Крысолов

— Я… — начала было я, но голос дрогнул. — Я пришла узнать насчёт перевода иероглифов рядом с детским рисунком, который я тебе показывала…

Кунцит улыбнулся.

— Мне кажется, я говорил тебе, что время такого специалиста, как я, стоит дорого, — мягко сказал он.

— Да, в курсе. Ты хотел пригласить меня на чай… и вот мы его пьём…

— Нет, я сказал, что посмотрим. А с тех пор ставки выросли…

Блять, надо бежать, пока не поздно! Но неожиданно я поймала себя на мысли, что просто не могу. Не могу сдвинуться с места. Меня притягивало к Кунциту на каком-то глубоком первобытном уровне. Что это за магия? Каким зельем меня опоили?

— Я согласна, — скороговоркой проговорила я неожиданно для себя.

Кунцит удивлённо вскинул брови.

— Но, ты ведь еще не знаешь, что я хочу.

— Я всё равно согласна, — ответила я, чувствуя, как напряглось всё моё тело

— А если я захочу, чтобы ты провела эту ночь со мной?

Кунцит пристально посмотрел на меня, и атмосфера между нами неожиданно поменялась, словно электризуясь.

— Я согласна.

Казалось, его удивил мой ответ. По крайней мере, на какую-то долю секунды, в ледяных серо-голубых озёрах мелькнуло недоверие. Недоверие человека, который неожиданно получил подарок, который так долго желал.

— Что ж, Минако, бизнесменка из тебя хреновая. Торговаться ты не умеешь, — усмехнулся Кунцит. — Но, как человек слова, я предоставлю информацию, а затем потребую вторую часть нашего уговора. Ты согласна?

— Вполне, — ответила я, заливаясь краской.

Чёрт! Неужели я это сейчас сказала?

— Хорошо… тогда слушай… “Хентиментиу” — “владыка обитателей Запада”, “неб-та-джесер” — “владыка священной земли” и “ханти-ше-неджер” — “тот, кто председательствует над павильоном бога” — всё это эпитеты и звания, которые ассоциируются с Анубисом, древнеегипетским богом, связанного с кладбищами, могилами и мумификацией умерших. Считается, что он сопровождает покойников в загробный мир и определяет их посмертную участь, взвешивая сердца во время суда Осириса.

— Анубиса? — удивилась я. — Если честно имя звучит как-то по-гречески…

— Ты права. Анубис это греческое произношение египетского имени бога. А вообще оно звучит как сочетание звуков “inpw”, за которым следовал иероглиф шакала над знаком “htp” — “хотеп”, что переводится, как “мир ему”. Упоминание Анубиса есть и в Месопотамии. Там его имя передавалось транскрипцией, как “Анапа”. Анубиса изображали с головой шакала, и подобный образ был выбран не случайно. В додинастический период египтяне хоронили мертвецов в неглубоких могилах, которые становились лёгкой добычей шакалов-падальщиков, истинных хозяев кладбища. Однако чёрных шакалов, каким изображался Анубис, в природе не существует и окрас скорее всего связан с цветом трупа при бальзамировании. Его первый титул — “владыка обитателей Запада”, объясняется тем фактом, что мёртвых обычно погребали на западном берегу Нила, “владыка священной земли” — это всё равно, что бог пустынного некрополя, то есть опять кладбища. “Тот, кто председательствует над павильоном бога” — в этой фразе слово павильон означает камеру для бальзамирования и тогда вся фраза послужит просто определением рода занятий бога Анубиса — верховный бальзамировщик. В мифе об Осирисе Анубис помогает Исиде бальзамировать Осириса, после чего тот воскрес, и Исида смогла зачать сына.

— Всё это понятно, но никак не объясняет, почему рядом с рисунком крысолова находятся эпитеты, определяющие Анубиса, — заметила я, глотнув обжигающего напитка.

— Всё просто. Подобная картинка объясняет мою личную точку зрения относительно легенды о крысолове. Я в корне не согласен с доктором Томо, который считает крысолова заезжим магом, совершившего жертвоприношение при пособничестве местных жителей. Я думаю, что образ крысолова — фантазийное представление поводыря душ, который увёл сто тридцать принесённых в жертву детей в царство мёртвых. Точно так же изображали и Анубиса к концу эпохи фараонов. За это греки именовали его “психопомпом”, то есть “проводником душ”. Стоит отметить, что у разных народов, образ бога смерти и поводыря разнится. Греки, например, возлагали эту миссию на Гермеса, который отводил души в царство Аида, так же существует Папа Геде — бог смерти в религии вуду, Велес — у славян, Яма — в индуисткой мифологии и так далее. Анубиса называют “повелителем бау”, что означает его власть над легионами сущностей. Ну чем не ассоциация с крысами, являющимися предвестниками смерти в Средние века?

— Ты хочешь сказать, что маленькая девочка двенадцати лет могла до такого додуматься?

— А почему нет? — хмыкнул Кунцит. — Если эта девочка обладала широтой взглядов и имела хорошее образование, а также родителей-учёных, которые всячески поощряли в ней эти начинания. Возраст — понятие условное.

— Тогда я в тупике, — вздохнула я, откидываясь на спинку стула. — Если крысолов — это изображение бога смерти, а не похитителя, то у меня больше нет идей, узнать, кто похитил Чибиусу и Хотару…

Кунцит поднялся со своего места, подошёл ко мне и бережно взял в ладони моё лицо.

— Тупик — это временное состояние из-за отсутствия идей, Мина, — сказал он неожиданно ласково, — идеи обязательно появятся, если не опускать руки и продолжать следовать намеченному курсу. Порой паззл складывается сам собой в процессе проводимого исследования. Можешь поверить заядлому учёному…

Кунцит наклонился ко мне ближе и, как будто не в силах совладать с собой, поцеловал. Это был лёгкий, почти невесомый поцелуй, полный трепета и нежности — поцелуй души и поддержки, а не страсти. Я вздрогнула и ответила ему, ощущая разлипающееся по телу томление. Руки Кунцита стиснули мои плечи, а его дыхание сделалось рваным и прерывистым. Он отстранился от меня и отступил на шаг.

— Мне нужно работать, — тихо сказал он. — Если ты останешься здесь на ближайший час, я не буду сдерживаться и не отпущу тебя до утра. Можешь походить по дому или почитать, пока я буду занят…

С этими словами он убрал со стола чашки, выудил из груды бумаг новенький Mac, надел очки и углубился в изучение каких-то данных.

Я улыбнулась. Всё-таки даёт мне возможность уйти, не выполнив обязательств по сделке. Видимо, Кунцит был прав — хреновая из меня вышла бизнесменка, раз решила идти до конца.

Я поднялась со стула и прошлась по комнате, рассматривая вереницу толстых книг с вытертыми кожаными обложками, расставленных на стеллажах. Большинство названий были мне незнакомы, и даже в этом случае наречь всё это богатство скромной библиотекой учёного-археолога не поворачивался язык, скорее уж какого-нибудь заядлого оккультиста со стажем — “Змей книги Бытия” Станисласа де Гуайта, “Великие Посвященные” Эдуарда Шюре, — прочитала я на корешках. — “Древо жизни” Израиля Регардье, “Герметический корпус” и “Изумрудная скрижаль” Гермеса Трисмегиста, “Книга священной магии Абромелина” Матерса, “Первоначальные сведенья по оккультизму” Папюса, “Алхимия” Эжена Канселье и многие другие. Это чтиво было явно не для хорошенькой блондинки, предпочитавшей сентиментальные любовные романы. Вздохнув и постучав по стеклу аквариума, в котором находился питомец Кунцита по имени Сэт, я отправилась вглубь комнаты.

На второй этаж вела узкая лестница. Там располагалась маленькая ванная с душевой кабиной и совмещённым санузлом, а так же уютная спальня, стены которой были задрапированы темно-синей узорчатой тканью.