#Зерна граната

– Нас держат в хлеву? – наконец произнесла она, скорее чтобы услышать собственный голос, нежели узнать ответ на вопрос.

– Не знаю, – тихо пробормотал Фабиан. – За стеной, похоже, человеческое жилище. Половину дома часто отводят скотине. В Иберии так бывает, – раздраженно добавил он, заметив взгляд Луизы.

Какое-то время они сидели, напряженно прислушиваясь к звукам за дверью, которая могла вести в чей-то дом. Но там было тихо.

– Вчера я слышала, – вполголоса начала Луиза, – как они говорили о пленниках. О нас. Не все поняла… Что-то о Дьяволе. Это прозвучало как прозвище. Они сказали, что он будет решать, что с нами делать.

– Прекрасно. – Фабиан усмехнулся и тут же прижал ладонь к разбитым губам. – Что еще ты расслышала? Может, запомнила какие-то слова? Я знаю язык.

– Откуда?

– Когда был студентом, сочинял на иберийском стишки для смеху, – вздохнул он. – Вот и посмеемся. Так запомнила?

– Только то, что поняла сама. – Луиза отпихнула назойливую морду козы, тянувшейся к ее воротнику. – Похоже на слова александрийского… – Тут она прикусила язык, осознав, что сболтнула лишнего, но Фабиан не стал расспрашивать ее.

За дверью раздались грохочущие шаги и голоса. Трое.

– Тихо, – шикнул на девушку Дюпон и, замерев, прислушался.

Их похитители вовсе не стеснялись пленников за стеной и говорили громко, перебивая и перекрикивая друг друга. Что-то с грохотом полетело на пол, будто опрокинулся стул. Началась потасовка. Луиза не выдержала и окликнула Фабиана:

– Что там? Деньги не поделили?

Маркиз хотел было огрызнуться, но сжалился и постарался объяснить:

– Не в деньгах дело. Они поспорили, не проще ли будет убить нас, не докладывая главарю по кличке Белый Дьявол. Еще одна точка зрения, – тут он нервно хохотнул, – что выгодней всего обменять нас на два мешка кхата у работорговцев. Третий господин настаивает, что за жевание кхата Дьявол с них шкуру снимет. На этом их аргументы кончились.

Грохот за стеной чуть стих, раздался вопль «Bastante!», а после – только невнятный шепот. Фабиан прищурился, словно это помогало ему лучше слышать.

– Что-то не так с ножом, который с тебя сняли. Он отчего-то их страшно нервирует. Откуда?..

Он не успел договорить, как открылась дверь и трое иберийцев ввалились в хлев.

Один из них первым сделал несколько шагов вперед и опустился на корточки перед сжавшейся в комок Луизой. У бандита были буйные черные кудри, торчавшие во все стороны, как ветки в вороньем гнезде, тяжелый щетинистый подбородок и тяжелый взгляд. Вряд ли он был старше ее хоть на год.

– Rata, – процедил ибериец, доставая из-за пояса черный стилет Луизы. – Твой? – Он крепко ухватил девушку за подбородок и приставил тонкое острие к самому глазу.

Ей страшно было вздохнуть. Ей страшно было моргнуть.

Крыса? Но при чем здесь ее нож, если это можно было узнать по татуировке, не прикрытой ни чулками, ни обувью?

– Maldita rata, – повторил молодой бандит с каким-то мрачным удовлетворением, встал и обратился к своим сообщникам.

Пока он говорил, Дюпон привлек ее внимание, чтобы пояснить происходящее:

– Луковка, откуда у тебя треклятый стилет? Такие носят приближенные к Крысиному Королю, не пешки! Они думают, что… а-аргх!

Удар сапога по уже сломанным ребрам впечатал Фабиана в стену. Глиняная крошка посыпалась ему на голову и рубашку. Маркиз корчился и задыхался, одной рукой держась за грудь, а другой прикрывая лицо. Пнувший его бандит достал из кобуры громоздкий пистолет и с глухим щелчком взвел курок.

Третий обошел Луизу и с силой сжал ей руки за спиной, заставив выгнуться. От него тошнотворно несло кислым вином и гнилыми зубами.

Кудрявый снова навис над девушкой, прижав лезвие стилета к ее скуле, будто хотел срезать кожу с лица, и зашипел. На этот раз она понимала каждое его слово.

– Имя, крыса! Назови свое имя!

Дуло револьвера настойчиво ткнуло Фабиана в затылок.

– Имя! – взвизгнул ибериец, выходя из себя, и наотмашь ударил тыльной стороной ладони по лицу Луизы.

Это был второй раз в жизни, когда мужчина ударил ее.

Она сплюнула вязкую кровавую слюну на присыпанный сеном пол и подняла на юношу глаза. Молодой бандит был взвинчен, почти напуган. Напуган Луизой, той неизвестностью, которую она принесла в их убежище. И он поспешит убить ее, что бы она ни ответила. Их с Фабианом сейчас выведут во двор и прикончат за курятником. Лу рассмеялась.

Раз так, не все ли равно, что она скажет?

– Мое имя – Луиза Бригитта Спегельраф. Я дочь герцога Спегельрафа, Верховного судьи Кантабрии, убийцы Иоганна Четвертого! Я сестра Антуана Спегельрафа Отравителя! Слышал о таком?! Говорят, он отправил на тот свет сотни своих подданных! – Поначалу она смеялась тихо, но вскоре смех заполнил все ее существо, вырвался наружу с кровавыми брызгами и превратился в неудержимый хохот. – Ты хорошо расслышал мое имя?! Я Луиза Бригитта Спегельраф, ублюдок!

Она не заметила, как отпрянул бандит, державший ее за руки. Повалившись на бок, Луиза краем глаза увидела, как вытянулось лицо ошеломленного Фабиана.

Девушке было все равно, что иберийцы не понимали ее речь. Зато понимал он. Собственное имя, которое она не называла почти шесть лет, не представлялась им, не произносила вслух, жгло, как краденая монета. Луиза была кем угодно – швеей Лизой, бродяжкой Луковкой, фальшивой вдовой коммерсанта фрау Вебер, – только не Луизой.

А она все хохотала и хохотала.

– Луиза Спегельраф! Меня зовут Луиза Спегельраф! Луиза Бригитта Спегельраф! – выкрикивала девушка, колотя кулаком по полу.

Истошно блеяла перепуганная коза.

Луиза продолжала смеяться, когда ее дважды с силой пнули в спину. Она продолжала смеяться, когда ее взяли за шиворот и лицом вниз поволокли к выходу. Пусть ее имя – позорное, полузабытое – будет последним, что она произнесет.

Внезапно пол, уже не земляной, а грубый дощатый, остановился. Луиза рухнула на него грудью, продолжая всхлипывать и бормотать. Ее отпустили.

– Comandante! – вскрикнул кудрявый бандит. – Esta mujer es una de las Ratas…

– Cállate, Jorge, – произнес незнакомый звучный баритон, и ибериец незамедлительно умолк.

Несколько секунд Луиза слышала только собственное надрывное дыхание. Ясность мышления постепенно возвращалась к ней, кураж улетучивался. Когда девушка приподняла голову, то увидела сквозь занавес собственных волос пару запыленных сапог для верховой езды с высокой шнуровкой и десятком пряжек на каждом.

– Встать можешь? – по-кантабрийски обратился к ней все тот же спокойный голос.

– Нет.

Чьи-то руки подхватили Луизу под мышки и усадили на скамью. Она обхватила себя за локти и сгорбилась, защищая живот и лицо от новых ударов. Глаз не поднимала.

– Знаешь, кто я?

– Догадываюсь. Да.

– Хорошо. А я не знаю, кто ты.

– Я уже все сказала. – Девушка покачала головой. У нее не осталось сил, чтобы говорить громко.

– Ты сказала правду? – Голос Дьявола звучал напряженно.

– Кто будет лгать перед смертью? – усмехнулась она.

Главарь бандитов отчего-то медлил и не отдавал никаких приказов.

– Посмотри на меня, – наконец повелел он. – Сейчас же.

Смысла упираться не было, и Луиза подняла голову. Дьявол возвышался над ней, но остальные мужчины в хижине были чуть выше или одного с ним роста. Он был широкоплеч, мускулист, голубоглаз. Его кожа была золотистой от иберийского солнца, но иберийцем он не был. Это было заметно по зачесанным назад выгоревшим каштановым волосам, прямым и тонким. От уха и до ворота рубашки по его шее змеился орнамент черной татуировки. Нос Дьявола был неоднократно сломан, а мягкую, почти женственную линию подбородка он прятал за короткой аккуратной бородкой.

Он вглядывался в ее лицо так же пристально, как она – в его. Словно что-то искал в ее искаженных грязью и кровью чертах.

– Ты Луиза Спегельраф?

– Да.

– Если докажешь это, то будешь жить.