Страница 13 из 100
Я допил кофе и спросил, что ему нужно.
— Могу я поговорить с вами? — вежливый тон, никаких улыбок.
— Я слушаю.
Он взглянул на Люси.
— Давайте пройдем в тир.
Я поднялся.
— Пора работать. — Я улыбнулся Люси. — До скорого.
Из тени веранды я вышел на солнечный свет и направился к тиру. Раймондо пристроился рядом. По пути мы не произнесли ни слова.
— Что ты еще придумал?
— Придумал не я, а вы. Почему он не стреляет?
— Послушай, красавчик, твое дело — секретность, а мое — стрельба. Так?
Его глаза буравили меня.
— Пора вам спуститься на землю, солдат. Вы, похоже, не понимаете, в какую попали передрягу.
— Ты опять слишком много болтаешь. Так что закрой пасть. Я занимаюсь своим делом, ты — своим. Я не лезу к тебе, и ты, пожалуйста, не суйся ко мне. А теперь проваливай!
Он вошел в пристройку и сел на одну из скамей. Мне не оставалось ничего другого, как войти следом.
— Я же сказал… проваливай!
Он посмотрел на меня.
— У вас трудности с Тимотео?
— Отстань.
— Если да, я могу помочь. Для этого я здесь.
— Правда? Я думал, что ты обеспечиваешь секретность.
— И это тоже.
Тут я вспомнил слова Саванто: «Завтра с Тимотео приедут два моих человека. Они будут следить за тем, чтобы посторонние не подходили к школе, и приглядят за Тимотео, если тот выйдет из-под контроля».
Я опустился на соседнюю скамью. Задумался, затем пожал плечами.
— Пожалуй, у нас не все гладко. Он не хочет стрелять.
— Ясно. Почему вы не сказали мне? Я все улажу.
Он сказал это так уверенно, что я взглянул на него.
— Я не прошу ничего улаживать. Что с ним вообще творится?
Раймондо усмехнулся:
— Трус он, вот и все. Вы и миссис Бенсон были с ним с шести утра. За это время он выстрелил дважды. Я поговорю с ним.
— Что вы ему скажете?
Блеснули белые зубы.
— Это останется между мной и Тимотео, солдат.
— Сначала поговорю с ним я. Сегодня утром он так нервничал, что не мог держать в руках ружье. Ему дали время, чтобы он успокоился. Если ничего не получится, с ним поговоришь ты.
— Хорошо. Даю вам два часа.
— Ничего ты мне не даешь! Я сам скажу тебе, когда ты сможешь с ним поговорить. Понятно?
Раймондо смотрел на меня с такой насмешливой жалостью, что я едва сдержался, чтобы не ударить его.
— О-ля-ля! Сколько гонора! Думаю, что перед тем, как поговорить с Тимотео, мне необходимо кое-что объяснить и вам. — Он пристально посмотрел на меня. — Вы этого не знаете, но положение у вас неважнецкое. Или вы выполняете порученное дело, или пеняйте на себя. Вам пора уяснить, что это не игра. Этот трусохвост должен стрелять, и ваша задача — заставить его. Если вам это не удастся, вы не только потеряете деньги, которые вам обещал Саванто. В этом случае вас ждут большие неприятности.
Кровь бросилась мне в лицо.
— Ты мне угрожаешь?
— Нет. Я никому не угрожаю. Я — посыльный. Я говорю лишь то, что просил передать вам мистер Саванто. Запомните: это не игра. Вам хорошо заплатят. Или вы делаете то, что от вас требуется, или ждите беды. — Раймондо встал. — И не стоит злиться на меня. Я всего лишь посыльный. — Он переступил с ноги на ногу, руки его свободно висели по бокам. Я видел, что он готов к драке. — Вы все поняли, солдат?
— Включите мой телефон. Я поговорю с мистером Саванто. Я намерен сказать ему, что не желаю больше терпеть твое присутствие.
Раймондо улыбнулся:
— Давайте договоримся так. Если он не начнет стрелять к четырем часам дня, я поговорю с ним.
И он ушел. Когда нас разделяло ярдов пятьдесят, он запел. С его внешностью и голосом ему следовало податься на телевидение.
Я нашел Тимотео под пальмой. Он сидел, обхватив колени руками, и смотрел в море.
Я постоял, наблюдая за ним. Он даже не шевельнулся. Казалось, он погружен в глубокий транс.
И я должен научить этого зомби стрелять! В армии через мои руки прошло много неумех, но такого не попадалось.
Я обещал Люси, что буду гладить его по шерстке. Но больше всего мне хотелось пинком поднять его на ноги и погнать к тиру. Я подождал еще минуту, успокаивая нервы, затем направился к нему. Он не замечал меня до тех пор, пока моя тень не упала на его ноги.
Его будто огрели кнутом. В панике он вскочил, озираясь, словно выбирая, куда бежать.
— Привет, Тим. Извините, что напугал вас. Далеко вы забрались, еле нашел.
Черные очки снова закрывали его глаза. Я едва сдержался, чтобы не сдернуть их и не втоптать в песок.
— Ради бога, присядьте, а то создается впечатление, что я вам не нравлюсь.
Я уселся в тени. Тимотео все еще стоял, готовый в любой момент сорваться с места, на виске у него пульсировала жилка.
— Почему бы вам не сесть?
Он шумно сглотнул, затем опустился на песок в пяти футах от меня. Подтянул к груди длинные ноги и уставился в море.
— Я хочу поговорить с вами. Люси убедила меня, что я с начала нашего знакомства взял неверный тон. Я вам должен кое-что пояснить. Видите ли, Тим, в прошлом я был армейским инструктором. В армии не принято обращать внимание на личность человека, и, сам того не желая, я, похоже, настроил вас враждебно по отношению к себе.
Я ждал ответа, но его не последовало. Тимотео, спрятавшись за черными очками, не отрывал взгляда от моря.
Я потер шею, сдерживая раздражение. Напомнил себе о данном Люси обещании.
— Ваш отец хочет, чтобы вы стали классным стрелком. Ему это нужно, чтобы выиграть важное, стоящее больших денег пари. Вы об этом знаете. Он допустил ошибку, заключив это пари, но кто из нас не ошибается? Мне кажется, раз вы — его сын, то должны ему помочь.
Никакой реакции.
— Он обратился ко мне, чтобы я научил вас стрелять. Не знаю, говорил ли он вам, но мне обещали пятьдесят тысяч долларов, если за девять дней я сделаю из вас снайпера. Если вы поможете мне, это возможно.
Молчание.
— Вы провели здесь несколько часов и теперь видите сами, что представляет собой наша стрелковая школа. Это дыра. На ее покупку у меня ушли все деньги, заработанные в армии. Возможно, мне не следовало покупать ее. Но теперь мне нужны дополнительные средства, чтобы поставить школу на ноги. Ваш отец даст их мне при условии, что вы научитесь хорошо стрелять. Имея пятьдесят тысяч, мы с Люси можем рассчитывать, что в скором времени школа начнет приносить доход.
Я смотрел на него, он — в море. Казалось, он не расслышал ни одного моего слова.
Я ждал целую минуту. Меня распирало от желания вскочить и врезать ему ногой.
— Вы уже поговорили с Люси. — Я предпринял последнюю попытку. — Она сказала мне, что вы одинаково смотрите на жизнь. Для нее так же, как и для меня, важно получить деньги, чтобы изменить эту школу. И я хочу знать, Тим, могу ли я рассчитывать на вашу помощь?
Я не сводил с него глаз. Наконец его пальцы сжались в кулаки. Что ж, по крайней мере, это означало, что он не умер.
Я ждал. Я уже сказал все, что мог. Если ответа не будет, решил я, придется преподать ему армейский урок.
За мгновение до того, как я открыл рот, чтобы наорать на него, Тимотео медленно поднялся, а затем, не взглянув на меня, волоча ноги, двинулся к тиру.
Когда он исчез в пристройке, я встал и пошел следом.
Я нашел его у скамьи, на которой лежало ружье. Он снял очки и выглядел несчастным, как вытащенный из воды котенок.
Я зарядил ружье.
— Начинайте, Тим. Можете не спешить. Впереди еще полдня. Постарайтесь целиться в круг. Если не попадете, ничего страшного. Меткость приходит с практикой. Хорошо?
Он взял ружье, подошел к барьеру и начал стрелять.
Шесть первых пуль даже не попали в мишень.
— Хорошо, Тим… подождите. — Я вытащил треногу, которой пользовался Ник Льюис, обучая самых беспомощных женщин, закрепил на ней ружье и отступил в сторону. — Продолжайте.
С треногой он не мог промахнуться. Может, думал я, в нем проснется честолюбие, если он увидит, что способен попасть в цель.