Только твой (ЛП)

Наконец, барахло Ковальских было сложено или выброшено и осталось только покинуть место, в котором Джо недавно провел две счастливейшие недели в жизни.

Глава 18

Кэри поднималась на лифте на верхний этаж административного здания журнала «Прожектор» и смотрела на свое отражение в зеркальных стенах.

Выглядела она дерьмово. О, она старалась. В ее распоряжении был ее великолепный арсенал косметических принадлежностей, и она дала хороший бой. Но если ты мечешься и ворочаешься пол ночи, пока не уплачешься до отключки, то на следующий день будешь дерьмово выглядеть. Это закон природы. Между отсылкой Тине заметки о Джозефе Ковальски и вызовом на верхний этаж прошло всего пятнадцать минут, что не сулило ничего хорошего для ее повышения. Лифт прозвонил мелодию – он был слишком высококлассным, чтобы просто звякнуть – и двери с легким шипением открылись.

Сделав глубокий вдох, Кэри шагнула вперед и пошла направо, прямо в уста адовы. Ее каблуки в ровном ритме цокали по блестящему мраморному полу, хотя она чуть-чуть дрогнула, когда секретарь-референт Тины не смог посмотреть ей в глаза.

- Входите, миссис Дэниэлс. Она ждет Вас.

И она ждала. Сидя на самом краю своего роскошного кожаного кресла и испуская из себя напряжение, словно ядовитое облако. Кэри закрыла за собой дверь. С опухшими глазами мало что можно было сделать, но она могла хотя бы пытаться не выглядеть так, будто ее желудок плясал как стиральная машина в коммунальной прачечной.

Тина держала что-то вроде печатной копии интервью.

- Ты провела с этим мужиком две недели и всё, что мне даешь – это на сто один чертов процент типовое интервью?

- Вы сказали мне получить эксклюзивное интервью от Джозефа Ковальски. Оно у вас.

Тина бросила в нее пачкой листов, но они, мягко вспорхнув, спланировали на землю. Она, должно быть, по настоящему разозлилась, раз отпечатала заметку, только чтобы бросить ее ей в лицо.

- Ты, честно, думаешь, кто-то даст гребаный член за то, что он кладет майонез себе в хот-доги?

- Многие люди сочли бы это отвратительным. И может вам перейти прямо к его попыткам творчества без помощи алкоголя?

Тина откинулась на спинку кресла и провела языком по своим свежеотбеленным зубам.

- Я читала постеры ФБР, в которых было больше грязи, чем в том, что ты мне дала. Я хочу знать, с кем он спал, чье фото в его бумажнике. Какие законы нарушал. Какие трусы он носит.

Это была Кэри, и фото тоже Кэри. Единственная разрушенная вещь – это ее разбитое сердце. И он носит брифы-боксеры, «единственное, что он одобряет».

- Ты знаешь этих акул в юридическом отделе, которым мы скармливаем свежего практиканта раз в неделю? Именно за это мы платим им такие большие бабки.

Тина опять села прямо, своим ненавидящим взглядом прожигая дыру в Кэри.

- Кстати о больших бабках. У тебя два часа. Посиди в этом уютном офисе, это один из многих бонусов, которые я благоволила тебе дать, крепко подумай о прошедших двух неделях и напиши мне хрень, которую я могу использовать. Если у тебя яйца слишком мягкие стали для этой работы, Дэниэлс, тогда катись к ебеням из моего здания.

Две минуты спустя Кэри попыталась захлопнуть дверь этого самого уютного офиса. Плюшевый, цвета слоновой кости, ковер затормозил дверь, и она остановилась в дюйме от косяка. Кэри была на полпути к своему столу, и ей было лень возвращаться и прикрывать ее.

Тина думает, у нее яйца слишком мягкие стали для этой работы? Это фигня, фигня и точка. Кэри щелкнула по мышке, чтобы разбудить компьютер и выдвинула полочку с клавиатурой.

Ей даже не надо было закрывать глаза, чтобы драмы семьи Ковальски заиграли перед ее внутренним взором. Супружеские проблемы Терри и слезы Стефани. Вмятина от кулака Майка на крыле его автофургона. Писательские поползновения Дэнни. История отношений Джо с Лорен. А уж Кевин – это золотая жила насилия, секса и политики. Она видела все хорошие и дурные стороны этой семьи.

Смахнув с глаз слезы, чтобы можно было видеть экран, Кэри открыла новый файл и начала печатать.

Джо очень хотел пива. Всего лишь одну бутылку.

Но, если ты хочешь одну бутылку, то проблема, разумеется, состоит в том, что они, по большей части, продаются в упаковках по шесть, а он совсем не был расположен выливать остальные пять в канализацию. Это было бы мотовством. Но что его особенно доставало, так это тиканье часов. Или доставало бы, если бы они все не были цифровые.

Он сказал себе, что подождет тридцать четыре часа, и лишь затем позвонит ей. Он начал с двадцати четырех, но внезапно осознал, что это будет аккурат в середине ее первого утра по возвращении на работу. Если присоединить еще двенадцать, то получится, наверное, слишком поздно, чтобы звонить, так что он остановился на тридцати четырех.

На тот момент это казалось логичным. Теперь же это казалось каким-то глупым, случайным числом, не дававшим ему ничего, кроме бардака в голове.

Короче, вот в каком состоянии духа он пребывал в два часа пополудни его первого полного дня по возвращении домой, когда он провел последние незнамо сколько часов таращась в окно и мечтая о пиве.

Он ни хрена не спал. Он тосковал по ощущению тела Кэри рядом с собой. Тосковал по ее теплу. Даже по ее храпу. Его нервы были издерганы, и настроение было горьким, как молоко, которое он забыл выбросить перед тем, как направиться на север.

Холодное пенистое пивко сняло бы напряжение. Всего лишь одно.

Зазвонил телефон и он поднял трубку, даже не взглянув, кто это, потому что, если бы это была не Кэри, он бы не ответил, а потом продолжил бы сидеть так же и думать о пиве.

- Алло?

- Джозеф, - сказала его мать, - это твоя мать.

Как будто было необходимо говорить ему это, хотя она была единственным человеком на планете, кто всегда и постоянно называл его Джозефом.

- Если ты работаешь, я могу перезвонить позднее, но надеюсь, что ты…

- Мам, я хочу пива.

Это на пару секунд лишило ее дара речи, но, по своему обыкновению, она быстро овладела собой.

- Ты уже выпил?

- Нет. Но я всё время думаю об этом. Много.

- Что ж, ты не выпьешь ни капли. Ты сейчас напишешь список вещей, которые нам надо купить в хозяйственном магазине, потом заедешь в магазин и всё это купишь, а потом приедешь сюда и поможешь отцу заменить измельчитель мусора под раковиной.

- Что с ним случилось?

- Мой младший внук.

Джо засмеялся и пошарил по столу вокруг в поисках ручки. Ему реально нужно было навести там порядок. Снова.

- Мам, давай список.

Два часа спустя у мамы был новый измельчитель мусора, но звонить Кэри было еще не пора. Зато он решил не пить пива.

- Нам стоило растянуть это немного на подольше, - сказал папа, - один Бог знает, что твоей матери взбредет в голову заставить нас сделать.

- Я думал прокатиться проведать Кевина.

- Твой брат – владелец бара. Думаешь, в этой семье хоть у кого-нибудь будет хоть мгновение покоя, если твоя мать обнаружит, что ты пошел в бар?

- Я у Джаспера постоянно.

Когда Кевин купил это заведение, оно называлось «Гриль-бар Джаспера», и, чтобы не нужно было платить за новую вывеску, под именем Джаспера оно и осталось.

- Не сегодня.

- Я, наверное, поеду домой и попытаюсь позвонить Кэри, - Джо вздохнул.

- У тебя есть сотовый. Позвони ей отсюда, а если не получится, мы найдем, что бы еще здесь поделать.

Папа отошел в сторонку, чтобы оставить его одного.

Он наткнулся на автоответчик.

- Привет, детка. Это я. Джо. Я просто… хотел удостовериться, что ты нормально добралась до дома. Так что… перезвони мне, ладно?

Он помог папе сделать текущий ремонт газонокосилки и угрохал несколько часов на уборку гаража, и только тогда окончательно махнул на нее рукой и рухнул на двуспальную кровать с коричневым стеганым одеялом в своей старой комнате.

Когда Терри вошла в ресторан, Эван уже сидел за дальним угловым столиком. Три вечера назад она вернулась домой и, надо признаться, когда ты видишь, как он наблюдает за тобой, когда ты идешь через зал, ты чувствуешь себя чертовски особенной. Как говорится, его глаза живут только тобой, и, первый раз за очень долгое время, она оценила эту душещипательную строфу.