Крысолов

— Не уверен, — ответил он, протягивая мне влажную салфетку.

Я пробурчала слова благодарности, взяла салфетку и аккуратно вытерла глаза.

Какое-то время мы просто сидели в тишине, наблюдая за тем, как ветер ерошил высокую траву вокруг.

— Прости, что была такой невежливой… я просто не привыкла, чтобы кто-то видел, как я плачу, — пробормотала я уже спокойным голосом.

— Не извиняйся, — серьезно сказал Кунцит. — Тебе полегчало?

Я устало вздохнула.

— Даже и не знаю… Но возвращаться, пока эта сучка там я не хочу…

Кунцит улыбнулся, но его глаза остались серьёзными.

— По-моему ты переоцениваешь значимость этой рыженькой, а так же то, что о тебе подумают друзья и родители, если ты вдруг покажешь свои истинные эмоции.

— Знаешь, гордость — это единственное, что у меня осталось… Оливия хоть и сука, но она всё верно про меня сказала…

— И это повод ныть и жалеть себя? — усмехнулся Кунцит. — В природе жалости не существует. Её придумал человек, чтобы как-то оправдать свою слабость. Ну, сказала. Дальше что? Пойти сброситься с моста? Твоё внимание — это механизм регуляции энергии. Стоит за что-то зацепиться и сила пойдёт по направлению к объекту внимания. С этой целью люди и устраивают провокации на конфликт. Им просто катастрофически хочется забрать энергию, потому что своей мало. И вот сидя здесь, наматывая сопли на кулак, ты щедро кормишь нашу очаровательную рыжую вампиршу.

— Эти эмоции вылезли помимо моей воли… — нахмурилась я.

— Хочешь сказать, что ты не хозяйка своим мыслям? Не смеши меня, Мина. Ты — единственный человек, который за всё в ответе, и Оливия нужна тебе, чтобы это доказать и сделать сильнее. Никогда нельзя бежать от тех условий, в которых ты оказалась. Гордость не в том, чтобы сохранить лицо, гордость в том, чтобы остаться верной себе, не потеряв этого лица. Иначе похожие ситуации будут повторяться снова и снова, и таких Оливий в твоей жизни будет становиться всё больше, пока до тебя не дойдёт. Всегда нужно искать решение…

— Легко рассуждать о чем-то, когда в тебя не летят камни, — хмыкнула я.

Кунцит резко развернулся ко мне и его светлые глаза сузились.

— Знаешь, я давно живу на свете, чтобы позволить себе так рассуждать. И в ходе своей жизни, я заметил одну любопытную вещь: все люди делятся на два вида. Первый вид, он же и самый многочисленный — это толпа. Люди толпы постоянно чего-то ждут — новых времён, правителя, миссию, повышения зарплаты, чуда. А если они этого не получают, начинают хаять новые времена, правителя, миссию, сволочного начальника или волшебника, который не встретился у них на пути и не оправдал их ожидания, ну и естественно себя, потому что они видите ли не такие талантливые или успешные, как кто-то ещё. Другой вид — люди, которые принимают ответственность за свою жизнь. Они идут методом проб и ошибок, в них летят камни толпы, они часто бывают гонимы, не поняты, но вот парадокс! — толпа ими же и восхищается. Такие люди — бесстрашные исследователи мира и своей души. Они всегда идут вперёд, никогда не сожалеют о прошлом, принимают будущее и используют настоящее для оттачивания своего духа, пусть даже дорога трещит по швам под их ногами. Ни один из видов этих людей не лучше и не хуже другого, поскольку смерть ждёт и тех и других. Не нам судить этих людей. А вот как прожить свою жизнь — ругая обстоятельства, себя, мир или принять вызов судьбы и прожить жизнь так, как подсказывает тебе сердце — этот выбор должен сделать каждый человек. Так что же выберешь ты, Мина?

Кунцит внезапно замолчал, отвернулся от меня и его взгляд направился куда-то сквозь пространство. Я посмотрела на небо, и почувствовала, как комок в горле стал рассасываться сам собой. А ведь верно… чего это я скисла? Слушать эту рыжую тварь всё равно, что сознательно прыгнуть в лужу с помоями. Я ведь решила отыскать Чибиусу и Хотару, чего бы мне этого не стоило! А с личной жизнью можно разобраться и потом. В конце концов, Оливия ведь не встречается с Ятеном, а это значит, что у меня по-прежнему есть шанс завоевать его любовь. При мысли о Ятене моё сердце затрепетало. Я живо представила себе его такое красивое и любимое лицо с тонкими чертами, его мечтательные чуть раскосые зелёные глаза и голос, голос, певший об одной несравненной девушке. Как бы было здорово, если бы он спел эту песню только для меня одной… а потом спрыгнул бы со сцены, и наши губы сплелись в нежном поцелуе под изумлённые взгляды толпы и этой рыжей сучки. А потом мы бы пошли гулять по ночному пляжу, и там Ятен дал бы понять, что готов пойти хоть на край света с такой девушкой, как я… Я настолько размечталась, что не сразу заметила, как Кунцит оказался прямо передо мной. Он внимательно рассматривал моё лицо, будто чего-то напряжённо выжидая, словно кот, стерегущий мышь.

— Что… — пробормотала я, смутившись его неожиданной близостью.

Губы Кунцита растянулись в ехидной улыбке.

— Никогда бы не подумал, что ты можешь быть такой дурочкой.

Я вспыхнула, заливаясь краской. Он что, прочитал мои мысли?!

— О чем это ты вообще?! — нахмурилась я.

— Мечтаешь о поцелуях с этим смазливым зеленоглазым мальчиком?

— Тебе-то какое дело, о чём я мечтаю? — выпалила я, ошеломлённо уставившись в серо-голубые озера.

— Очень даже большое дело, Мина… — отозвался он низким тягучим, словно мёд, голосом. Этот голос творил со мной какую-то метаморфозу, заставляя почувствовать слабость и трепет внизу живота.

Сжав мой подбородок двумя пальцами, Кунцит вновь стал внимательно рассматривать меня, и от этого пристального, холодного, немигающего взгляда мои щёки вспыхнули.

— П-п-пожалуйста, не надо, — взмолилась я, ощущая, как мир закружился вокруг.

— Ты очень красивая… — прошептал он, не обращая внимания на мой слабый протест, наклоняясь ближе. — И было бы настоящим преступлением отдать этому мальчишке такой бесценный дар, который он никогда по достоинству не оценит…

И прежде чем я успела что-то ответить, Кунцит притянул меня к себе и поцеловал сначала легко и нежно, почти невесомо, а затем с всё нарастающей страстью. Я задрожала. Тело внезапно сделалось ватным и каким-то беспомощным, становясь податливым воском в его руках. Сознание затуманилось, будто обволакиваясь коконом, сплетённым из тепла и пряного аромата кожи Кунцита. По нервам пробежал восхитительный ток и, опьянённая своими чувствами, я с удивлением для себя ответила на этот поцелуй. Почувствовав мой импульс, алчные губы Кунцита раздвинули мои, впиваясь всё сильнее и сильнее, как будто от этого поцелуя зависела его жизнь. Кровь бурлила, разнося невероятное возбуждение по телу. Это было чистое сумасшествие, дикое и первобытное по своей природе. Настоящая магия чувств.

Не прерывая поцелуй, рука Кунцита проворно скользнула под майку и сжала мою грудь, пощипывая пальцем соски. Я застонала в его рот. Ещё секунда и майка оказалась на талии, а губы Кунцита скользнули вниз по шее и стали ласкать мои соски. Он сильно сосал их и дёргал губами, отчего я тут же ощутила спазм внизу живота, растекавшийся по венам отравленным приворотным зельем. Образ Ятена померк, будто бы бесследно канув в чёрной глади воды торфяного болота. Остался лишь Кунцит, я и его губы на моём теле… Я громко застонала от наслаждения, выгибаясь дугой.

— Вот так, Мина… — пробормотал Кунцит, возвращаясь к моим губам, повалив меня на камень.