Круги ужаса(Новеллы)

Вместо сказочной темноволосой принцессы Энди увидел гигантского тигра с оскаленной мордой, который готовился к прыжку…

И хрипло прорычал: «Эй, соня, завтрак готов!»

Энди увидел склонившееся над ним лицо с пышными усами и ощутил аппетитный запах кофе и жареного сала.

Он с трудом узнал сторожа стройки, который вчера вечером растаял во тьме.

— Уже не впервой разные бедолаги проводят ночь в моей лачуге, — проговорил старик, — поэтому я всегда оставляю в печке огонь. Я видел, как вы входили, но вернулся только через час. Вы спали как убитый, и я не смог вас ни разбудить, ни прервать ваши сны. Вы несколько раз говорили о тиграх… Брр, бывают сны приятней. А теперь за стол!

Сало было сочным, кофе — превосходным, и Энди не заставил просить себя дважды.

Во время еды сообщил добряку-сторожу, зачем прибыл в Стоктон-на-Тизе.

— Спенсер-Холл? — воскликнул сторож. — Вы же, мил-человек, направились совершенно в противоположную сторону. Это недалеко отсюда. Директор Спенсер — пожилой джентльмен, обожающий своих юных шалопаев и любящий, когда все вокруг него счастливы. Успеха вам, захаживайте ко мне. Для вас всегда найдется чашечка доброго кофе!

Утро было тихим и светлым. Ничто не напоминало о вчерашнем, темном и холодном, вечере. Энди увидел, как на солнце блестит розовая черепица Спенсер-Холла.

Вдруг он хлопнул себя по лбу и открыл чемодан. Порывшись в вещах, извлек две книжонки: «Владычицу тигров» и «Похождения знаменитого сыщика Эдварда Ривза» и с яростным воплем зашвырнул их в воды Тиза, поняв, откуда на него обрушились ночные кошмары.

Потом с легким сердцем Энди, напевая модную песенку, двинулся навстречу своей судьбе.

Золотые зубы

Абель Тил.

Рулон.

Патентованный ключ № 3.

Рычаг-гвоздодер.

Четыре фунта гипса.

Мягкий портленд.

Начало в 23 часа.

Электрический фонарь с красным и желтым фильтрами.

Резиновые перчатки.

Формалин.

Сайлас Хамблетт.

Гроб — массивный дуб.

Крышка — закрыта восемью болтами с восьмигранной головкой и двумя плоскими пружинами.

Склеп — заделан плоской боковой плитой и портлендским гипсом (не цементом).

Восход луны — 2.15; барометр.

V переменная; вероятно, плотные тучи.

Ночной сторож — последний обход в 21.15.

Умер от рака кишки — быстрое разложение.

В моей бухгалтерской книге Сайлас Хамблетт числится мертвым, а я, Абель Тил, — живым. И поскольку я не лишен чувства юмора, то могу сказать, что С.Х. — золотой прииск, а А.Т. — старатель. Немного терпения, и вы все поймете.

Каждый раз перед тем, как приступить к работе, я составляю подобный список. В этом я следую советам доктора Уиллера, моего бывшего учителя, преподававшего методо-логию в Кембриджском университете в те времена, когда я готовился к карьере преподавателя.

Но тогда речь шла о другой карьере. Не терять времени и сводить вероятность неуспеха к минимуму — такова была теория Уиллера. Именно этой превосходной теории я обязан своему преуспеванию и личной безопасности.

Я с великим вниманием слежу за некрологами в газетах; под благовидными предлогами я вхож в самые роскошные клиники города и поименно знаю больных, готовых покинуть сей бренный мир.

Я внимательно слежу за тем, что происходит в лучших зубных кабинетах метрополии, что же касается кладбищ, то мне известны все их тайны.

По каким причинам? Господи боже… наверное, лучше было бы сказать сразу, а то можно и забыть.

Я забираю у мертвецов золотые челюсти и думаю, это не может оскорбить Создателя, поскольку трупы уже не пользуются своими зубами, будь они золотыми, пластмассовыми или теми, которыми их наградила матушка Природа.

Сайлас Хамблетт похоронен на кладбище Бромптон. Он скончался в клинике доктора Мардена и унес в свой последний приют золотую челюсть с полным набором зубов.

Могила Хамблетта расположена в западной зоне кладбища по соседству с оградой и окружена лиственницами и карликовыми хвойными деревцами, что облегчит мои труды.

Луна еще не взойдет, а я уже покину некрополь с несколькими унциями золота высочайшей пробы в кармане.

Могилы богачей, похожие на мавзолеи, как нельзя лучше соответствуют моим желаниям — убираешь лопатой несколько кубических футов земли и получаешь доступ к вертикальной плите, служащей дверью к их обитателям.

Но не думайте, что я собираюсь учить вас, как осквернять могилы.

В Англии, в местах вечного успокоения, жилища для мертвецов редко находятся под землей; их замуровывают несколькими кирпичами на гипсовом растворе, а поверх вертикально устанавливают могильную плиту.

Эти кирпичи, пока раствор не застыл, легко вынимаются и ставятся на место; самое трудное — извлечь гроб.

Я без труда делаю это с помощью аппарата, который не изобретал, а изготовил по образцу машины, получившей поощрительный приз на конкурсе изобретателей Лепин в Париже.

Два тонких стальных валика, приводимых в движение рукояткой, и металлический захват, который подводится под гроб. Несколько поворотов ручки, и гроб послушно движется к вам, а потом без труда возвращается на место.

Патентованный ключ № 3 отворачивает восемь специальных болтов за четыре минуты, а обратно я их ставлю за две.

Одним движением руки взрезается свинцовый лист толщиной четыре миллиметра, поскольку нужно квадратное отверстие со стороной в десять сантиметров на уровне рта покойника. Все прочее сущий пустяк.

Итак, я живу за счет Смерти и считаю себя ее компаньоном — еще немного и обрету уверенность в том, что мы неплохо ведем совместное хозяйство. Не утверждаю, что время от времени Она не выставляет меня на посмешище, как это было с усопшим Тотгри. Я исходил потом и кровью, извлекая криво посаженные винты. К свинцу, похоже, примешали сурьму, поскольку сломалось лезвие № 1. Когда все было сделано, и я извлек челюсть, то с яростью заметил, что ее изготовили из какого-то металлического эрзаца, и она не стоила даже паршивого голландского гроша.

Чума возьми этих скупцов, которые подстраивают вам такие штучки после смерти!

Но Смерть, моя кума, поспешила загладить неприятность.

Леди Боллингэм улеглась на вечный сон на кладбище неподалеку от Гровса со своими шестнадцатью золотыми зубами во рту, который при жизни излил невероятное количество желчи и яда.

Когда я хотел взрезать свинец, то заметил, что его заменили на цинк. Это было неприятно, ибо следовало прибегнуть к паяльной лампе.

От такой работы меня тошнит, поскольку пламя касается мертвой плоти, и та начинает потрескивать и издавать тлетворный дух.

Я немного поджарил леди Боллингэм, но был вознагражден за труды — мне достались чудесные кубики золота.

И тут в свете электрического фонаря я заметил сияние. Боже! Благородная мегера велела похоронить себя с бриллиантовым колье на шее! Тогда я сказал себе, что вряд ли она ограничилась этим, и снова зажег паяльную лампу. И не ошибся — на ее иссохших пальцах сидели четыре массивных перстня с бриллиантами, а запястья украшали два браслета, усеянные огромными изумрудами. Эта ночь принесла мне двадцать тысяч фунтов и на целую неделю отбила у меня аппетит к ночным походам, и она же стала отправной точкой моего счастья.

Я бросил меблированную комнату в Сток-Ньюингтоне и снял очаровательный домик на Бьюри-сквер, а также купил себе автомобиль «моррис».

Машина верно служила мне во время полуночных экспедиций, хотя я оставлял ее довольно далеко от места действия, предпочтительно перед пабом или дансингом.

Затем я начал подыскивать домохозяйку, вещь все более и более редкую в Лондоне и в Англии.