Хроники черной луны

Я сел на землю, обхватив голову руками. Закрыл глаза. До боли заткнул уши. Но в них все равно просачивался безумный диалог Алекса с умершим братом. То, о чем бы говорили у озера, случилось намного раньше, чем я думал. Туман все-таки взялся за нас.

Глава 21

Тяжело смотреть, как шелушиться кожа, отпадает ошметками, обнажая красноватую плоть. Как расчесанные язвы покрывается коростами. Чувствовать, как выпадают волосы на голове, на теле, на руках. Невыносимо видеть мышцы, когда-то торчавшие буграми, носившие тело и помогавшие выиграть самые страшные схватки, а теперь превращающиеся в отвисшие мешки кожи. Еще страшнее вытирать текущий из глаз гной. Отрывать, отламывать ногти и знать, что они уже никогда не отрастут обратно. Тяжело, страшно, больно. Но еще больнее видеть, как это происходит не с тобой, а с твоим единственным другом.

Алекс умирал. Угасал, как и многие вокруг. За какие-то неполные две недели мы сбросили в бездонный овраг за долиной камней шесть трупов. Шесть человек сгнили при жизни и даже не осознали, в какой именно момент пришла смерть. Общей могиле без разницы кого в нее кладут - овраг глотал тела без разбора. Наверно одни лишь боги знают, сколько каторжников нашло в нем последний приют.

Но еще хуже дела обстояли с сознанием Алекса. Иногда он полностью выпадал из реальности, разговаривал с умершими друзьями и родственниками. Ни разу с теми, кто остался в свободном мире. Только с теми, кто перешел в мир иной. Он сидел уставившись в пустоту, найдя там что-то невидимое мне. Иногда был весел, иногда грустил. В такие моменты он был только там, и не отзывался на мой голос. Отчаявшись, я ложился у его ног как побитый пес, затыкал уши и старался уснуть. Старался хоть так выгнать из головы туман, пожиравший и мой мозг тоже. Не знаю, может моими усилиями, а может просто мое тело оказалось не таким восприимчивым – но со мной все изменения происходили намного медленнее. Да, я тоже похудел, тоже иногда мучался кошмарами и слышал голоса – но тело мое не сдавалось. И даже грязные свалявшиеся волосы еще держались на голове. За камнями Алекс больше не ходил. Он был бы рад помочь мне, но представить камешек редония в руке никак не мог. Только зря пачкался в грязи. Зато пока я пропадал на поле, он собирал и отмывал в озере яблоки. Так мы и жили. А скорее не жили, а доживали остаток отпущено срока. И никто в этой долине уже не боялся смерти.

В один из длинных серых вечеров привели новую партию. Я впервые осознал, что прошла куча времени как мы застряли в этой дыре. Вместе с толпой оборванных испуганных людей пришел новый жрец. Высокий, опрятный, в отороченном по низу красной тесьмой плаще. Капюшон не до конца скрывал голову, и от вида впившегося в череп золотого кольца к горлу подкатывал комок тошноты. Он явно занимал более высокий ранг, чем наш прежний смотритель. Тот ходил в обычном сером балахоне, скрывавшем не только лысину, но и половину лица. Этот же не боялся и не прятал глаза. В них читались презрение, скука, отвращение. А еще явная обида, что его послали сюда. Не знаю, как выбирались жрецы на эту незавидную должность, но этот явно был бы рад от нее отказаться. А еще по тому, как он осматривал, а вернее почти не останавливал взгляда на окружающем, я понял - он здесь уже отнюдь не в первый раз. В какой-то момент наши взгляды пересеклись, и в глазах жреца мелькнул скрытый интерес, но тут же пропал. Я даже не смог бы сказать наверняка, было ли это или мне показалось.

Новички в отличие от нас, еще не пропитались туманом, болью, страхом. Им еще предстояла ночь посвящения. Многие смотрели на нас не как на людей, а как на монстров, не зная, что скоро сами превратятся в таких же. Но все это мало меня интересовало. Я все больше проваливался в безразличие к окружающему миру. В боль по потерянной недолгой свободе. В боль за себя и за умирающего друга. Мы как всегда по очереди подползли к ногам жреца, выменяли камни на лишенную страха ночь и расползлись по норам. В ту ночь я несколько раз просыпался от криков. Барак, в котором разместили новичков, трясся от воплей видящих кошмары людей. Ну вот, еще одна партия рабов, искателей желтых камней, готова.

Я сидел на холме за бараками и смотрел на кучку наваленных гранитных осколков. Мне нравилось сидеть в одиночестве. Смотреть на искривленною туманом ложбину озера и ни о чем не думать. Я представлял, что куча камней передо мной это костер. Небольшой, но жаркий костер. Я протягивал к нему руки и, закрыв глаза, даже чувствовал его тепло в ладонях. Я знал, что схожу с ума, но не противился этому. От кого-то я слышал, что человек не понимает своего сумасшествия, что он до самого конца считает себя нормальным. Может и так. Но там, в долине, я нормальным себя уже не ощущал. Но и не сильно этим расстраивался. В кармане лежало два камушка на вечер. В желудке переваривалось чуть гниловатое яблоко. Алекс спал в бараке, свернувшись в клубок на груде тряпья. Я содрал коросту с язвы на ноге, и она покрывшаяся свежим гноем еще пока не чесалась. Редкие минуты, когда мне было хорошо и спокойно. Редкие минуты, когда я не думал о боли и страхе, а просто наслаждался остатками жизни.

- Можно присесть? – Я оторвал взгляд от воды и обернулся.

- Прошу, можешь даже погреть руки у моего костра. – Я с ухмылкой указал на груду камней.

- Спасибо. – Человек сел рядом со мной и на полном серьезе вытянул руки. Не знаю зачем, но он решил поучаствовать в моем безумии.

- Меня зову Арвис. А тебя?

- Неважно.

- Хорошо. Буду звать тебя Неважным.

Не пробыв в долине еще и недели, он ничем не отличался от свободного человека. Будто только вчера гулял по рыночной площади какого-нибудь прибрежного городка и щипал симпатичных торгов за не менее симпатичные попки. Я представил себе это и захихикал. Не удержался - протянул руку и хлопну Арвиса по плечу.

- Хорошо там?

- Где?

- На воле.

- А. Да. Хорошо.

- А здесь вот плохо. Ладно, грейся.

Я рассматривал его и не мог понять, что меня смущает. Обычный вроде человек. Невысокий. Светлые волосы. Профиль выдает хорошее происхождение, но оно здесь не имеет никакого значения. Благородных среди каторжников хватало. Одежда как у всех, серый балахон до колен, и холщевые короткие штаны под ним. Деревянные, разбитые сандалии еще помнят пустыню, белый крупный песок забился в переплетения веревочек и так и хочется его выковырять. Песок. Песок?

- Кто ты?

- В каком смысле?

- Ты не каторжник. И я хочу знать кто ты.

- Почему ты решил, что я не каторжник?

- На твоих сандалиях песок из пустыни. Новую партию привели шесть дней назад – значит, ты еще ни разу не был на поле камней. Иначе в твоих сандалиях застряла бы грязь, а не песок. Кто ты? Раз тебе не надо собирать камни. Ты надсмотрщик?

- Нет. Не надсмотрщик. Скажем, я друг жреца.

- Друг?! – Наверно в моих глазах было слишком много недоверия и презрения.

- Ну не друг. Хороший знакомый. Он позволил мне прийти сюда, и благословляет на ночь, убирая кошмары.

- Не думал, что кто-то может припереться сюда по доброй воле.

Помолчали. Я не хотел больше разговаривать с человеком жреца, а он видимо не знал, как теперь подступиться. Он встал, побродил вокруг, попинав камни, потом опять подсел.

- Неважный, хочешь, я расскажу тебе историю. Тогда ты поймешь, зачем я здесь.

- Валяй. До заката еще далеко, а я люблю истории.

Арвис прочистил горло, а потом хорошо поставленным голосом начал рассказ. И признаться честно, его история меня заинтересовала.

- Мой господин. Простите что беспокою. Там опять пришел этот грязный каторжник. Говорит, что знает какой-то секрет. И что расскажет этот секрет только вам и только наедине. Что прикажите, избить его и выбросить вон?

- Который раз он уже приходит? – Сорок Восьмой оторвался от книги и поднял глаза на старшего охранника.

- Пятый, мой господин