Жених по заказу

Гермиона выжидающе уставилась на мадемуазель Рорр, пока та недоверчиво с осторожностью открывала конверт, будто опасаясь, что при вскрытии оного на неё обрушится не один десяток мощных защитных заклятий. Изучив содержимое пергамента, мадемуазель Рорр нахмурилась и отложила письмо в сторону.

— Минутку, — произнесла она, капитулируя, и, открыв тяжелый выдвижной стальной ящик с документами, по размеру ничуть не уступающий одному из отсеков не самого скромного бельевого шкафа, погрузилась в поиски медицинской карты Томаса. Гермиона, наблюдавшая за этой картиной, лишь слегка улыбнулась уголками губ.

Положив на регистрационную стойку увесистую историю болезни, мадемуазель Рорр строго посмотрела на застывшую в предвкушении Гермиону.

— Перед тем, как проводить вас к месье Томасу, я обязана попросить вас, чтобы вы оставили здесь все колюще-режущие предметы, которые прямо или косвенно могли бы стать причиной нанесения вреда здоровью… И ещё, вашу волшебную палочку также придётся оставить.

— Это что, так необходимо? — не веря своим ушам, поинтересовалась Гермиона. Перспектива отправиться в палату к психически неуравновешенному Томасу абсолютно безоружной вселяла в Гермиону весьма нешуточные опасения.

Видя замешательство Гермионы, мадемуазель Рорр, позволив себе слегка улыбнуться, добавила:

— Прошу вас, не волнуйтесь, это стандартная процедура, применяемая, дабы обезопасить и без того расшатанное душевное состояние наших, кхм… клиентов. Они очень чутко реагируют на любое изменение их микроклимата. Вы своим появлением и так внесете диссонанс в его личное пространство, а если же при вас ещё и будет волшебная палочка, то месье Томас может расценить это как проявление агрессии с вашей стороны.

От подобного заявления брови Гермионы удивлённо поползли вверх. Даже в самых смелых своих фантазиях она не могла представить, что её появление может быть рассмотрено в подобном ключе. Конечно же, последнее время она прибывала в небольшом стрессе, но дела её были не настолько плохи, чтобы она ни с того ни с сего начала кидаться на людей. Хотя… с чем чёрт не шутит. После аферы с женихом напрокат Гермиона уже перестала себе удивляться.

Так как колюще-режущих предметов в сумочке у нее не оказалось, Гермиона извлекла из неё свою боевую подругу — волшебную палочку и, положив её на стойку приёмного покоя, покорно улыбнулась.

— Не могли бы вы также оставить здесь зеркала и предметы с отражающей поверхностью, если такие имеются? — произнесла мадемуазель Рорр, аккуратно складывая волшебную палочку в чехол и убирая её в небольшую коробочку, закрываемую заклинанием. — У месье Томаса после инцидента развилась боязнь зеркал. В связи с этим доктор Шабаль посоветовал ему избегать контакта с отражающими поверхностями.

Если раньше Гермиона думала, что её уже сложно удивить, то после этих слов мадемуазель Рорр она уже была готова поменять своё мнение. На языке же так и вертелся вопрос, что за инцидент та имеет в виду. Но в свете крайней несговорчивости мадемуазель Рорр вопрос так и остался незаданным.

Палата, в которой располагался Дориан Томас, находилась в конце коридора, больше походившего не на больничное крыло, а на холл многоквартирного жилого дома наподобие того, в котором жила сама мисс Грейнджер. Поблагодарив колдомедика, проводившего её до нужной двери, Гермиона попросила мужчину остаться снаружи, заверив, что, если что-то пойдёт не так, она тут же даст ему об этом знать. Дождавшись его сдержанного кивка, Гермиона взялась за ручку и толкнула от себя предварительно отпертую заклинанием дверь.

Гермионе никогда ранее не приходилась бывать в подобных местах, но картина, которая открылась её взгляду, мало походила на то, как она представляла себе палату в лечебном заведении для людей с неуравновешенной психикой. Либо с Томасом действительно всё было не настолько плохо, как она поначалу думала, либо психам в этой стране правительство уделяло куда больше заботы и внимания, нежели здоровым гражданам.

Отойдя на пару шагов от двери, Гермиона погрузилась в приятный полумрак комнаты с плотно зашторенными окнами. Гермионе потребовалось несколько минут, чтобы её глаза привыкли к темноте помещения. Стараясь быть как можно ближе к двери, Гермиона опасливо гляделась по сторонам. Заверения мадемуазель Рорр в том, что месье Томас ничуть не опасен, а нахождение в клинике — исключительно его собственная инициатива, связанная с депрессивными состояниями Томаса из-за причин, ведомых только ему одному, конечно, вселили в Гермиону толику спокойствия, но от здоровой осторожности так и не избавили.

Оглядевшись по сторонам, Гермиона отметила весьма уютную, даже, можно сказать, по-домашнему милую обстановку комнаты: небольшая кровать, письменный стол, пара кресел, камин — вот уж действительно, для магов, чьи карманы были отяжелены парой сотен галеонов не было ничего невозможного. Хочешь здоровьице душевное поправить — получите, распишитесь, только щедрые чаевые оставить не забудьте. И как показалось Гермионе, Томас был не из скупых.

— Доброе утро, месье Томас. Прошу простить меня за столь неожиданный визит. Меня зовут Гермиона Грейнджер, я знакомая доктора Шабаля. Вы позволите мне войти? — осторожно поинтересовалась Гермиона, заметив в одном из кресел укутанную в одеяло словно в кокон мужскую фигуру.

После слов Гермионы кокон встрепенулся и из него показалась макушка со светлыми растрёпанными волосами. Заспанные глаза Томаса проворно забегали по застывшей в нерешительности фигуре Гермионы. Заметив, что Томас наконец-то обратил на неё внимание, Гермиона доброжелательно улыбнулась.

Пару раз смачно кашлянув, прочищая осипшее после сна горла, Томас шмыгнул носом и, пристальнее вглядываясь в фигуру Гермионы, скрытую в полумраке комнаты, произнёс, немного картавя:

— Так вас прислал месье Шабаль? Вы его помощница?

— Да, именно так! — без зазрения совести соврала Гермиона, про себя отметив довольно милый акцент Томаса, и уже более уверенно сделала несколько шагов по направлению к нему.

Конечно, ложь никогда не являлась одной из сильных сторон Гермионы, но в данной ситуации выбирать ей не приходилось. Вряд ли Дориан Томас по доброте душевной взял бы да разоткровенничался с совершенно незнакомой, хоть и очень милой девушкой. А тут квалифицированный колдомедик, колдомедицинская тайна и всё такое.

— Дориан, вы позволите мне присесть? — улыбаясь в тридцать два зуба, поинтересовалась Гермиона, решившая сразу взять быка за рога, установив между ними доверительные отношения.

— Конечно, присаживайтесь, — произнёс Томас и, указав рукой на противоположное кресло, ещё раз негромко кашлянул. — Прошу простить меня за мой внешний вид, мне немного нездоровится. Знаете ли, эти июльские сквозняки сведут меня в могилу…

Гермиона одобрительно кивнула, всем видом показывая, что полностью с ним согласна: с психами ведь спорить не рекомендуется. Хотя на кого, на кого, а на психа Дориан Томас походил меньше всего, в этом Гермиона смогла убедиться, когда он наконец-то соизволил избавиться от нелепого кокона-одеяла. Даже с помятым после сна лицом Томас выглядел по меньшей мере мило: светлые немного вьющиеся волосы, голубые глаза в ореоле из пушистых ресниц, курносый нос придавали ему сходство с херувимчиками с картин Боттичелли, объясняя высокую популярность этого неземного создания у женщин: такого пупса хотелось обнять и прижать к себе как можно крепче. Несомненно, прелестен, но… не Драко.

От невольных мыслей о Драко на душе Гермионы стало так скверно, что на глаза были готовы навернуться слёзы. Конечно, после бессонной ночи, проведенной в душевных метаниях с выстраиванием логических цепочек «кто виноват и что делать», Гермиона поняла точно одно: Драко, подлый слизеринский хорек, решив срубить на ее наивности побольше деньжат, представился ей Дорианом Томасом и, воспользовавшись моментом, пока Томас нервишки в больничке подлечивает, занял его место. Так то оно так, но и она не лыком шита. Если он думал, что она после всего, что между ними было, просто всё забудет и пустит на самотёк, то он явно принимал её за кого-то другого. Тем более, главной целью её импровизированного крестового похода было разобраться в своих чувствах к нему. Гермиона надеялась, что, стоит ей увидеть его вновь, всё встанет на свои места: любит она Малфоя или нет— война план покажет. Должна показать…