Страница 20 из 64
Все закончилось так же резко как началось. Я сделал очередной перекат и вбил копье в первую попавшую в поле зрения голову. Кровь уже давно залепила глаза, и бил я почти наугад. На всякий случай провернул наконечник. Дернул за древко и не могу его вытащить. Обессиленный упал на колени и заглянул в глаза врага. Уже давно мертвого врага. Выпустил копье, и опираясь на борт встал. Тело мелко трясло. В пересохшем горле скопились липкие комки слизи, мешая дышать и вызывая приступы рвоты. Возбуждение и боевой транс ушли, уступая место слабости и боли. Я вытер глаза и осмотрелся. Напавших на нас головорезов нигде не было видно, по крайней мере, живых. Перерубив веревки оставшиеся в живых перебрались на свою галеру и теперь что есть сил гребли в сторону заката. Не догнать - да и надо ли? Большая удача, что остались целы. С такими потерями не до мести. Сполз по борту на липкую палубу и оперся боком на приколотый кинжалом к доскам труп, только так удалось сидеть более менее ровно. Картинка перед глазами плыла, пытаясь провернуться и встать на дыбы, и от этого становилась еще страшнее. Вся палуба в трупах и лужах крови, отрубленные руки, ноги, части черепа перемешаны с кучами развороченных внутренностей. Слабо доносятся стоны раненых. Промелькнула страшная мысль: неужели выжил только я? Но нет - от правого борта поднялся Мумр. Крови на нем размазано столько, что не понять какого цвета кожа. Хотя я наверно не лучше. Смотрел он куда-то в сторону, не обращая на меня внимания. Я повернул, взгляд уперся в ползающего на коленях Алекса. Беззвучно ревущего Алекса, пытающегося подтащить отрубленную нижнюю половину Николая к верхней. Дорого нам досталась победа, очень дорого. Я пристроился к трупу поудобнее положив голову ему на плечо. Боль волной смыла сознание.
Уже в темноте мы с Мумром перетаскивали трупы и бросали их за борт. Алекс сидел над телом брата и ни с кем не разговаривал. Живых осталось на удивление много, но ходячих только мы двое. Добровольно пришлось заделаться похоронной командой.
Сначала хотели отцепить от весел пару рабов и заставить их сделать всю грязную работу, но капитан довольно мягко объяснил, что это не самая лучшая идея. Мы были безобразно слабы и только бунта гребцов нам не хватало. Все сделали сами. Брали тела за руки за ноги и, раскачав, выкидывали в море. И своих и чужих. Смерть примиряет самых заклятых врагов. Занимался тоскливый рассвет, когда мы отмыли палубу от крови. О вечерней бойне напоминали лишь стоны тяжелораненых, да десяток обожравшихся до тошноты акул за бортом.
Глава 15
Больше всего меня занимала мысль, что же такого хотел продать капитан, если за это нас чуть всех не прибили. Тайна раздирала мой мозг. Она не давало спокойно спать, есть и просто существовать в ограниченном пространстве корабля. Все знали, что это довольно увесистый, оббитый костяными накладками ящик, и что стоит он в углу капитанской каюты. Но вот что внутри загадочного ящика, не знал никто. Попасть внутрь каюты тоже не было никакой возможности - капитан никого к себе не пускал. А если все же пускал, приглашенные сидели прямо на полу у дверей. За все время на корабле я был в каюте капитана всего три раза. Да и то задерживался не дольше, чем требуется на получение приказа или нагоняя. Терзаемый любопытством я не находил себе место.
Мы на всей возможной скорости тащились в ближайший свободный от империи порт. Треть команды кормила рыб, треть валялась в носовой каюте. Кто-то из них шел на поправку, кто-то готовился к переходу в мир предков и сутки напролет думал, на какой из лун ему найдется местечко. По всему выходила – что только на черной Аллат слепой бог уже распростёр для наших братьев объятия. Оптимизма и благостного настроения сей факт умирающим не добавлял. Они бесконечно проклинали мир живых, мир мертвых, и всех лунных богов вместе взятых. А так же требовали вина – чтобы залить вселенскую боль и печаль. Самые стойкие надеялись добраться до островов, где была надежда отчитаться о земных делах жрецу, и умереть с миром. Это давало призрачный шанс не бродить вечность по темным пустыням черной луны. Но таких оптимистов с каждым днем становилось все меньше. От запаха гниющих тел и постоянных криков спать в носовой каюте не было никакой возможности, и мы перебрались на палубу, ближе к корме. Хорошо хоть погода стояла солнечная. Спать на досках под дождем не самое приятное дело. И это была меньшая из бед. К сожалению, вся работа по кораблю легла на плечи тех, кому повезло выжить и остаться на ногах.
Хуже всего дела обстояли с рабами. Видя, как нас мало, они были готовы взбунтоваться в любую минуту. Мы с Алексом выводили их утром и вечером справить нужду в море. Выводили не парой как раньше, а по одному. Пусть дольше, но риска меньше. Ким-Лепешка страховал нас с длинным копьем, готовый в любой момент проткнуть смутьяна. С кормежкой в яму спускались тоже только с оружием и только по трое-четверо. К вечеру мы все валились с ног. Мумр взял на себя обязанности лекаря и пропадал в носовой каюте целыми днями. Резал гниющие конечности, прижигал раны, добивал безнадежных. Тоже незавидная работенка. Алекс быстро оправился от смерти Николая, но стал неразговорчивым и часто молча пялился в море, стоя у борта. Впервые за долгое время я был предоставлен сам себе. Никто не лез с разговорами, никто не тащил рубиться в кости. Я механически делал свою часть работы, и попутно размышлял и строил планы. Прошла неделя, до Яла оставалось всего пять дней пути, и я не мог уже спать терзаемый навязчивыми идеями. Наконец план созрел и настойчиво стал требовать выполнения.
В обед я любил спрятаться от всех на крыше кормовой надстройки. Повалятся и полодырничать. Забраться туда не было никакой проблемы, с нее свисало пару кантов с навязанными узлами, они вполне заменяли лестницу. Была вероятность свалиться за борт, но это меня не останавливало. Зато высота надстройки позволяла скрыться от любопытных глаз с палубы. Я ложился на живот на самом краю под старые гнилые натянутые по периметру канаты и смотрел на оставляемый галерой белый пенистый след. Это причуда и помогла разжиться интереснейшей информацией. Оказалось, что в капитанской каюте есть окно, совсем небольшое и закрывающееся плотной ставней. Хотя на корабле все считали, что каюта капитана неприступная крепость, и зайти в нее можно только через дверь. Неприступную дверь, запираемую изнутри на тяжелый засов. А вот с окном все становиться намного проще. И вся сказка про неприступность развеялась как дым.
Неделей раньше мой план был бы абсолютно невыполним. Слишком много народу на палубе даже ночь. Кто-нибудь просто смеха ради мог залезть сюда и поднять шум. Да и капитан слывет осторожным человеком и наверняка спит очень чутко. Но после нападения все будто специально устроилось под пою надобность. Народ на палубе есть, но устав за день все спят без задних ног. Есть караул в яме рабов, но пират, сидящий там, не видит высокую крышу кормовой надстройки. И самое главное, капитан, чтобы спасти свой мозг от боли разочарования за непроданный товар, подсел на гашиш. Запирался еще засветло в каюте, накуривался до зеленых соплей и валился спать. Об этом мне по секрету шепнул Мумр, сам же этот гашиш капитану и продавший. А всем известно, рядом со спящим курильщиком гашиша можно пляски с барабанами устраивать, даже не пошевелится. Пару раз мы с Мумром колотили в дверь ногами, но не добились никакой реакции. Я не мог упустить такой шанс, и молил богов, чтобы жирный негодяй Алексаниди открыл на ночь окно.
Я провел на крыше надстройки одну бессонную ночь, потом вторую – ничего – заветное окно открывалось только днем, да и то ненадолго. Ночью же оно было неизменно зарытым. Прокляв капитана, я решил действовать наугад. Дальше ждать было некуда. Дождавшись ночи, я пробрался на корму, прихватив с собой веревку и три крепких кинжала. Даже ребенку было понятно, работенка предстояла не из легких.
Для начала, высунувшись далеко за край настила, я осмотрел заднюю стенку каюты. Днем щели были видны отлично, но в темноте, лишь при свете едва взошедшей Селены все оказалось сложнее. Ни одной щели не удавалось рассмотреть. Пришлось действовать на ощупь. Первый кинжал я аккуратно загнал в щель настила. Пришлось поковыряться, доски оказались подогнаны весьма плотно, входя друг в друга пазами. Подергав его в разные стороны, решил, что он меня удержит и привязал у основания рукоятки конец веревки. На другой конце сделал широкую петлю, рассчитывая, чтобы она пришлась как раз уровне окна, и сбросил всю нехитрую конструкцию в темноту. Свесив ноги за край настил медленно спустился по веревке и вставил ногу в петлю. Ночь выдалась ветреная, и меня ощутимо раскачивало. Я вытащил из-за пояса второй кинжал и вбил его в удобную широкую щель. Держась за него, я обрел более уверенную опору. Осталось найти окно. На первый взгляд найти окно ночью в полнейшей темноте да еще и закрытое ставней полный бред. Но это не так. Вечером я кинжалом соскреб часть кожи с кончика указательного пальца. Теперь я водил им по обшивке стараясь найти с помощью обостренной чувствительности тонкую вертикальную щель. А точнее место, где она переходит в горизонтальную. За краем горизонта показалась Геката, а щель все не находилась. Левая рука и ноги затекли, и ощутимо дрожали. Паника из ценра живота подбиралась все ближе к желудку. Неужели все это впустую. Плюнув на все, я уже решил выбираться обратно на палубу, но тут галеру ощутимо качнуло на волне, и нужная щель сама подпрыгнула под палец. Я поблагодарил богов за удачу. Уже через пару минут я выщупал все очертание окна. Оно оказалось немного ниже, чем я рассчитывал, из-за этого и заработал себе столько мороки. Дело оставалось за малым. Днем, лежа на палубе, я долго обсасывал мысль – а запирает ли капитан ставню? Или может просто прикрывает ее поплотней? Ответ не заставил себя ждать. Последним кинжалом я расковырял верхнюю щель и медленно выдавил край ставни. Она поддалась, и я почти без скрипа открыл окно. Всунул руку внутрь и тут же уперся в тяжелую ткань. Гобелен. Вот почему окна не видно изнутри каюты. Напрягшись, вспомнил, где он висит. Липкий холодный пот потек по спине. Гобелен, с видом на утренний Иредос, висит прямо над широким лежбищем капитана. От мысли, что на расстоянии вытянутой руки от меня дрыхнет обкуренный капитан, по спине потек холодный пот.