно же, если на то будет необходимость. Он был готов ко всему и очень надеялся, что Нарцисса, находясь в запертой спальне на втором этаже, просто не услышала, что у них появился гость. Чтобы ничего не упустить, Люциус подошёл вплотную к двери и прислушался.

— Зачем ты пришёл?

— Хотел поздравить тебя с Рождеством.

— Спасибо. Я тронута, — в голосе Бель прозвучал невесёлый смех. — Я тебя тоже поздравляю и желаю счастья, ну и всего остального, что принято. Всё?

— Бель, а ты ничего не хочешь мне сказать?

— О чём?

— Допустим, о своём состоянии.

— Это только моё состояние, Том. Не понимаю, зачем о нём говорить.

— Бель, мне казалось, что я имею некоторое отношение к твоему состоянию.

Вкрадчивый голос Риддла заставил вспомнить об опасности, которую таил этот человек, но вмешиваться было рано.

— Объясняются? — Нарцисса появилась совершенно беззвучно, и от неожиданности Люциус вздрогнул, едва себя не выдав, но она быстро зажала ему рот: — Тш-ш!

Нарцисса прижалась к Люциусу, и почему-то этот простой жест мгновенно успокоил, давая возможность продолжить наблюдение.

— Нет, Том. В моём состоянии виновна лишь я сама, и мне не нужны от тебя подачки.

— Ребёнку нужен отец.

— Я не хочу тебя ни к чему принуждать.

Казалось, они говорили на разных языках, об одном и том же, но не понимая друг друга.

— Идиоты!

Нарцисса было дернулась, но Люциус удержал ее от поспешных и необдуманных действий:

— Тише! Они или разберутся в этом сами, или нет — ты им не поможешь.

— Люци, но это глупо… они же…

— Да. Но они должны сами это понять. Только сами.

Нарцисса зажмурилась и закусила губу, пытаясь обуздать эмоции, и наблюдая за ней, Люциус не сразу понял, что атмосфера в гостиной изменилась. Голос Риддла был так же тих и спокоен, но теперь в нём появились новые нотки.

— Я незаконнорожденный. Бастард. Моя мать влюбилась в хозяина богатого поместья и согрешила с ним, после чего бежала от позора. Она родила меня едва ли не на ступенях приюта и умерла, наверное, даже не подержав в руках. Мне рассказали об этом монахини, которые приходили в наш приют, чтобы спасти «заблудшие души». Они находили эту историю «романтичной» и «трогательной».

Риддл перевёл дух, а Люциус вдруг понял, когда и где слышал эти интонации в его голосе — память услужливо подбросила сцену прощания с Мальсибером. Бель молчала, и можно было лишь гадать, какой эффект оказывают такие признания на неё… что-то подсказывало, что такого Риддла не знал никто.

— Они же надоумили меня попытаться отыскать отца. Это были годы той мировой войны, когда никому не до кого не было дела, — голос Риддла дрогнул. — Мне было пятнадцать, когда я бежал из приюта, и я тогда ещё во что-то верил.

— Том… — тихо прошептала Бель.

— Всё было не так ужасно, как можно подумать. Мой отец погиб где-то в Силезии, а его родители были слишком убиты горем, чтобы им пришло в голову, что я могу нуждаться в помощи. Да я и не просил её!

— Но как ты… всё вот это…

— Мне повезло. Бель, сейчас разговор о другом. Неужели ты думаешь, что я позволю моему сыну пройти через такое?

— А почему ты решил, что будет сын?

— Не важно, кто это будет, но мой ребёнок родится в законном браке.

— Но… Том… а что будет, когда он вернётся?

Люциус понял, что перестал дышать в ожидании ответа.

— Он навсегда останется для меня близким человеком, и я буду счастлив знать, что счастлив он, — Риддл выдохнул через зубы. — Даже больше, я никогда не откажу ему в поддержке и помощи, но при этом… Бель, в жизни у меня было только два близких человека. Он и ты. И если его для себя я потерял, то тебя удержу. Чего бы это ни стоило. Бель, ты чего? Ты же никогда…

— Только со своими, — голос Бель звенел от слёз. — Я думала, этого никогда…

За дверью целовались. Нарцисса тихо всхлипнула и, расплакавшись, уткнулась в грудь Люциуса, а потом запрокинула мокрое от слёз лицо и прошептала:

— Ты ведь не отпустишь меня? Когда…

Люциус не дал ей договорить. Он принялся целовать её глаза, губы, шею, шепча одно только слово: «Никогда».

В чувство его привела хлопнувшая входная дверь. Ни Риддла, ни Бель в доме не оказалось, и когда Люциус уже хотел броситься на поиски, Нарцисса указала ему на записку, придавленную к столу канделябром.

«Мы — венчаться. Том обо всём договорился. За вещами заедем завтра. Ваша Бель».

Всё-таки её сумасбродство было заразительным.

На следующий день, встретив в штабе Риддла, Люциус не знал, как себя вести, но тот разрешил все сомнения, кивком пригласив в свой кабинет. Там он разлил по бокалам коньяк и, пристально глядя Люциусу в глаза, сообщил:

— Поздравьте меня, мистер Малфой, с законным браком. Моя супруга почему-то решила, что вас это известие непременно обрадует.

— Она была права, — улыбнулся Люциус. — Я рад.

— За неё?

— За вас тоже. Скука вам с ней точно не грозит.

— Надо же, а я так хотел поскучать в старости.

Риддл, очевидно, лукавил и совершенно точно испытывал к Бель нежные чувства — это ощущалось сразу. И дело даже не в публичных проявлениях этих чувств — которых, кстати, и не было! — а в том, какой умиротворённой стала мятежная Бель. И пусть Люциус так и не понял, что она нашла в Риддле, но определённо это было не его дело. Нашла — и хорошо.

Утром первого января Беллатрикс родила дочь, но как следует отметить это событие не получилось. В этот же день в рамках операции «Боденплятте» около тысячи немецких самолётов нанесли внезапный удар по авиастанциям во Франции, Бельгии и Голландии. Союзники потеряли почти пятисот самолётов, а кроме того, были значительно повреждены взлетно-посадочные полосы и хозяйственные сооружения авиабаз. Но и для люфтваффе итог операции был крайне тяжёлым: авиация и зенитные установки союзников уничтожили около трёхсот самолётов противника, при этом половина пилотов погибла, а около семидесяти попали в плен. Кроме того, первого января немецкие войска вновь перешли в наступление — на этот раз в Эльзасе в районе Страсбурга с целью отвлечения сил союзников, но это были уже лишь отвлекающие удары локального характера, проводимые небольшими силами. Стратегическую инициативу вермахт потерял безвозвратно.

Люциусу приходилось ночевать на службе, но зато он без промедления узнавал последние новости с фронта и продолжал следить за «своими». Он успел порадоваться лёгкому ранению Лонгботтома, которого на время восстановления направили инструктором в авиашколу. Потом он навестил в лондонском госпитале контуженого Артура и тоже смог выдохнуть. Жив! А если учесть, как стремительно приближалась победа, то и Фрэнка, и Артура можно было считать выжившими в этой бойне. Теперь оставалось только дождаться освобождения пленных.

***

К концу марта на Западноевропейском театре военных действий сложилась крайне благоприятная обстановка для союзников. После поражения в Арденнской операции, отходе с левого берега Рейна и провала Маас-Рейнской операции германские войска были очень ослаблены. Недостаток сил и средств не позволял немецкому командованию создать сколько-нибудь прочную оборону на западном фронте, даже на таком стратегически важном направлении, как рурское. Малочисленные резервы не могли оказать эффективное влияние на успешную оборону. Разгром немецкой группы армий «Б» в Руре вызвал крушение всего немецкого Западного фронта, организованное сопротивление прекратилось, и союзные армии стали быстро продвигаться на восток, встречая лишь небольшое сопротивление немцев в отдельных местах.