Изменение

«Но я должен остановить это!» Резко выдохнув, Матвей решительно взялся за ручку, отмечая изменения в поведении Алексея, записывая всё, что только смог вспомнить. Тихое шуршание бумаги, неяркий свет, монотонность, с которой укладывались строчка за строчкой на белых листах, вскоре начали усыплять. Однако Матвей с маниакальной настойчивостью продолжал анализировать, вспоминать, записывать. Ручка выпадала из руки, он встряхивался и под укоризненным взглядом Нади вновь продолжал работу. Пока не понял, что ничего в мире не может заставить его открыть глаза.

И во снах с ним снова была его Эмма. Он обнимал её, чувствуя, как она прижимается к нему, такая гибкая, такая желанная. И невозможно устоять. Мужчина зарывался пальцами в шёлк белокурых волос, шепча ласковые слова. И она улыбалась, когда он поцеловал её. Лаская ее губы и прося ответа. Нежно и неторопливо. Он застонал от наслаждения, когда Эмма сама обняла его за шею, даря страстный, наполненный сладостью взаимности поцелуй.

И он уже скользил ладонями по её спине, пытаясь найти край одежды, чтобы прикасаться к такой нежной, шелковистой коже, желая ощущать её всю, всем телом.

— Милая… Любимая моя, — шептал Матвей, спускаясь дорожкой поцелуев по скуле, подбородку, лаская языком пульсирующую на шее венку. Девушка выгибалась в ответ нетерпеливо и страстно, крепче сжимая его плечи.

— Какая же ты сладкая, — простонал мужчина, сжимая её бедра. — Моя Эмма…

Секунда, и всё изменилось. Девушка мгновенно напряглась, стараясь вырваться, но он не мог её отпустить.

— Прости, прости, бесценная моя… Я не буду больше торопить тебя, — шептал он слова извинения. — Я люблю тебя…

Эмма настороженно замерла, а он старался не шевелиться, чтобы не спугнуть её. Сон всё глубже затягивал сознание, но стоило Матвею ощутить, что девушка снова отодвигается, как он притянул её к себе.

— Только не уходи…

И вздохнул спокойнее, лишь ощутив, что её ладошка осталась в его руке.

— Не ухожу. И я… люблю тебя, — тихим шёпотом прошелестело в ответ.

Тёплая волна нежности согрела изнутри. От самого сердца до кончиков пальцев.

Проснулся Матвей на удивление отдохнувшим и посвежевшим. Потянувшись всем телом, он скинул одеяло, бодро поднимаясь на ноги. Панель над кроватью лишь слегка мерцала, но даже в таком тусклом свете мужчина прекрасно видел, что в кресле рядом с кроватью спит девушка. Сердце на миг пропустило удар, всего один. Потому что он уже различал тёмно-русые волосы Нади, закрывающие заострившиеся за последние месяцы черты лица. Мужчина аккуратно подхватил её на руки, перенося на кровать. Надежда что-то мурлыкнула и, устроившись удобнее, вновь уснула. Матвей накрыл её покрывалом, поднял с пола рассыпавшиеся бумаги и отключил световую панель, погружая комнату в сумрак.

Раньше бы он натыкался на все углы и повороты даже днем, к тому же вынужденный носить очки. Но изменения этой весны сделали своё дело, и теперь Матвей видел достаточно чётко, да и тело прибрело животную гибкость. Хотя он бы с удовольствием вернул всё, как прежде, лишь бы не было этого самого изменения.

Глянув на часы, мужчина понял, что завтрак он проспал. В лаборатории вчера ничего не трогали, боясь поставить что-то не так или смести в мусор важную часть эксперимента, поэтому Матвею пришлось взяться за уборку самому.

Солнечные лучи припекали уже почти по-летнему, играя в листве зеленеющего неподалеку леса. Прошедший ночью дождь освежил природу, и всё это смотрелось бы красиво… Если бы не так удручающе. Заброшенные корпуса исследовательского центра. Проломанная мощными корнями деревьев дорога с разводами луж. Безлюдные улицы. Никто не рисковал выходить сразу после дождя. Семьям сотрудников тоже было приказано сидеть по корпусам. Почти три сотни человек, и такая безжизненность…

Успокоительные препараты закончили своё действие к полудню, и Матвей был вынужден беречь раненую руку. Но он упорно продолжал двигаться, расставляя раскиданное, собирая уцелевшую мебель, перебирая разлетевшиеся бумаги.

Голод напомнил о себе, и Матвей с удивлением понял, что пропустил обед. Обычно в этом случае еду им с Алексеем заносила Аня. Мужчина со вздохом посмотрел на стол напарника, расчерченный бороздами глубоких царапин от когтей. И чётко понял, что Анна больше не придет сюда. Потому что её Алёшки больше не существует. А ведь Матвей, увлечённый работой, даже не замечал, что у них были какие-то чувства. Помощь девушки он воспринимал как дружескую поддержку.

В дверь постучали, и Матвей удивлённо посмотрел на неё, будто не понимая, что делать. Стук повторился, только более настойчивый.

— Эй, сегодня на обед консервированные персики достали, я их сейчас съем, если ты не откроешь, — голос Нади из-за двери звучал глухо, хотя были слышны нотки беспокойства.

Всё-таки он был прав. Это была не Аня. И почему-то это успокоило. Мужчина ощущал чувство вины, за изменение Лёшки. Потому что не смог остановить это. Потому что не сам оказался на его месте. Щёлкнули замки, и дверь плавно ушла в сторону.

— Спасибо, Надь, — поблагодарил Матвей, принимая из рук девушки тарелку с кашей и одинокой половинкой персика. На стакан с компотом он смотрел как на чудо природы. Тут же сделав глоток, мужчина тихо застонал, смакуя уже забытый вкус. Облизнувшись, Матвей посмотрел на замершую в дверях девушку.

— Зайдёшь? — поинтересовался он.

— А? Что? — будто очнулась Надя.

Мужчина повторил свой вопрос, и девушка отрицательно замотала головой.

— Нет, у меня там… дела. Приятного аппетита, — скороговоркой произнесла Надя и устремилась по коридору в сторону закрытых лабораторий.

Пожав плечами, Матвей закрыл дверь. Устроившись за столом, он сам не понял, куда пропал его обед и едва не вылизал тарелку. Чувство голода не ушло, но так уже можно было продолжать работу по восстановлению лаборатории. Подняв упавшую со стола рамку, Матвей вздохнул. Стекло разбилось, неровными трещинами искажая лицо любимой. Мужчина аккуратно вынул все осколки, разглядывая фотографию задорно улыбающейся Эммы.

Девушка сидела на том самом камне, рядом с которым он увидел её в первый раз. И это будто сближало их, несмотря на расстояние. Вспомнилось, как Эмма прибежала к нему, жалуясь, что отец отвозит её в Европу, где эпидемия изменённых ещё не сказалась. Он успокаивал её, обнимал, вытирал слезы, а потом отвёз к отцу, чтобы поговорить с ним. Владимир Денисович встретил его не столь радостно. Он и раньше не пылал к нему любовью, но тогда Матвей был перспективным ученым, а не сотрудником центра, создавшим угрозу всему миру. Однако он согласился на разговор тет-а-тет. И Матвей постарался убедить главу огромного концерна, что уезжать в Европу небезопасно из-за способа распространения трансгена. Владимир Денисович внимательно выслушал его, а потом пояснил, что это официальная версия. Реально же он с семьей и ещё несколько десятков человек собирались уберечься от изменения в обустроенном бомбоубежище. Вздохнув с облегчением, что Эмма будет в безопасности, Матвей настоятельно посоветовал отцу девушки не затягивать с отъездом. Они уехали следующим вечером в неизвестном направлении.

И теперь он не увидит Эмму, пока не найдет способ обезопасить этот мир для всех ушедших под землю. Поторопившись закончить с расстановкой вещей, Матвей поспешил к своим подопытным крысам. Время сейчас было решающим фактором.

***

28 июля 2018 года. Эксперимент № 514 завершён. Результат отрицательный. Подопытный Z-312 после введения препарата-модификатора образца L-12 скончался. Тело передано на вскрытие. Подопытный Z-318 после введения образца L-12 под воздействием трансгена изменился. Передан на вскрытие.

Всё. Точка. Рука замерла над листом. Больше записать ему нечего. Кажется, что уже испробовано всё, что только может придумать человек. А в центре заканчивались экземпляры неизменённых крыс, несмотря на все попытки сохранить поголовье. Ещё немного и исследовать возможности остановки изменений будет не на ком.