Страница 17 из 18
Но натравливать на людей мутантов…
Как в старину, когда диких животных или собак натравливали на рабов, заставляя их драться на потеху публике. Это было не по-человечески.
И Нель не был уверен, что останется человеком после того, как исполнит задуманное.
– А ты думаешь, что все еще человек? – спросил он сам у себя, но ответа не дождался.
Хотелось, конечно, верить, что это так. Но извечная рефлексия интеллигента, оказавшегося не на своем месте и не в свое время, никак не давала Нельсону покоя. Раньше он успокаивал просыпавшуюся совесть тем, что все, кого он убил, стреляли или хотели бы выстрелить в него первыми.
Тем, что он просто делал свою работу. Убитые мародером не приходили к нему во снах, но и зарубок на прикладе он не делал.
Но то, что должно было случиться сегодня… Он не смог бы оправдать себя за это.
Но был готов принести эту жертву. Ради будущего жителей этого города, каким бы оно ни было.
Звук открывающегося гермозатвора и лязг створок был прекрасно слышен на позиции Неля. Мародер, поджав губы, смотрел на поднимающихся из захваченного подземного перехода совсем молодых парней и девушку, которым на вид нельзя было дать больше двадцати двух – двадцати трех лет. Несмотря на то, что они были с ног до головы увешаны различным оружием и снаряжением.
Им бы сейчас в институтах учиться, на свидания ходить по паркам, в кафе и кино. А они по воле предыдущих поколений получили совсем другую юность: вместо теплого прикосновения любимых – шершавый оружейный пластик, вместо романтических комедий – бесконечное снафф-видео с агонией умирающего человечества, вместо запаха вечернего парка – воздух с привкусом резины.
Нельсон смотрел на них, и никак не мог сделать последний шаг. Не мог приказать менталу натравить тварей на эту, хоть и обвешанную оружием, но, по сути, обычную молодежь.
Но, когда группа достигла первого перекрестка и почти скрылась из виду, Нель решился. Ему даже не пришлось ничего говорить монстру в своей голове, тот почувствовал решимость мародера и тут же претворил его желание в жизнь.
Голова вспыхнула болью, а по лицу, размазываясь резиной противогаза, в две струи потекла кровь.
За спиной закрылись гермоворота еще одного захваченного перехода. Алекс довольно осклабился. Ему нравился этот звук, тем более, что он предвещал новый бой и новые победы.
Пока что все шло по плану, дикари не могли практически ничего противопоставить отлично вооруженным и снаряженным рейдгруппам из бункера.
Самое смешное, что для Алексея, как и для большинства из жителей бункера, это был первый бой. До этого были только тренировки на виртуальных стимуляторах да в специально оборудованном на одном из уровней тире.
А в итоге взяли два перехода, да еще и с незначительными потерями. В первом бою, на «Парке Гренада», одного из бойцов насмерть ранило дробью – горло было буквально разорвано, парень был не жилец. Его пришлось добить.
«Пожарное депо» они могли взять без потерь, если бы не брошенная одним из ублюдков граната. Алмазу пришлось броситься на нее своим телом, чем он, пожалуй, спас их всех.
Еще один парень получил пару пуль в грудь, но новейший на время начала Войны бронежилет выдержал. Отделался падением на задницу, кровоподтеками и легким испугом.
И Карина получила пулю в живот. Бронежилет выдержал, но на коже остался огромный синяк. Конечно, такое попадание могло стать причиной внутреннего кровотечения, но девушка чувствовала себя нормально, и уже через пару часов с отрядом бойцов покинула переход, отправившись дальше.
Карина была особым случаем, ее смерть могла серьезно снизить боевой дух бойцов из бункера под мэрией. Именно девушка в свое время подняла детей на бунт против взрослых. И она же сделала первый решительный шаг, убив собственного отца и забрав его пистолет.
Карину в бункере под мэрией любили и уважали, а после того, как девушка вернулась с поверхности с важными сведениями, ее авторитет взлетел до небес.
Правда, она сильно изменилась. И никто не понимал почему.
Девушка стала ненавидеть дикарей еще больше чем раньше. Вышло так, что именно она и начала операцию по захвату контроля над поверхностью. На основании добытых Кариной сведений, они сообща разработали план и выбрали в качестве первой цели несколько независимых и относительно слабых переходов.
Нападать на крупные «государства» они пока опасались. Но Алекс знал, что очередь непременно дойдет и до них. Единственной проблемой было то, что жителей бункера слишком мало и им сложно контролировать все захваченные переходы.
Рейдгруппам приходилось двигаться с места на место, оставляя в каждом переходе всего по несколько человек охраны. У дикарей приходилось отбирать все оружие, включая кухонные ножи.
Хотя, особой непокорности они не выказывали, больше напоминая стадо баранов, которое послушно идет на убой. Алекс имел совсем смутное понятие о довоенном сельском хозяйстве, но любил читать, и часто встречал именно такую метафору.
А, самое главное, среди дикарей тут же появились добровольные помощники. Пока что их функции сводились к тому, что они тщательно изучали настроения среди своих товарищей и обязаны были срочно докладывать, если затевалось что-то опасное для новых хозяев. Но со временем полномочия таких помощников придется расширить, потому что людей не хватало.
При мыслях об этом Алекс поморщился. Среди стада грязных дикарей эти, похоже, были низшим сортом. Ради более-менее сносного обращения и увеличенной пайки они были готовы на все.
– Далеко идти? – спросил Игорь – один из бойцов рейдгруппы, подчиненной Алексею.
– Нет, здесь рядом, – ответил Алекс. – Минут за двадцать дойдем, заляжем и начнем наблюдать.
Его отряд должен был найти способ взять переход на «Пятьдесят восьмом». Парой часов ранее «Пожарное депо» покинула группу, которую вела Карина. Причем, вела далеко, почему-то выбрав целью «ДК Энергетик».
Чем был важен тот переход, боец не знал. Он считал, что лучше было бы занять третий переход на «Московском», после чего атаковать Халифат, который, по словам Карины, оказался здорово ослаблен после войны.
Девушка говорила, что потерявшим лидера исламистам пришлось подписать мирный договор, по которому они не имели право на распространение религиозной пропаганды, и им оставляли немногочисленную армию для защиты караванов. К тому же Халифату пришлось выплатить огромную контрибуцию.
Боец толком не понимал, кто такие исламисты. Из ассоциаций были только странные кадры из раннего детства: мать, которая, охая и вздыхая, смотрела репортаж по телевизору и раскуроченный вагон метро на экране.
Однако, по словам Карины выходило, что это – одна из самых агрессивных фракций, к тому же захапавшая себя целых три перехода. А это значило, что с ней нужно разобраться как можно быстрее.
Какое-то мельтешение на периферии поля зрения отвлекло Алекса от его мыслей. Он внимательно присмотрелся к окнам здания по левую сторону от проспекта.
– Внимание! – скомандовал Алекс. – Кажется, твари.
С мутантами их рейдгруппа уже встречалась, и в этом не было ничего особо опасного. Достаточный боезапас, хорошая плотность огня и надежное оружие позволяли сдержать натиск изуродованных радиацией животных и либо перебить их, либо рассеять и обратить в бегство.
И, разумеется, постараться обойтись без потерь. Потому что смерть любого из них – невосполнимая потеря. Их мало, они молоды и у каждого впереди целая жизнь. Другое дело дикари, которые почти все, по их меркам, были дряхлыми стариками.
Бойцы тут же встряхнулись и взяли оружие наизготовку. Алекс напрягся. Теперь он не мог думать ни о чем, кроме возможного нападения.
Скорость передвижения сильно упала, но медленно, шаг за шагом, отряд продвигался в сторону перекрестка. Бойцы бдительно озирались по сторонам, стараясь уловить подозрительное движение, каждый привычно контролировал свой сектор.
Стрельба за спиной была подобна раскату грома среди ясного неба. Алексей повернулся, было, чтобы посмотреть, что произошло, и чуть не проморгал атаку. Тварь, больше напоминавшая гориллу, разбила одно из окон на первом этаже, спрыгнула на землю и рванула вперед, прямо на командира отряда, замахиваясь для удара когтистой лапой.