Страница 22 из 29
Вопросы же, касающиеся чувств, лучше адресовать прямо сердцу, не пользуясь услугами мозга-посредника, ведь оно не может ошибиться и ответит правду.
Прекратив мысленные мучения, Гермиона решила, что ей необходимо поговорить с Роном и рассказать ему о своих истинных чувствах. Даже если Малфой всего лишь прохожий в её жизни, она не станет держать Рона возле себя только потому, что он очень хороший и надёжный парень. У него всё должно быть по-другому, он достоин настоящей любви.
Она покинула свою комнату в полной решимости, которая уже через десять шагов начала быстро испаряться, как вода на сковороде.
Драко сидел на холодном полу в полуразрушенной астрономической башне, облокотившись спиной о стену.
Теперь, когда с чёрной меткой всё прояснилось, можно вздохнуть с облегчением. Он держал в руках камешки — обломки прошлой жизни — и вслушивался в изменяющееся направление ветра. Сколько бы он не избегал мыслей о своей жизни, они время от времени напоминали о себе, вот и сейчас Драко думал о том, какой его жизнь будет через пять лет. Как приспособиться к этому изменяющемуся миру слепцу?
Не жить же ему в тесной комнатке Хогвартса до конца своих дней. Нужно что-то… Нужен кто-то, кто способен вырвать его из темноты и вести на свет, помогая и открывая новое, неизведанное прежде чувство полноценной жизни, ведь он не знает её толком. Даже когда у Драко было зрение, он также бродил в темноте, лишь на ощупь определяя нечёткие очертания свободы выбора. Он не жил тогда, он был как эхо, как отражения в зеркале, он всегда кого-то копировал и никогда не был собой. Он даже не знал самого себя.
— Я с вами не знаком, сэр, — говорил он собственному отражению и убегал глядеть в чужие зеркала, с чужими силуэтами в них.
Лишь теперь, когда в его жизнь, словно ураганный ветер, ворвалась независимая Гермиона Грейнджер, Драко захотел узнать себя настоящего. Может быть, она и есть этот “кто-то”, кто способен вывести его из темноты?
От мыслей его отвлекли чьи-то шаги.
«Гермиона», — подумал Драко и ухмыльнулся.
Он назвал её по имени, пусть не вслух, но это удивило его. А ведь и правда, она меняет его.
— Драко? — позвал тонкий дрожащий голосок.
Драко разочарованно выдохнул — это была не Гермиона, её голос он узнал бы и в многочисленной цепочке переплетающихся голосов.
Обладательница тонкого голоса подошла к нему и присела рядом.
— Вот ты знаешь моё имя, а я даже не догадываюсь, кто ты, — сказал Драко, разводя руками.
— Астория Гринграсс, — назвалась девушка. — Я всего лишь хотела узнать, как ты.
— Я в полном порядке, Астория, слепой тоже может жить полноценной жизнью.
Ответ был исчерпывающим, и зацепиться было не за что. Они одновременно выдохнули тяжёлый воздух из лёгких и замолчали. Гринграсс смутилась, но всё же пыталась придумать, о чём его спросить, чтобы оставаться рядом подольше, но в голове вертелись только фразы, вычитанные из какой-то наивной книжки. Она еле сдерживала себя, чтобы не кинуться ему на шею и не покрыть поцелуями его лицо.
Астория Гринграсс всегда была тихой и спокойной девушкой, она никогда не привлекала интереса к себе, оставаясь в тени собственной сестры. Но это ничуть не смущало и не расстраивало её, она не любила выделяться и всегда была неприметной. Возможно, Астория даже боялась внимания и усердно старалась быть как все.
Но когда она влюбилась в родовитого красавца, заносчивого и самовлюблённого Драко Малфоя, поняла, что он даже не догадывается о её существовании, ведь всю жизнь она усердно пряталась за серыми масками. А внутри неё рос прекраснейший цветок, так заботливо взращённый и оберегаемый от случайного порыва ветра, но никто не мог увидеть его красоту, не видел и он.
— Ты приехала продолжить учёбу? — возобновил разговор Драко. — Я слышал, что открывается учебный корпус.
— Да, я приехала учиться, — соврала Астория.
— Тогда тебе лучше сидеть сейчас за учебниками, а не находиться на таком аварийно-опасном участке.
— Ты хочешь побыть один?
— Иногда полезно побыть одному, — уклончиво произнёс Драко.
Астория расстроилась и загрустила. В этого несносного мальчишку она была влюблена так сильно, что лишь о нем могла думать, а он почти прогоняет её. Обидно и больно, когда любимый человек так близко, но так далёк.
Слёзы сами потекли из глаз, и Астория поспешила уйти, чтобы никто не узнал о её слабости. Но Драко мог бы поклясться, что она прошептала ему напоследок: «Я всегда буду любить тебя». Он горько усмехнулся и продолжил вслушиваться в шёпот ветра.
Гермиона уже минуту стояла возле комнаты Рона, не решаясь постучать и войти. Как она начнёт разговор? Она поморщилась, словно стала противна сама себе — сказать такому дорогому человеку, что ничего не чувствует к нему. А сможет ли? А если не сможет, то как долго она будет притворяться влюблённой?
«Извини, Рон, но я никогда не смогу полюбить тебя, — подбирала Гермиона нужные слова. — Рон, прости, ты мне как брат. Рон, нам нужно расстаться».
Она топнула ногой и поднесла ладонь к лицу, прикрывая глаза. Почему это такие сложные слова? Почему нельзя просто обменяться понимающими взглядами без применения бессмысленных фраз?
Покопавшись в своей голове ещё немного, Гермиона негромко произнесла наилучший, как ей показалось, вариант:
— Рон, ты один из самых дорогих и близких мне людей, я отдала бы свою жизнь за тебя, но мы слишком поторопились, посчитав промелькнувшую искру между нами любовью.
Наконец, она подняла руку, сжатую в кулак, чтобы постучать, но услышала знакомый голос за спиной:
— Это правда?
Гермиона обернулась и почувствовала, что коленки подгибаются, и стоять она уже не может, но успела ухватиться за ручку двери, что удержало её на ногах. Перед ней стоял Рон и с непередаваемой болью и смотрел ей прямо в душу сквозь испуганные глаза.
— Рон, я…
— То, что ты сейчас сказала, это правда? — настойчиво спросил он, перебив её.
Гермиона жалобно застонала, но усилием воли выдавила из себя:
— Правда…
Глаза Рона потемнели, а руки сжались в кулаки. Он точно знал, Гермиона не врёт и был уверен, что Малфой играет во всём этом не последнюю роль.
— Рон, прости меня, — жалобно начала Гермиона, — я не знала, как сказать тебе, но я не собираюсь больше мучить тебя.
— Мучить? Ты для меня никогда не была мучением, Гермиона, — сказал Рон, подходя ближе к ней.
— Была. Я не уделяла тебе достаточно своего времени, постоянно бегала к мадам Помфри, чтобы изучать медицину, всегда уходила к…
— Малфою, — продолжил за неё Рон. — Он имеет к этому отношение?
— Рон, прошу, не заставляй меня…
— Я знаю, что правду говорить очень трудно, но ты уже начала это делать. В конце концов, полуправда отравит не только меня, но и тебя.
Гермиона покачала головой и закусила нижнюю губу.
— Да, Малфой для меня стал чуточку важнее, чем раньше. и заставил задуматься о многом, — призналась она, нервно теребя краешек своей мантии.
— И о наших отношениях? — разочарованно спросил Рон, чтобы окончательно убедиться в пагубном влиянии Малфоя на Гермиону.
— Мы много говорили и… Я хочу, чтобы ты знал, это не он убедил меня расстаться с тобой.
— Так ты хочешь расстаться? А ты не думала, что Малфой просто умело манипулирует тобой, играя, как с игрушкой. Ему же всегда нравилось чувствовать власть, пусть даже в малом.
Гермиона задумалась на мгновение, но тут же отвергла слова Рона.
— Нет, он не играет, — уверенно сказала она.
— Ты сделала выбор в пользу слепого ничтожества и бывшего Пожирателя Смерти?
— Рон, перестань! Я не сказала, что ухожу к Малфою.
— Нет, Гермиона, ты именно это сказала.
Они замолчали.
Рон поедал её глазами, мысленно пытаясь достучаться до неё и отрезвить от воздействия невидимых пут Драко Малфоя.
Гермиона чувствовала, что вот-вот расплачется — глаза уже защипало от подступающих слёз.
Внезапно в коридоре появился улыбающийся Гарри, но стоило ему увидеть своих друзей с такими серьёзными лицами, улыбка мгновенно пропала и затерялась где-то в копилке эмоций. Рон даже не посмотрел на него, хотя заметил присутствие друга периферическим зрением. Он скрылся за дверью в своей комнате, щёлкнув замком.