Ахриман

— Мы ждём его уже месяц. Что могло так задержать его в пути? — удивилась я.

— Насколько мне известно, он идёт пешком.

— Пешком? — мои глаза округлились. — Неужели архиепископ не мог дать ему лошадь? Пройти такое расстояние по важному заданию Рима пешком…

— Насколько я знаю, отец Тэон известен своей набожностью и принципиальностью в соблюдении своих обетов.

— И что, Бог запрещает ему использовать средства передвижения для успешной реализации своей миссии? — усмехнулась я.

— Он принадлежит к ордену доминиканцев, а им разрешается путешествовать только пешком и жить лишь на подаяния. Обет бедности они соблюдают ревностнее остальных.

Я рассмеялась.

— Батюшка, вы же знаете, что очень многие святые отцы нарушают свои обеты… Тем более, если ему доверили такую важную миссию, стоило бы и поторопиться, — скривилась я.

— Если бы речь шла об обычном священнике, то возможно так оно и было, но отец Тэон не зря был выбран Римом. Более ревностного последователя канонам Святой Церкви трудно отыскать. Я не знаком с ним лично, но достаточно наслышан — магистр теологии при колледже св. Иакова в Париже, написавший несколько интересных трудов о толковании Святого Писания. Он известен своим недюжинным умом и проповедям, в ходе которых, как утверждает молва, даже закостенелые грешники падают на колени и каются в грехах.

— Молва часто ошибается, отец.

— Часто, но не всегда, иначе бы его не избрали в трибунал Святой Инквизиции.

— Инквизиции? — со страхом выдохнула я. — Но что инквизитору делать во владениях Магистра Ордена Тамплиеров? Ведь Орден подчиняется только Его Святейшеству Папе Римскому — следовательно, не должно быть никаких сомнений или подозрений относительно вас. Тамплиеры могущественны как никогда. Тем более вы приходитесь крёстным отцом сына короля Франции.

— Филипп меня беспокоит больше, чем кто бы то ни было. Он задолжал Ордену такую сумму, на которую можно купить всё королевство. То, что я крёстный его сына ничего не значит. Он всегда держит своих врагов ближе всех. А что касается могущества, то ты сама знаешь из истории, что самые грозные империи лишались его неожиданно и быстро, потому что богатство и процветание всегда будет вселять в душах людей зависть и желание его отобрать.

— Зачем отца Тэона послали сюда?

— Получить секрет превращения обычного металла в золото, или собрать доказательства, которые помогут узнать его под пытками.

— Что?! Но у нас нет такого секрета! — воскликнула я, округлив глаза.

— Естественно нет. А Рим, точнее Его Святейшество считает, что есть. О богатстве Ордена всем давно известно, как и о моих увлечениях.

— Немыслимо. Орден привёз эти богатства из Святой Земли, а потом приумножил благодаря торговым операциям и умением давать в долг.

— Тем не менее, некоторые наши враги, особенно король Франции, умеют ловко играть на жадности Его Святейшества. Мне дали ясно понять, что этим секретом необходимо поделиться, иначе костры Инквизиции зажгутся для всех членов Ордена. Нашей военной силы не хватит, чтобы противостоять Риму. И лучшим выходом из этой ситуации я считаю — объяснить одному из просветлённых умов нашего времени, что никакого секрета у нас нет. И я бы хотел, чтобы ты присутствовала при этом. Я уже стар и чувствую, мне недолго осталось… После моей смерти ты станешь хозяйкой замка Джубан и Хранительницей Книги. И хоть я просил генерала присмотреть за тобой, ты должна собрать максимальное число сторонников, чтобы Книга не попала в чужие руки.

Упоминание о скорой смерти заставило меня вздрогнуть. Я посмотрела на своего отца, Великого Магистра Ордена Тамплиеров, ища признаки болезни или подступающего недуга, но ничего такого не обнаружила, даже внутренним зрением. Для своего почтенного возраста он отличался завидной статью и могучим здоровьем. И хоть его длинные до плеч волосы и бороду давно выбелила седина, я знала, что даже при поединке на мечах он может запросто победить соперника втрое моложе него. Разговоры о смерти никогда не пугали меня, но когда это коснулась моего отца, я не могла не вздрогнуть. Он посмотрел на меня своими глубокими синими глазами, в которых таилась необыкновенная вековая мудрость человека истинного знания и улыбнулся.

— Не печалься, Миа. Пути Господни неисповедимы. Чему суждено случиться, обязательно произойдёт. Ты же это знаешь…

Я отвернулась, чтобы скрыть набежавшие так некстати слёзы и посмотрела на дорогу. В ту же минуту из леса вышла высокая фигура, облачённая в длинный чёрный плащ из-под которого выглядывала белая туника с надетым на голову капюшоном, скрывавшим лицо.

— А вот и наш гость, — произнёс отец, пристально вглядываясь в монаха.

— Я отдам все необходимые распоряжения, чтобы встретить его как следует, — ответила я, поспешно ретировавшись из башни.

Я была рада этой неожиданно представившейся возможности привести себя в порядок и смахнуть набежавшие так некстати слёзы. Суета на кухне и в зале немного привела меня в чувство, и позволила слезам высохнуть, но на сердце по-прежнему скребли кошки.

“Не к добру явился этот доминиканец”, — крутилась одна и та же мысль в моей голове.

Из окна я видела, как монах зашёл в замок. Но едва ли я скрылась за дверями кладовой, как мой слуга Тито, маленький мальчик девяти лет, сказал, что меня спрашивает отец.

В главном зале я нашла его в обществе того самого монаха, которого видела издали.

— Это отец Тэон, тот самый достойный учёный, о котором я тебе рассказывал, дочь моя, — улыбнулся отец.

Я подняла глаза на доминиканца и обомлела, приоткрыв рот. Учитывая всё то, что мне рассказал отец, я представляла себе сухопарого почтенного старца или изнурённого умерщвлением плоти мужчину лет сорока с нависшими бровями и близко посаженными глазами фанатика. Однако отец Тэон являл собой абсолютную противоположность моей фантазии: молодой, высокий, широкоплечий, правильные черты лица с огромными чуть раскосыми глазами чёрного цвета и с густыми каштановыми волосами, отливающими золотом. Он был красив какой-то божественной и одновременно суровой красотой. Наверное, с таких лиц писались иконы с изображением Святого Михаила. Но больше всего меня поразил тот факт, что доминиканец был абсолютно босым. Я, конечно, знала, что некоторые монахи отказывались носить обувь, но вид этих ног поверг меня в ужас — загрубевшие, слегка кровоточащие, покрытые толстым слом грязи больших дорог, которая, скорее всего, так сильно въелась в кожу, что отмыть её никогда уже не удастся.

— Я думал, что у Великого Магистра не может быть детей из-за принесённого обета безбрачия, — едко заметил молодой монах приятным тембром голоса, и его глаза резанули меня как кинжал.

— Совершенно верно. Миа — моя воспитанница. Она будущая хозяйка замка Джубан. Я вырастил её как родную дочь.

— Ах, вот оно что… — холодно произнёс доминиканец.

— Ну вот, раз Миа уже здесь, мы можем отправиться сразу в библиотеку, как вы пожелали отец Тэон.

Монаха передёрнуло. Он взглянул на меня уничижительно сверху вниз.

— Следует ли из ваших слов, что ваша воспитанница тоже войдёт с нами в храм науки и будет присутствовать при наших беседах? — с оскорбительной иронией спросил доминиканец, буравя меня своими холодными чёрными безднами.

— Отец Тэон, в своём письме Его Святейшеству я дал согласие принять вас, уведомив, что наша встреча будет носить ознакомительный характер, и на ней будут присутствовать лица по моему усмотрению.