Поход на север

Валентин бросился бежать. В этот момент полоз всем телом рухнул вниз в надежде раздавить наглеца. Из этого ничего не вышло, Валентин был уже далеко. Полоз только сломал несколько деревьев, сделав в лесу небольшую просеку. Поняв, что опасность миновала, он продолжил трапезу.

ИЗНУТРИ

В кабинете Клярского собрались колоритные личности — его старые, верные соратники по бизнес-подвигам. Многие были ему обязаны положением в обществе. Собравшиеся расположились за столом переговоров, во главе которого сел Клярский.

— Надеюсь, — начал он, — все в курсе сегодняшнего совещания?

— Все, — ответил лысый мордоворот.

— Перейдём к делу. Нужно любой ценой найти Валентина. Живого или мертвого. Лучше мертвого.

— С чего ты взял, что он жив? — спросил лысый. — Давно почил в болотах, как его папашка.

— Как бы, не так, уважаемый, — ответил Клярский. — Как говориться, слухи о его смерти, сильно преувеличены. На то есть неопровержимые доказательства.

— Ну, допустим, — не унимался лысый. — И где искать?

— Давайте рассуждать логически. Предположим, вы конкретно заблудились в лесу. Куда пойдёте? Что будете делать?

В кабинете повисла напряжённая тишина.

— А вот, что, — продолжал он. — Для начала определите стороны света. Например, по Полярной звезде. Разобравшись где север, юг, запад и восток, куда направитесь?

— На север, — выпалил лысый.

— В этой ситуации на север пойдёт только кретин, — засмеялся Клярский.

Лысый побагровел, засопел, искривлённым по молодости, носом. Клярский поспешил замять назревавший конфликт.

— К тебе это не имеет никакого отношения, — извинился он. — Просто для сравнения. Так вот…. Логичнее всего предположить, что вы пойдёте на запад. В самую густонаселённую часть страны. Там, вероятность выйти к населённому пункту или встретить человека в сто, в двести раз выше, чем в любом другом направлении.

— Что, по-твоему, мы должны делать? — спросил, немного успокоившийся, лысый. — Может, перекрыть все шоссе, трассы, грунтовки, тропки-тропиночки?

— Господь с тобой…. Необходимо сделать с его фото несколько вариантов того, как он может выглядеть сейчас. С бородой, без бороды, с короткими волосами, длинными, без оных. Любой возможный вариант. Потом оповестить охочих до денег людей во всех городах и сёлах по предполагаемому направлению его похода. Объявить вознаграждение за любую информацию. И особые условия за труп.

— А-а-а, — дошло до лысого, — Сделаем. И всё же не мешало бы перекрыть север….

Клярский пропустил замечание мимо ушей. Компания весело загудела, предчувствуя потеху.

— Раз всем всё понятно, вперёд, — обрадовался Клярский.

Собравшиеся стали расходится. В кабинет вошёл Дима.

— У нас проблемка, — прошептал он.

— Что ещё? — насторожился Клярский.

— У офиса пикет зоозащитников. Требуют прекратить освоение леса. Типа, нарушит какой-то там баланс в этой зоне, леса начнут вымирать, ля, ля, ля, тополя. Утверждают, что в этом месте «нервный узел» природы.

— С ума сошли что ли? Чёртовы бездельники, — возмутился шеф.

— Там даже учёные-биологи есть. Приводят доказательства, расчёты, графики. Жуткий скандал.

— Пошли, перетрём с ними, — разозлился Клярский. — И ментов вызови. Не санкционированный митинг, как-никак. Пусть разгонят.

Валентин стремительно шёл вперёд, останавливаясь только перекусить или на ночлег. Конца и края леса не было видно. Ночь сменял день, дни сменялись неделями, недели месяцами. С деревьев стали опадать листья, но для осени ещё было рановато. Валентин пришёл к выводу, что добрался до северных широт, где лето кратковременно и прохладно.

Он прошагал через освещённую солнечным светом берёзовую рощу и остановился в оцепенении. Перед ним сплошной стеной возвышался жутко искривлённый, дремучий лес, который обычно изображают в книгах о былинах. Деревья росли так близко, что протиснуться между ними не представлялось возможным. Валя решил поискать проход. Он повернул вправо, пошёл вдоль стены. Прошло, примерно, два часа, но никакого прохода не было и в помине.

Валентин сел на поваленное дерево, закрыл руками лицо.

— Всё. Больше не могу, — сказал он, практически плача. — Отсюда не выйти. Он бесконечен. Я умру здесь.

Минут двадцать он причитал, жаловался сам себе на житьё-бытьё, размазывал слёзы по грязному лицу, тихо скулил. Его взгляд неожиданно упал на еле заметную прогалину среди деревьев. Валя перестал сетовать на судьбу, вытер рукавом влажные глаза. Встал, подошёл к ней, заглянул внутрь. Там было немного свободнее, чем у кромки необычного леса. Он оглянулся назад, как бы прощаясь с привычным путём, и сделал шаг вперёд.

В «былинном» лесу было холодно и тихо. Неслышно ни птиц, ни зверей. Насекомые так же не наблюдались. Кроны деревьев сцепились так плотно, что свет с трудом проникал вниз. Сплошные вечные сумерки. Из-за этого на земле рос только мох и редкий, бледный хвощ. Валентин пошёл вперёд, разглядывая исковерканные деревья, расстояния между которыми постепенно увеличивались.

Чем дальше отходил от опушки леса, тем сильнее ощущал, что время в этом месте либо остановилось, либо шло совсем не так, как обычно, а возможно его и вовсе не было. Через некоторое время этим теориям нашлось подтверждение.

По биологическим часам Валентина давно должно была наступить ночь, но тусклый свет продолжал проникать сквозь плотные кроны незнакомых деревьев.

Костёр никак не хотел разгораться. Хилые языки пламени неохотно поднимались из горки сухих веток. Наконец огонь разгорелся. Валентин, поел припасённых орехов и вяленого мяса, лёг рядом с костром, посмотрел вверх. Ночь так и не наступила. Мутный свет по-прежнему струился через прорехи в кронах. Валентин закрыл глаза и уснул.

Когда он проснулся, то почувствовал усталость и одновременно жажду действий. Лес все так же окутывали плотные сумерки. Тело Валентина, как-то странно ломало, скрючивало. Постепенно он стал впадать в депрессию, грустить. Ему стало так погано, что хотелось выть. Душевная тяжесть прогрессировала, давила на лёгкие, не давая дышать, мешала думать. Валентин сжался в позу эмбриона. Губы тряслись, руки не хотели слушаться. Толи это лес влиял на него, толи накопившаяся за годы похода хандра.

— Ненавижу! — закричал он, корчась от болей в мышцах. — Ненавижу лес! Ненавижу каждое дерево, каждый куст, каждую ветку, каждый лист! Оставь меня! Отпусти! Не могу больше!

Лес отвечал гулким, растянутым во времени эхом. Оно походило на тягучую патоку, медленно текущую среди искривлённых деревьев. Валентин с большим трудом поднялся на ноги, подобрал лежащий рядом большой сук. Начал бить по деревьям.

— На! Получи! — кричал он. — Ещё получи! Мало!? На! На! На!

Он выронил сук, упал на колени. Заныли старые раны. Шрамы стали расходится, появилась кровь, укусы саднили.

«Если не встану и не уберусь отсюда, сдохну», — подумал Валентин.

Он поднял себя чудовищным усилием воли, выплеснув оставшиеся силы. Поплёлся вперёд, опираясь на лук. Он шёл, не зная куда. Сил становилось всё меньше и меньше. Несколько раз падал, но вновь поднимался. В глазах помутилось, из носа пошла кровь.

Сбоку что-то мелькнуло. Это была та самая женщина-слепота. Её контур приближался к Валентину. Она протянула руку к его глазам. Валя ощутил, как на них опустилась тяжесть, а мутная пелена стала плотнее.

Впереди захрустели ветки. Женщина вздрогнула и исчезла. Тяжесть ушла, пелена стала блекнуть, пропадать. Валя напряг зрение. Там стояло большое животное с непонятным наростом на спине. Валентин вытащил стрелу из колчана, но никак не мог положить её на тетиву. Однако животное не собиралось нападать на обессилевшего и потерявшего силу духа человека. Оно пошло вперёд, часто оглядываясь, как бы приглашая последовать за ним.

Валентин ещё раз напряг расфокусированное зрение. Он узнал зверя. Это был ленивец с всадником на спине. Всадник поманил рукой. Еле волоча ноги, Валя проследовал за ним.