Снежная история

Задание в этот раз было простым: съёмка порта Орхус и его акватории. По данным разведки противовоздушная оборона там была откровенно слабой, поэтому заградительного огня зениток можно было не опасаться. До побережья их звено держалось вместе, чтобы потом сетью пройти над территорией противника.

Северус ещё раз проверил аппаратуру и карты, прокладывая курс так, чтобы гарантировано пересечь вражеское побережье в нужном месте. Хоть они и летели звеном, обычно штурманом выступал кто-то один, и он же вёл их небольшую группу к цели. Северус отметил курс на картах всех участников полёта, отлично зная, что пересечь Северное море — задача не из лёгких. Эта часть полета всегда была самой тягостной. Каждый имел время для размышлений, и на вкус Северуса — слишком много времени.

По опыту Северус знал, что пока они не достигнут вражеской территории, его будут терзать сомнения и неуверенность. Так было всегда — обычно все тревоги исчезали, стоило оказаться над побережьем противника. Двигатели звучали мелодично, и погода была, как говорили на их авиастанции, «то, что доктор прописал», ну или просто казалась такой. Облачность закрывала небо на высоте от шестисот до девятисот метров, а видимость под ней была превосходной.

Скоро Северус уже высматривал впереди проблеск береговой линии и озирался, отыскивая в небе скрывающиеся истребители. В своей навигации он не сомневался. Они должны были достичь материка приблизительно через десять минут. Он напряженно подался вперед, чтобы увидеть отдаленную линию побережья.

— Есть, тонкая карандашная линия на горизонте. Вон та башня, должно быть, маяк.

Голос Люциуса в наушниках успокаивал и подтверждал его наблюдения. Маяк. Именно он.

Северус проверил положение наземного ориентира по карте и дал поправку на изменение курса, чтобы подход к берегу оказался более точным. Люциус иногда подсмеивался над его тягой к совершенству, но Северус любил, чтобы всё было красиво.

До побережья оставалось еще несколько километров, когда он увидел два корабля. Разобрать, что это — немецкие эсминцы или торпедные катера с такого расстояния не получалось. Проклятье! Их не могли не заметить, и, конечно же, передать предупреждение в части береговой обороны и люфтваффе.

— Уходим вправо.

Люциус казался спокойным, и они почти синхронно выполнили разворот в надежде остаться незамеченными, скрывшись в облаках, но им не повезло. Оба корабля стали зигзагообразно менять курс и увеличили скорость, что легко отслеживалось по кильватерному следу. В результате вместо того, чтобы пересечь побережье южнее Лёккена, их группа пересекла его в нескольких километрах севернее. Северус отчётливо слышал в радиоприемнике легкое подвывание, бывшее ничем иным, как следствием помех от работы немецкого наземного радара, пытавшегося засечь нарушителей. На мгновение Северус подумал, что было бы здорово атаковать эти два корабля, но вместо бомб у них была техника для съёмки, поэтому атака была бы делом бессмысленным. Разве что обстрелять палубу и сделать фото на память. Потому что вне конвоя корабли были неинтересны для авиации.

Люциус приказал лететь над побережьем, немного поднимаясь, чтобы пересечь дюны. Под ними теперь лежала совсем плоская датская провинция, и, продолжая путь над полями и живыми изгородями, Люциус предупредил об опасности обнаружения. Обычно после таких слов командира следовал приказ отходить, но для этого они были слишком близко от цели.

Теперь, когда они, без сомнения, утратили жизненно важный фактор внезапности, фортуна, словно извиняясь, решила им подыграть. Подвывание в рации прекратилось. А значит, службы ПВО их потеряли. Все, что было известно противнику, что где-то над их территорией есть самолёты-нарушители, но попытки найти их теперь будут подобны поиску иголки в стоге сена.

— Что скажете, парни? Продолжаем полет?

— Разумеется. Мы в шаге от цели.

И совершенно никто не рассчитывал на эффективную службу наземных наблюдательных постов противника, тесно связанную с системой противовоздушной обороны люфтваффе в Дании. Тем временем погода улучшилась, облака исчезли, и, чтобы сбить противника со следа, приходилось постоянно менять курс на тридцать градусов. Они как раз удалились друг от друга, образуя удобную для съёмки сеть, когда в динамике зашуршало.

— Четыре истребителя подходят с задней полусферы.

Голос Рея в наушниках застал Северуса врасплох.

— Как далеко? — Люциус казался невозмутимым.

Северус бросил быстрый взгляд через плечо и увидел самолёты противника в полутора километрах. Они быстро приближались. Проклятье!

— Уходим! Быстро!

Повинуясь приказу, Северус развернул самолёт в сторону моря, одновременно пытаясь отыскать взглядом своих. Люциус… Артур… Рей… А теперь вперёд! Низкая высота полёта не позволяла спикировать, чтобы быстро набрать скорость, поэтому пришлось просто сдвинуть рычаги секторов газа вперёд до отказа. Оставалось ждать, пока самолет ускорится, теряя драгоценные секунды, и досадовать на низкую скорость, на которой было удобнее вести съёмку. Чтобы тягаться с «Фокке-Вульфами-190» и «Мессершмитами-109» скорость должна быть около пятисот километров в час, а никак не триста девяносто! Лишь в этом случае возможность перехвата была под большим сомнением.

Против них вышли четыре «Фокке-Вульфа-190», намерения которых были более чем прозрачными. Как только скорость достигла четырёхсот пятидесяти километров в час, Северус резко взял штурвал на себя, направляя «Спитфайр» почти вертикально к облакам. Он знал, что если не удастся скрыться в их тонком слое, то шансы на спасение будут невелики. Четыре самолёта — это лишь начало, и через несколько минут к ним подойдёт подкрепление. Это лишь вопрос времени, а потом начнётся охота. В ходе почти вертикального набора высоты «Спитфайр» постепенно терял скорость, а спасительные облака все еще были выше, намного выше, чем думал Северус.

Он прекратил подъем и тут же начал крутой левый вираж, уперев штурвал в живот. В глазах потемнело от перегрузок, но это мгновение здорово выручило, поскольку гунн не смог повторить крутой вираж. Как только он оторвался, Северус заложил вираж в противоположном направлении, а «Фокке-Вульф» резко ушел вверх и, сделав разворот на горке, зашел спереди. Набранная высота позволяла маневрировать, но, сконцентрировавшись на одном, Северус совсем забыл о втором истребителе.

Это была ошибка, о которой всегда предупреждают молодых пилотов, и теперь, имея четырехлетний боевой опыт, он все же сделал ее. Первый «сто девяностый» быстро приближался, и внезапно Северус увидел зловещие мерцающие вспышки в его носовой части и на крыльях, когда он открыл огонь из пушек и пулеметов. Казалось, он не мог промахнуться, но, к огромному изумлению, попаданий не было, и Северус даже забыл нажать на спуск своего собственных пулемётов, когда «Фокер» на мгновение заполнил прицел. Но теперь уже было поздно.

Северус это понял, услышав тревожный голос Люциуса и краем глаза заметив второй «Фокке-Вульф», стремительно приближавшийся справа снизу. Северус начал отчаянный разворот в его сторону, одновременно набирая высоту, чтобы как можно сильнее затруднить ему прицеливание, но было слишком поздно. Во время энергичного маневра «Спитфайр» потерял скорость, и, когда его правая плоскость опустилась, он задрожал от попаданий тридцатимиллиметровых снарядов и пуль. «Фокке-Вульф» был так близко, что вся его носовая часть, казалось, утопала в огне, когда стреляли пушки. У Северуса пересохло во рту, когда он понял, что двигатель и левое крыло загорелись.

Опустив нос, он чуть ли не вертикально пикировал в Северное море. В этот момент другая очередь разнесла на части приборную доску и боковые панели фонаря. Северус изо всех сил потянул штурвал на себя, и каким-то чудом «Спитфайр» отреагировал и начал выходить из смертельного пике. Его удалось удержать уже над самой водой, летя параллельно побережью приблизительно в сотне метрах от берега. И тогда он услышал крик Рея:

— Сев, сзади!