Страница 52 из 59
За столом над пустыми тарелками сидели двое мальчишек и настороженно смотрели на Люциуса. Гарри он узнал сразу по тёмным волосам и ярко-зелёным глазам, так похожим на глаза Лили. Второй мальчишка — блондин, как Петунья — казался немного крупнее, но был таким же худым. Люциусу стало немного обидно оттого, что Гарри его не узнал. Хотя чего он хотел? Последний раз он видел сына Лили больше двух лет назад, ему тогда было около пяти лет, а в этом возрасте память у детей очень короткая.
— Идите гулять, — шикнула на мальчишек Петунья. — Нам с господином офицером поговорить надо.
— Папа, да? Папа?! — едва слышно выдохнул блондин.
— Нет, Дадли! Не приставай к человеку.
Слушались мальчишки беспрекословно и, передвигаясь бочком, быстро покинули кухню. Когда хлопнула входная дверь, Петунья тяжело опустилась на стул и, спрятав лицо в шали, расплакалась. Совершенно беззвучно и безнадёжно. Люциус погладил её по вздрагивающим плечам и тихо сказал:
— Беллатрикс не хотела, чтобы вам об этом сообщали чужие люди. И я тоже. Правда, я не знаю, чем могу помочь.
— Вернон ушёл на фронт, — глухо заговорила Петунья. — Родители умерли… друг за другом. Я осталась с ними одна… совсем одна.
— Вам нужна помощница по хозяйству, — Люциус стиснул ледяную ладонь Петуньи. — Позвольте, я буду оплачивать её услуги?
— Я справлюсь, — она вытерла лицо и снова вздёрнула подбородок. Если бы не дрожащие губы, в её силу можно было бы поверить. — Мне помогают соседи. А если вам некуда девать деньги, то могли бы открыть счёт на имя Гарри. Когда-нибудь он вырастет, и эти деньги ему пригодятся.
— Я могу избавить вас от обузы, — тихо предложил Люциус.
— Нет, — Петунья поджала губы. — Он не обуза.
Люциус ощущал себя бестактным, но это не мешало чувствовать ответственность за осиротевшего ребёнка. Поэтому он продолжил:
— На что вы живёте?
— Лили отдавала мне всё своё жалование, а я никогда не была транжирой, кроме того, Вернон тоже присылает. Нам хватает, — Петунья с достоинством расправила плечи.
Люциуса всегда восхищала сила духа, о чём он и сообщил Петунье. Она впервые за разговор улыбнулась:
— Скажете тоже… это Лили у нас была сильной, а я так… — она устало махнула рукой. — Но если вы и в самом деле так думаете, то может, не откажете мне в просьбе?
Люциус поощрительно кивнул, гадая, о чём она его попросит, и мысленно прикидывая, в какую сумму это может вылиться. Петунья снова попыталась улыбнуться, но у неё не вышло.
— Господин офицер, к сожалению, я не знаю, как к вам обращаться…
Люциус обругал себя за то, что на войне совершенно забыл о приличиях и элементарной учтивости.
— Мистер Малфой, к вашим услугам.
Петунья вымученно улыбнулась и попыталась изобразить книксен.
— Мистер Малфой, если вы хотите сделать что-то для меня, то, пожалуйста, пообещайте одну вещь.
Заинтригованный Люциус медленно кивнул:
— Всё, что вам будет угодно.
Не потребует же она чего-то немыслимого?! Петунья несколько раз нерешительно взглянула на Люциуса и выдохнула:
— Я хочу, чтобы Дадли стал лётчиком! — она пару мгновений молчала, будто ждала возражений, а потом горячо заговорила: — У нас в городке не пробиться до самой смерти, а какие-то университеты нам недоступны, да и наукам с детства надо учиться.
— Летать тоже надо учиться, — улыбнулся Люциус.
— Да кто ж спорит? Но это можно и не с детства. Снейп же смог! Такой вечно был замарашка в материной блузке, а каким стал? Я ж его в последний раз когда увидела, даже не сразу узнала!
Упоминание Северуса вызвало целый шквал эмоций — от иррационального умиления до боли в позорно дрогнувшем сердце. Думать о том, где сейчас Северус, и что с ним происходит, было невыносимо тяжело, и Люциус привычно спрятал эти мысли в самые дальние закоулки сознания. Он подумает об этом потом, после возвращения Северуса.
— Он, наверное, сильно переживает из-за Лили? Они были близки, — Петунья болезненно поморщилась. — Не в том смысле близки, что люди болтали. Они дружили. И, наверное, он её даже любил, ну, знаете, как это бывает?
— Знаю.
Петунья осеклась, виновато взглянув на Люциуса.
— Вы поможете?
— Чем?
— Если вы замолвите за него словечко, то его точно возьмут в лётческую школу. Вам же не трудно? А дальше он уже сам.
— А вы уверены, что он захочет?
Петунья провела его в комнату и кивнула на полку, где стояли две модели самолётов: та, что Северус заказывал для Гарри, и вторая, в которой Люциус с удивлением узнал свой довоенный «Спитфайр».
— Это их любимые игрушки, и играют они только в лётчиков… в этого… Драко. Я сама не очень разбираюсь, но Гарри всегда про него говорит… и вроде бы что-то в газетах было…
От нахлынувших чувств Люциус зажмурился, но сумел быстро взять себя в руки.
— Я рекомендую вашего сына в лучшую авиашколу.
Петунья чопорно достала из рукава платочек и промокнула сухие глаза:
— Бог воздаст вам по заслугам, мистер Малфой, а я буду молиться за вас.
Люциус уже собрался уходить, но всё-таки решил поинтересоваться:
— А почему вы просили только за одного ребёнка?
— Мне показалось, что о Гарри вы позаботитесь и без моих просьб, — Петунья вздохнула. — Всё-таки Лили умела выбирать друзей.
На службу в этот день Люциус не вернулся. Вместо этого он решил провести тихий вечер дома, пусть и в одиночестве. И пока трясся в поезде до Лондона, он не мог перестать думать о Гарри, который играет «в Драко» со своим кузеном. Чтобы попрощаться с Люциусом, мальчишки вынырнули откуда-то из кустов по зову Петуньи, и лоб Гарри рассекала свежая ссадина. Петунья тут же пожаловалась на сына соседа, от которого «проходу нет», но судя по довольным лицам братьев, в этот раз удача была на их стороне.
Из-за очередного налёта на Лондон поезд долго стоял где-то в поле, и домой Люциус попал, когда уже стемнело. Первым делом он задёрнул тяжёлые портьеры, а потом чиркнул зажигалкой, пытаясь обнаружить свечи.
— Привет!
Загоревшийся на журнальном столике огонёк свечи выхватил из темноты бледное лицо Беллатрикс — большой любительницы эффектных появлений.
— Добрый вечер! — Люциус порадовался, что ему удалось сохранить хладнокровие.
— А я к тебе в гости пришла, — Бель взяла подсвечник и очертила круг. — У тебя так хорошо. Тихо.
— Нарцисса и Драко уехали на всё лето в Станстенд.
— Да. Я знаю, — Беллатрикс потерянно смотрела на Люциуса. — Но так даже лучше. Ты не подумай, я её люблю, но с тобой мне гораздо проще разговаривать… к тому же я буду курить, а она не одобряет… Нарси слишком совершенна для откровений.
Люциус поставил на столик пепельницу, после чего принёс коньяк и два бокала. Беллатрикс пробормотала слова благодарности и закурила, устраиваясь в кресле поудобнее. Она даже стянула форменные сапоги и поджала под себя ноги, а потом тихо сказала:
— Лили не хотела жить.
— Почему ты так решила?
— Я знаю, как она летает… летала, — быстро поправилась Бель и прокашлялась, прочищая горло. — Я знаю, как она умела маневрировать, какие трюки исполнить, а тут… я это видела… и я ничего не могла сделать.
Люциус разлил по бокалам коньяк, вспомнил о том, что забыл пообедать, и принёс банку армейской тушёнки, которую открыл ножом. Он хотел выложить мясо на блюдо, но Бель остановила его:
— Давай представим, что мы на заброшенной авиастанции, или вообще потерпели крушение и совершили вынужденную посадку.
— Меня пугают твои фантазии.
— А меня душат рамки приличий и условностей, — парировала Бель. — Давай, ты же можешь быть просто человеком, а не манекеном с палкой в заднице и вечной фальшивой улыбкой.
— Бель, как можно? — почему-то её резкость больше не раздражала, и Люциус журил Беллатрикс, скорее отдавая дань многолетней привычке, чем желая осадить.
— Ох, Люци, ты лучше меня знаешь, что можно и так, и не так, — Бель затушила сигарету, после чего подняла бокал и сделала небольшой глоток. — И как хорошо, что мы это знаем…