Хроники Красного Литейщика

— Ведь, по сути, — говорил Игорь, — сейчас мы исполняем их приказы. Они командуют нами, двигают куда надо. Фактически дрессируют. Если так пойдёт дальше, падёт не только Красный Литейщик, все остальные города окажутся под угрозой. Видал, какую армаду собрали? Ни страха, ни сочувствия, только бесконечная преданность вожаку. Они могут проникнуть в любую щель, подговорить домашних собак, задавить массой любое сопротивление. Не знают страха и отдыха, плодятся, как из пулемёта. Люди должны узнать об этом, пока не поздно.

— Не вздумай этого делать, — шикнул на него Рома. — Жить расхотелось?

— Вот видишь, — покачал головой журналист, — ты полностью порабощён. — Я опубликую всё, что мне известно. Надеюсь, люди опомнятся.

— Не делай этого, — понимая тщетность уговоров, продолжал возражать Рома.

Но Игорь всё же решился на публикацию и поплатился головой. Псы оставили его лежать у подъезда в знак устрашения, хотя могли утащить в лес и зарыть. Чуть позже Рома получил записку, переданную через «карманную шавку». Толмач требовал явиться в бомбоубежище на разбор полётов относительно журналиста, ведь Рома последний с кем он разговаривал.

«Это конец, — подумал Рома. — Надо что-то делать».

Он понимал, что далеко не уйдёт. Оставалась надежда на командующего военным округом генерал-полковника Булавина. Насколько он знал, Булавин — боевой офицер без страха и упрёка, трезвомыслящий, хладнокровный человек готовый на отчаянные, но хорошо просчитанные действия.

Рома решился и нажал на кнопку звонка. Дверь открыл Булавин.

— Роман? — удивился он. — Чем обязан?

— Срочное дело. На кону безопасность государства, — произнёс тот.

Удивлённый генерал впустил его внутрь, провёл на кухню.

— Что случилось? — спросил Булавин, включая чайник.

— Такое дело…. Вы можете не верить, но это сущая, правда.

Рома вкратце рассказал всю историю, немного приукрасив для пущего эффекта. Озадаченный генерал разлил чай по чашкам. Задумавшись, сел напротив гостя.

— Что Вы предлагаете? — спросил он, помешивая ложкой сахар.

— В ваших силах нанести удар бетонобойными бомбами по их логову, — взволнованно начал Рома. — Обезглавить орду под видом учений.

— Лорда не так просто уничтожить, — ответил генерал.

Пригубивший было чай Рома, уронил чашку, расплескав содержимое по столу.

— Я не упоминал Лорда, — испуганно сказал он.

Генерал тяжело вздохнул, протёр рукой глаза.

— Матильда, — позвал он.

В кухню вошла белоснежная болонка. Рома в ужасе взглянул на уставившуюся на него собачонку.

— Вам лучше уехать в отпуск. Как можно дальше, — посоветовал генерал.

Рома встал из-за стола, быстро дошёл до выхода и, хлопнув дверью, выскочил в подъезд.

Автомобиль Романа нашли в трёхстах километрах от города. Он лежал на крыше в кювете. Передний бампер был густо заляпан кровью с клоками собачьей шерсти. Вокруг машины так же всё было залито кровью. Тело Ромы так и не нашли.

Через шесть месяцев после его пропажи на место слияния Бабаевского лесопарка с диким лесом упали бетонобойные бомбы. За это генерала Булавина сместили с должности. Встал вопрос о его психической вменяемости, поскольку перед отдачей приказа о бомбардировки он расстрелял из табельного оружия свою болонку, мотивируя это тем, что она агент какой-то орды. Но с тех пор дикие собаки начали повально уничтожать друг с друга, забыв о городе. Возможно это обычные собачьи разборки, а может быть борьба за власть в орде потерявшей своего лидера.

ЦЕЛЕВАЯ АУДИТОРИЯ

— А деньги когда? — недоумевал Костя, сжимая в руке зачехлённую электрогитару. — Третий раз выступаю, а Вы ещё и за первый не заплатили.

— Пойми, — с безразличным видом вещал бархатным голоском Глеб Паркинсон, продюсер всех начинающих музыкантов и прочих деятелей Красного Литейщика, — вся сумма ушла на покрытие расходов, взятки, договора.

— Послушайте…, - продолжал возмущаться Костя.

— Ты никому не известен. Скажи спасибо, что вообще дают играть в кабаках. Клубами эти места не назовёшь. Следующее выступление в субботу. Не хочешь, не играй, тогда вообще денег не получишь.

— В субботу моя смена на Литейном, — умоляюще произнёс Костя.

— Я всё сказал, — отмахнулся Глеб.

Он повернулся, и вперевалку пошёл в сторону ожидавшей его машины с личным водителем и двумя амбалами. Костя, опустив голову, поплёлся в противоположном направлении. Его увлечение электрогитарой давало только моральное удовлетворение, заработать не получалось. Где бы ни играл, постоянно накалывали с деньгами, кормили обещаниями или откровенно воровали. Временами хотелось зашвырнуть гитару в заросший ряской пруд, находившийся в конце района, навсегда забыть о музыке, посвятив жизнь заводскому однообразию. Но, как только он подходил к заболоченному водоёму, чувства менялись на противоположные и Костя поворачивал обратно.

Вот и сейчас он стоял на берегу, примериваясь, как бы запулить инструмент в самый центр. Костя то размахивался, держа гриф двумя руками, то пытался раскрутить гитару одной. Начало темнеть, а он никак не мог определиться с манерой броска. Надо было решать скорее, на очереди был усилитель.

— Помочь? — услышал он голос за спиной.

Костя обернулся. Позади него стоял крепкий мужик, лузгающий семечки из пакета.

— Не надо, — ответил Костя. — Это так…. Просто….

— Ты ж её никогда не выбросишь, — сказал мужик, подходя ближе. — Меня Виктор зовут.

Поздоровались. Он протянул Косте пакет. Тот подставил ладонь под плохо прожаренные семена. Двадцатью минутами позже сидели на отполированном одеждой сотен человек стволе поваленного давнишней грозой дерева.

— Вот такие дела, — закончил свой рассказ Костя, тихо бренча на гитаре.

— Не фонтан, — кивнул тот. — Эдак у тебя ничего не выйдет. Аудитория не та, пробивалы лажовые, пердюсеры то есть.

— А ты чего тут? — спросил его Костя.

— Гуляю. Времени хоть отбавляй. Работы нет.

— Да. Почти полгорода груши околачивает.

Слева от них, там, где пруд упирался в заросший крапивой пустырь, послышался шум десятков ног, крики, смех, разговоры. Потом кто-то, видимо заводила, крикнул речёвку.

— Мужик в кепке!

— Нет! — ответила невидимая толпа.

— Мужик без кепки!

— Да!

Виктор пересыпал семечки обратно в пакет.

— О, — оживился он. — Кажись, представление начинается. Пойдём, глянем. Сундуки с Пилорамой базарят.

— Может не стоит? — насторожился Костя, прекрасно зная, что это за базар.

— Пошли, пошли, — потянул его за рукав Виктор, вставая с бревна. — Инструмент не забудь.

На пустыре намечалось не шуточное побоище, причиной которому могло стать какое-нибудь недоразумение или просто заскучавшим парням захотелось почесать кулаки. Сундуки, получившие погоняло от Сундуковой улицы, рядом с которой обитали, собирались раздать лещей парням с Пилорамы — района названного по нахождению там деревообрабатывающей фабрики. Именно речёвку Сундуков слышали Костя и Виктор.

Бригада Пилорамы показалась с другой стороны пустыря. Она так же бодрилась только им понятными выкриками.

— Наша совесть!? — кричал командир.

— Пилы! — повторяла банда.

— Наша слава!?

— Железо!

Костя и Виктор остановились возле пыльного куста. Костя вновь захрустел семечками. Две толпы, без «предварительных ласк» и ненужных разговоров, сразу сошлись в рукопашной. Первые ряды с обеих сторон попадали на землю от точных ударов соперников. Некоторые из павших попытались подняться, но по ним уже шла вторая волна озлобленных громил. Пустырь накрыл гул схватки, стоны раненных, матерщина и звучные удары.

— Однако сегодня вяло, — прокомментировал драку Виктор. — Вот в прошлом месяце было натуральное Ледовое побоище, только безо льда. Лёд потом прикладывали.

— Что сегодня выясняют? — спросил прижимавший к груди гитару Костя.

— Шут их знает. К примеру, неделю назад один из Пилорамных Сундука из лужи обдал, когда на велике катался. Тот и не промок вовсе, но стрелку оформили.