Капкан

— Ты правильно поступила, что сдала банду. Тобой банально воспользовались. Твой уголовник знал, что ты любишь его и держал тебя на привязи, не давая сорваться с крючка. Никуда бы он с тобой не сбежал.

— Нет… Я сама по своей инициативе стащила для него схему безопасности. Он меня ни о чём не просил… И он никогда не пользовался мной… Шансов у него было предостаточно… Даже когда я откровенно предложила себя, он сказал, что не может запачкать собой нечто столь чистое, как я… Кунцит говорил, что ему нечего было мне предложить: ни денег, ни положения, ни нормального дома. Мне кажется, что он решился на ограбление, чтобы радикально всё изменить… Понимаешь, я убила его. Убила человека, который пошёл ради меня на преступление!

И тут меня прорвало. В груди все скрутило и сжало от боли так, что дышать вдруг стало тяжело, руки задрожали, а слёзы хлынули из глаз нескончаемым потоком. Я никогда никому не рассказывала этого. О том, что Кунцит существовал в моей жизни, не знали даже близкие подруги, не говоря уже о моей маме. Ятен был первым человеком, которому я рассказала всё. Я закрыла лицо руками и горько разрыдалась, сотрясаясь от болезненных спазмов в грудной клетке. Чувство вины и горя, которые я не успела выплакать, вырвались наружу из тайника моей души, запрятанный так глубоко внутри себя, что порой мне казалось — произошедшее со мной случилось с кем-то другим, с кем угодно, но только не со мной. Когда я узнала, что Кунцит погиб, я не могла плакать. Я просто перестала есть, редко пила и медленно начала умирать каждый день понемногу, разваливаясь на кусочки и клеточки. Как не допытывалась моя мама о причине моего состояния, я молчала о Кунците и сказала лишь, что меня бросил парень, потому что она грозилась сдать меня в клинику, если я не назову причину своего состояния. Идти к психологу я наотрез отказалась, и тогда она решила отправить меня в Лондон…

Внезапно Ятен притянул меня к себе и крепко обнял, прижимая к своей такой хрупкой и абсолютно немужественной на вид груди, но для меня эта грудь и такие хилые на вид руки были самой мощной и безопасной крепостью в мире. Его запах обволакивал меня тёплым коконом и действовал успокаивающе. Мне показалось, что я, наконец, нашла оазис с живительным источником после долгих месяцев скитаний по пустыни.

— Тише, девочка… — шептал он мне на ухо, гладя по волосам.

Постепенно мои рыдания затихли, и я стала просто всхлипывать, сотрясаясь от спазмов, но Ятен продолжал меня гладить и шептать слова утешения, которые проливались целительным бальзамом на моё израненное сердце. Когда я успокоилась, он открыл свою сумку, достал влажные салфетки и вытер моё лицо от размазавшейся косметики и слёз.

— Высморкайся, — сказал он, протягивая мне салфетку.

Я взяла влажный платочек, отвернулась и шумно высморкалась.

— Тебе лучше? — спросил Ятен, внимательно разглядывая моё лицо.

— Да, спасибо… — прошептала я, доставая маленькое зеркальце из сумочки.

Я взглянула в зеркало и сердце моё упало. Ну и пугало! Лицо всё красное и опухшее… кошмар!

Ятен опустил боковое окно и высунулся наружу, оглядываясь по сторонам.

— Рин, притормози у обочины, — приказал он шоферу, когда он залез обратно.

Машина мягко припарковалась у небольшого рынка с фруктами, овощами и свежими морепродуктами.

— Пойдём, — коротко бросил мне Ятен, взяв меня за руку, направляясь к рынку.

— Рин, подожди нас здесь, — приказал он шофёру, не оборачиваясь.

В следующие пятнадцать минут мы купили пару лимонов, соль, перец, плед, бутылку белого вина, два бокала и целую сетку со свежевыловленными мидиями. Точнее покупала я, а Ятен давал указания что выбрать. Потом он забрал у меня пакет с покупками и потащил в сторону пляжа. Мы долго брели по береговой линии, проходя мимо баров и небольших ресторанчиков, пока не наткнулись на небольшую полукруглую безлюдную бухточку, образованную коралловыми рифами, утопающих в мягком песке цвета кофе с молоком. Мы с Ятеном сняли обувь и шли по мелкому песочку, в котором встречались мелкие камушки, ракушки и засохшие водоросли, держась за руки. Цвет воды был необычайно красивым — аквамариновым и местами даже лазурным. Большие волны накатывали на берег, и лёгкий бриз развивал мои волосы. Солнце светило очень ярко, а на небе не было ни облачка. Было невероятно тепло, для осени… почти даже жарко.

— Я думаю, здесь хорошо, — сказал Ятен, осматривая местечко в теньке у скалы.

Я расстелила покрывало и уселась, приняв позу «а-ля модель на пляже». Ятен улыбнулся, глядя на меня, и достал наши покупки из пакета.

— Ты когда-нибудь ела мидии? — спросил Ятен, разрезая сетку ножом, в котором были набиты ракушки тёмного цвета.

— Нет, никогда…

— Я научу тебя, — улыбнулся он.

Ятен взял мидию, повернул её заострённым кончиком к себе и воткнул нож между створками. Затем молодой человек отогнул створки мидии, слил воду и, подрезав мышцу моллюска ножом, удалил мускул, отделив, тем самым, от раковины маленькую тушку. Ятен разрезал лимон, сбрызнул его соком моллюск, посолил, поперчил и поднёс к моим губам.

— Тебе нужно его просто выпить, не разжёвывая, — сказал молодой человек.

Я сделала, как он велел — просто проглотила не разжёвывая, ощутив во рту вкус моря приправленное перцем и лимонной кислинкой. Моллюск проскользнул по пищеводу, вызывая неповторимо яркие ощущения.

— Ну, как? — спросил Ятен, открывая ножом следующую мидию.

— Вкус моря, — улыбнулась я.

— Так и должно быть, — ответил он, выпивая моллюск.

Мы пили белое вино и ели мидий, глядя на накатывающие волны океана. Ятен кормил меня моллюсками. Мне было очень хорошо и спокойно. Вино расслабило меня, а шум океана ввёл в какое-то странное медитативное состояние. Мы беседовали на общие темы о музыке, кино… Ятен рассказывал мне о своём путешествии в Таиланд, описывая красивейшие и живописные места, а так же храмы, в которых он успел побывать. Наша беседа текла спокойно и легко, как будто мы были знакомы всю жизнь, и не было истории с компроматом и игры в хозяина и его зверушку. Впервые в жизни мы беседовали на равных. Может, это моллюски и вино сотворили с нами это волшебство. Наши глаза уже были так близко, что в них виднелись собственные отражения. Я чувствовала мелкую дрожь по всему телу и мне казалось, будто и по его телу наметились такие же лёгкие мурашки. Хотя это могло бы быть и зрительным обманом, потому что мы уже выпили бутылку вина, а в ушах шумел океан. Ятен поцеловал меня в шею, проводя рукой по моим ногам. Я впивалась в него, слегка покусывая его нижнюю губу, одновременно засовывая руку ему под футболку. Внизу живота и голове произошел взрыв розового света.

— От тебя пахнет чем-то сладким, — прошептала я сквозь поцелуй.

— Это наша алхимия, — ответил Ятен, расстёгивая мою блузку.

Он толкнул меня на плед, вдавливая в песок, и его губы потянулись к моей груди. Яркая вспышка желания ослепительной молнией пронзило моё тело, и напрягла мышцы внизу живота. Я застонала.

— Да, моя девочка, я хочу, чтобы ты кричала, — пробормотал Ятен, теребя мой сосок.

Я начала извиваться под ним. Моё тело выгибалось и звало его к себе, пока он ласкал мою грудь. Дыхание Ятена сделалось прерывистым и хриплым, когда его палец проскользнул внутрь меня.