Затянутое небо

Лили в своем обычном темпе шла по коридорам, аккуратно придерживая одежду, чтобы она не соприкасалась с ранками и не вызывала дополнительных волн боли. Но как только девушка слышала отдаленные шаги или голоса, так тут же отдергивала от одежды руки и проходила мимо учеников. В такие моменты Лили делала свое лицо обеспокоенным и начинала идти чуточку быстрее, иногда даже срываясь на легкий бег.

Когда Лили попала в более людные места, избежать которых не представлялось возможным, у нее несколько раз, когда ткань платья особо сильно задевала ранки, появлялась мысль использовать болеутоляющее или восстанавливающее зелья, которые у нее всегда были под рукой, как и некоторые другие. Тем не менее, она упрямо прикусывала внутреннюю часть нижней губы и, не взирая на боль, шла к месту назначения. Лили прекрасно понимала, что боль сейчас является для нее единственным отвлекающим фактором, не позволяющим мыслям потечь в ином направлении, а душе окунуться в вязкое чувство отчаяния.

Пройдя зону повышенной активности, Лили вышла в узкий пустой коридорчик, освещаемых в ночное время только парой осветителей, расположенных на в входе и выходе. Сейчас же единственным источником света были три больших окна, сквозь которые пробивались редкие лучи солнца. Небо по-прежнему было затянуть тучами, но они уже не представляли из себя единое черное полотно, а разбились на разного размера облачка, более не желающие отказываться от уникальности и объединяться с другими. Дождь прекратился, но не полностью. Иногда происходили краткосрочные ливни, но они не превращались в нескончаемый поток холодной воды, как это было в предыдущие дни.

Лили дождалась, когда на улице немного поутихнет, и, крепче закусив зубу, выбежала на улицу. Она побежала к совятне. Ветер, увидев, что его самый главный противник наконец сдался и разлетелся на части, дуть стал медленнее, но его силы все равно хватило, чтобы раскидать во все стороны шикарные локоны девушки и заставить ее плотнее закутаться в мантию.

Когда Лили достигла совятни, все ее тело тряслось от пронизывающего холода, а пальчики рук, державшие одежду, чтобы под нее не задул раздражающий ветер, побелели и слегка закоченели. Девушка сложила ладони вместе и подула на них теплым воздухом. Когда пальцы могли нормально сгибаться и разгибаться, Лили вытащила палочку и бросила на себе согревающие чары.

Придя в норму, Лили подошла к подоконнику, вытащила из сумки листок бумаги и письменные принадлежности, а затем аккуратным почерком написала несколько слов.

«Флер, скорее возвращайся. Гарри все обо мне узнал»

«Твоя Лили»

Запечатав письмо в конверте, взятом из той же сумки, девушка передала почту школьной сове и продиктовала той адрес своей подруги. Когда птица улетела, Лили приблизилась к Букле и погладила ту по белым перышками, после чего извинилась перед ней за то, что не принесла ей ничего вкусненького, и неохотно удалилась.

Прибыв в Большой Зал, Лили села на стол своего факультета и, наконец, смогла сосредоточить внимание на окружении и еде. Коленки по-прежнему щипало, но такой боли, как во время ходьбы, не было. Лили начала есть, попутно обращая внимание на излишне громкие разговоры, звучащие с разных сторон. Обсуждались разные темы, но больше всего девушку заинтересовали те, в которых значительная часть уделялась Гарри.

Лили предельно напрягла свой слух в попытке расслышать разговор, но из-за стоящего в зале шума, до нее доносилась лишь малая часть сказанного. Как только девушка услышала два слова «Гарри» и «Больничное крыло», она тут же вскочила из-за стола и дернулась в направлении выхода, но в следующий момент сильно сжала кулаки и села обратно. Ее однокурсники и однокурсницы с легким удивлением посмотрели на нее, но ничего не сказали и продолжили свои дела. В этот момент Лили впервые за всю жизнь в Хогвартсе порадовалась, что у нее, кроме Флер и Луны, больше не было друзей или хороших знакомых на родном факультете. Ведь в таком случае, если бы они поинтересовались причиной такой реакции, она бы не смогла им не ответить или же солгать.

Стараясь не показывать своей обеспокоенности, растущей с каждой секундой и распространяющейся по всему телу с каждым ударом сердца, Лили пониже склонила голову и продолжила свой завтрак. Ела она без аппетита и чуть ли не насильно запихивала себе в рот очередную ложку. Кое-как закончив, Лили поднялась и бросила взгляд на стол Слизерина, после чего горько улыбнулась и выскочила из зала.

***

Гарри чувствовал, что он лежит на чем-то мягком, а его обе ладони кто-то нежно держит. Он сосредоточился на этих ощущениях, пытаясь понять, кем же были эти девушки. То, что это были девушки, Гарри абсолютно не сомневался: у них были небольшие мягкие ладошки, маленькие приятные пальчики и гладкая кожа.

Девушка, сжимающая его левую ладонь, делала это почти невесомо: парень ощущал лишь тепло ее рук и легкие прикосновения. Также Гарри показалось, что руки девушки слева почти не двигаются. Парень предположил, что это была Гермиона или Джинни. Нельзя, конечно, было исключать и Луну с Лили, но если первая все время находила разные причины не пересекаться с ним, то со второй он теперь был не в самых лучших отношениях, поэтому Гарри был определенно уверен, что это не они.

Правая же ладонь была сжата куда крепче, нежели другая, и по ней то и дело пробегали ловкие посторонние пальчики. Еще Гарри отметил то, с какой осторожностью руки девушки прикасались к его коже, и как сильно ему нравилось ощущение прохлады, которые они дарили.

Гарри медленно раскрыл глаза и посмотрел направо. Там сгорбившись над его рукой сидела Дафна. Ее лицо было наполнено переживаниями, поверх которых был тонкая вуаль раздражения.

Сместив глаза, Гарри понял, что же могло послужить причиной ее раздражения — в конце кровати стоял Рон и смотрел в окно. Его нахмуренное лицо, напряженная поза, недовольный взгляд — все говорило, как ему было неприятно здесь находиться.

— Гарри, как ты себя чувствуешь?! — воскликнула Гермиона, увидев, что парень проснулся. — Мы так испугались, когда ты упал в обморок…

— Все в порядке, не беспокойся, — поспешно прервал Гарри девушку. Ему очень не хотелось еще раз вспоминать о той неистовой боли, что, подобно десяткам молний, пронзила его голову, пока он направлялся в Большой Зал. Однако, его нежелание было связано не с неприятными ощущениями, а с причиной, стоявшей за ними.

Сперва, когда Гарри только почувствовал боль, он не смог понять ее истоков, но, проваливаясь в темноту, уловил знакомые нотки. И сейчас парень, чередуя исследование окружения с раздумьями об источнике боли, мог уверенно сказать, что болезненные ощущения были вызваны их ментальной связью с Волан-де-Мортом, который, видимо, был чем-то невероятно разозлен.

— Ты уверен? Точно ничего не болит? — заботливо поинтересовалась Гермиона и, крепче сжав его руку, посмотрела ему в глаза.

Гарри положительно кивнул головой и попытался осторожно выдернуть руку из ее хватки. Гермиона заметила это и тут же расслабила пальцы. Она немного опустила голову и недовольно поджала губы.

Рон наконец оторвался от окна и внимательно посмотрел на Гарри. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем, бросив на Дафну раздраженный взгляд, закрыл его.

— Рон, тебе что-то не нравится? — спокойно спросил Гарри, ласково и успокаивающе сжимая ладонь Дафны.

Парень безмолвно резко махнул головой на слизеринку. Гарри даже показалось, что его рыжий однокурсник хотел плюнуть на девушку, но в конечном итоге сдержал этот порыв.

— Ну и чего ты тогда здесь торчишь, раз тебе неприятно тут находиться? — грубо спросил Гарри, приподнявшись в кровати.

— Может, потому, что я все время был рядом и прикрывал твою спину? — чуть ли не прорычал Рон.

— И чего ты хочешь? Награды?

— Я хочу, чтобы ты еще раз подумал, стоит ли менять старых друзей на новых. Мы-то с Гермионой всегда были рядом и в трудных ситуациях помогали тебе, а где были они: Лили, Флер и эти две? — на последних словах Рон головой указал на Дафну и на закрытую дверь. — Да чего говорить о прошлом, давай посмотрим на настоящее. Скажи мне, где Лили? Разве она не должна быть рядом с тобой?