Обсидиановое зеркало

Второй парень двинулся прямо на него с воплем: “Замочу, тварь!” У меня перехватило дыхание. Я хотела закричать, но из горла донёсся лишь слабый писк. Однако, несмотря на мои опасения, гибкий как кошка Джедайт легко увернулся от его выпада, схватил своего противника, который был, по меньшей мере, вдвое тяжелее и массивнее молодого человека, дёрнул на себя и со всей силы засадил ему коленом в живот. Парень согнулся пополам, падая на землю, кряхтя от боли.

— Ах ты, сука! — заорал Сэн (а может Рэн), вытаскивая из кармана нож.

Реакция Джедайта была мгновенной. Он схватил корчащегося на земле амбала и прикрылся им словно живым щитом. Рука парня, сжимающая нож дрогнула, опасаясь зацепить своего приятеля. На это, судя по всему, и рассчитывал Джедайт. Он толкнул его вперед, а сам быстрым движением зашёл вооружённому противнику за спину и нанёс точные, мощные удары ботинком по колену и бедру молодого человека. Нож выпал из его рук, сам он упал на землю, а его приятель повалился вместе с ним. Джедайт развернулся и, не давая своим противникам прийти в себя, стал что есть силы пинать, распластанные перед ним тела парней, которые жалобно скулили и кряхтели, пытаясь защитить голову от безжалостных и мощных ударов, моля его прекратить. Но Джедайт как будто не слышал их. Он продолжал нападать, не зная жалости. Его голубые глаза смотрели холодно, а лицо всё также напоминало ничего не выражающую восковую маску. Это нельзя было назвать яростью или ненавистью. Нет. В Джедайте не было эмоций. Им владела пустота, и от этого становилось как-то не по себе, потому что он продолжал сыпать безжалостными ударами, даже когда его противники затихли и стали напоминать безжизненные окровавленные куски мяса.

— Джед… — позвала я.

От звука моего голоса он вздрогнул и как будто тут же пришёл в себя. Оставив тела своих противников, Джедайт двинулся ко мне.

— Встать сможешь? — спросил он, присаживаясь рядом со мной на корточки, разглядывая моё лицо.

— Не уверена… — пробормотала я. — Тошнит… И голова кружится…

Джедайт ничего не ответил. Он поднялся на ноги и отошёл к кустарникам, где лежал его рюкзак, который я видела у него в колледже. Молодой человек достал из него пластиковую бутылку с водой и поднёс к моим губам.

— Пей, — коротко сказал он, ничего не выражающим голосом.

— Не могу… — прошептала я, отклоняясь от горлышка бутылки.

— Пей, — повторил он. — Нужно промыть желудок от той дряни, что они подсыпали в твой бокал.

— Я не могу… — заскулила я, ощущая, как тошнота подкатывает к горлу.

— Если ты не будешь пить, я вставлю бутылку в рот и зажму нос. Думаю, это будет не очень приятно.

Я посмотрела на его спокойное, ничего не выражающее лицо и холодные голубые глаза и поняла, что он непременно выполнит свою угрозу. Потянувшись к горлышку бутылки, я сделала несколько глотков.

— Больше не могу… — пробормотала я.

Ничего не ответив, Джедайт поставил бутылку, поднял меня с земли, перевернул и наклонил мою голову вниз.

— Вставь пальцы в рот и вызови рвоту, — всё тем же бесцветным голосом отозвался он.

— С ума выжил?! — запротестовала я. — Не буду я этого делать при тебе!

— А вести себя в клубе, словно прожжённая потаскуха тебя не смущало? Странный у тебя набор ценностей.

— Ублюдок! — зашипела я со злостью, пытаясь высвободиться из его рук, но он крепко держал меня.

— Заткнись, — спокойно отозвался Джедайт, засовывая два пальца мне в глотку, вызывая рвоту.

Я корчусь в спазмах, над землёй, а мой мучитель вновь подносит бутылку к моим губам.

— Пей, — снова говорит он.

— Пошёл на хуй, больной придурок! — рычу я, жадно хватая холодный воздух носом.

Джедайт ничего не ответил. Он вновь перевернул меня и с силой надавил на скулы, заставляя открыть рот. Я делаю несколько глотков, а затем молодой человек снова переворачивает меня лицом к земле.

— Ненавижу тебя! Я… Я скажу своим друзьям… И они… — рычу я от обиды и унижения.

— Друзьям? — удивляется Джедайт. — Бросить пьяную подругу в сомнительной компании малознакомых мужиков — охуенное проявление дружбы.

Он вновь засовывает пальцы мне в глотку и меня снова выворачивает.

— Они не бросали меня! — зло выдавила я из себя, переводя дыхание, ощущая во рту отвратительный вкус.

— Да ну? — усмехнулся Джедайт. — Эта белобрысая сучка со своим “аксессуаром” исчезли из клуба через десять минут, после того как ты слезла с барной стойки.

— Усаги не могла бы так поступить!

— Если не веришь, можешь спросить у охраны на входе. Цукино и Джиба знает весь город. Они сели в такси и давно свалили из клуба, — ответил Джедайт, вновь поднося бутылку к моим губам.

И всё повторяется по кругу снова и снова — глоток воды и его пальцы у меня во рту, пока желудок не очистился от всего, что я успела съесть и выпить за эту ночь. Остатками воды молодой человек сполоснул свою руку и умыл моё лицо. Все это он проделывал молча, очень ловко, и в его движениях угадывалась сноровка.

— Идти можешь? — спросил он, скручивая мои волосы в жгут.

— Не уверена… — пробормотала я, чувствуя головокружение и слабость.

Молодой человек снял с себя чёрную кожаную куртку, накинул мне на плечи, поднял на руки и куда-то понёс, оставляя позади окровавленных парней, которые уже начали понемногу приходить в себя. Я не спросила Джедайта, где мы и куда направляемся. Мне это было ни к чему. Почему-то я верила ему, как никому в этом мире. Прижимаясь к его твёрдой, словно выкованной из стали груди, вбирая в себя тепло и запах его куртки, я ощущала себя безмерно счастливой, несмотря на то, что мне только что удалось пережить. Мы вышли из лесополосы и оказались на парковке «Лунного Королевства» возле мотоцикла. Джедайт отпустил меня на землю, а сам достал из рюкзака шлем и протянул мне.

— Надеюсь, у тебя хватит сил, чтобы удержаться, — отозвался он, усаживаясь на мотоцикл.

— Может, лучше такси? — неуверенно пробормотала я.

— В такое время, когда все сваливают из клуба, мы такси час будем ждать. А тебе нужно домой, — ответил Джедайт. — Садись сзади и крепко обхвати меня.

Его голос был по-прежнему бесцветным, а глаза холодно на меня смотрели, выворачивая наизнанку. Мне вновь захотелось плакать и провалиться сквозь землю перед этими голубыми ледышками. Дура! Теперь он будет испытывать к тебе только отвращение! Ничего уже не исправить после того, что он видел… КАКОЙ он меня видел.

— Давай, поторапливайся, — нетерпеливо бросил Джедайт, отворачиваясь от меня.

Я опустила глаза, послушно надела шлем, села и крепко прижалась к его худощавой, жилистой фигуре.

— Джедайт… — проговорила я через шлем.

— Что ещё? — холодно отозвался он.

— Зачем ты подсунул в бокал Ами чёрные волосы? — неожиданно для самой себя спросила я, чувствуя, как в голове сложился невероятный паззл интуитивной догадки.

Молодой человек вздрогнул, как от булавочного укола, и его тело сильно напряглось.

— Не твоё собачье дело, — грубо отозвался он.

Мотор взревел, и мотоцикл умчался в темноту, рассекая ночной воздух, разнося мои осколки по ветру.

Комментарий к Глава 5

* Marilyn Manson “Tained Love”

перевод с англ.яз. песни “Порочная любовь”