Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 18 из 54

‒ Плевать, ‒ сказал я. Я не хотел объяснять истинную причину, по которой не заменил гребанный девайс.

Однако Зейн был проницательным сукиным сыном.

‒ Я понял, что он был отцовским, но его в компьютере нет, Баст. Он умер. Он не исчезнет, если ты купишь новый компьютер и проведешь интернет.

‒ Да пошел ты, ‒ проворчал я. ‒ Что ты знаешь?

Зейн, словно ниндзя, быстро и бесшумно подошел ко мне, что я даже не заметил этого, пока он не положил руку мне на плечо.

‒ Чувак, послушай, я понял, ладно?

Я обернулся и толкнул его. Я знал, что было глупо провоцировать его физически, особенно учитывая тот факт, что он был беспощадным мудаком, но я ничего не мог с собой поделать.

‒ Ты ничего не понимаешь, Зейн! Тебя... Здесь... Не было.

Он зарычал и схватил меня за горло. Он был охрененно силен, хоть и ниже меня на четыре дюйма. Я держался на носочках и был готов потерять сознание.

‒ Потому что я был в Афганистане, убивал террористов, урод! Полз по грязи, чтобы не попасть под обстрел, когда отец умер. Я ушел в запас, когда узнал о его смерти, но я был в другой стране. Что мне было делать? Уйти в самоволку? Да пошел ты, Себастиан. Не только ты его потерял.

Он отпустил меня, отвернулся и вздохнул.

‒ Дерьмо.

Я посмотрел туда, куда смотрел он, и увидел, что на входе стояла Дрю и смотрела на нас.

‒ П-простите. Похоже, я помешала. ‒ Она повернулась, чтобы уйти.

‒ Эй, Дрю, погоди, ‒ остановил ее Зейн. ‒ У тебя создалось плохое впечатление о нас. Не уходи. Мы не всегда такие.

‒ Не хочу вмешиваться в семейные ссоры, ‒ сказала она, открывая дверь, которая вела к лестнице. ‒ У меня есть свои проблемы, не хватало еще и ваших. ‒ Она начала спускаться по лестнице, ее шаги были медленными, но уверенными.

Я бросился в обход Зейна.

‒ Сервируй омлет на троих и дожарь бекон, ‒ проинструктировал его я.

‒ Можно подумать, я умею готовить? ‒ сказал он мне, нахмурившись.

‒ Приложи все усилия, ‒ сказал я. ‒ Если умеешь делать затяжной прыжок с парашютом, то и с беконом справишься.

Я спустился по лестнице за Дрю, не зная точно зачем, но у меня было такое чувство, что мне хотелось, чтобы она ушла.

Я хотел засунуть в нее свой член, хотя какая-то часть меня спорила с этим, хоть и понимал, что ей этого от меня не нужно было.

Хотя мой член не перестал от этого ее хотеть. А мои ноги все также неслись за ней, хотя я не понимал, член или интуиция заставляла меня не отпускать ее. Конечно же, интуиция редко проявляла себя в сердечных делах, но ее было легче и проще объяснить.

Я догнал Дрю у двери бара.

Руками я обхватил ее за талию, повернул к себе лицом и прижал ее спиной к двери. Она уставилась на меня, в ее голубых глазах читались грусть, злоба, шок и... в них пылала такая же страсть, что и во мне.

И я поцеловал ее.

Это был не жесткий и требовательный поцелуй, но и не медленный и слащавый. Я поцеловал ее так, будто она принадлежала мне, будто у меня было все время мира, чтобы ее целовать, будто бы я провел уже тысячи дней и ночей, целуя ее так, держа за талию, прижимая ее и прижимаясь к ней.

Боже, какая она была мягкая.

Податливая.

Ее груди были такими тугими округлостями, которые плотно прижимались к моей грудной клетке, ее губы были такими теплыми и влажными. Она была идеальной. Она просто идеально подходила. На мгновение мы замерли в полном недоумении, а затем над ней одержала верх какая-то другая ее сторона, та, которая отчаянно хотела целоваться, также как и я. Ее рот приоткрылся, и ее губы припали к моим губам, пробуя, смакуя, оставляя влажный след на влажных губах. Затем мой язык прошелся по ее губам, а она приоткрыла рот, позволяя моему языку проникнуть вглубь. И наши языки сплелись. Я крепче прижал ее к себе и понимал, что она никоим образом не могла не заметить твердый стержень моей эрекции между нами. Я распробовал ее язычок и почувствовал, как она застонала, услышал и распробовал ее стон. Господи, этот стон. От которого кровь закипела в моих жилах.

И заставила мой и без того возбужденный член пульсировать еще сильнее.

Когда мы целовались, ее руки проследовали вверх: одной рукой она гладила мой бицепс, проводя пальцами по наколке, а другой ‒ зарылась в мои волосы над ухом и нежно ласкала область вокруг него... и, боже, какие это были прикосновения ‒ нежные, легкие, ее пальцы едва касались моего уха... что было такого в ее ласках, что сводило меня с ума? Я становился безумным, в моей груди все пело, а сердце выскакивало, член пульсировал, а из горла вырвался дикий рык, когда я схватил ее, обхватил ладонями ее круглые и аппетитные ягодицы, приподнял и крепко прижал к себе, а передний шов моих штанов уперся в ее киску. Я рывком прижал ее к двери, и, спасибо богу, она была закрыта, иначе мы бы вывалились на улицу.

Затем поцелуй превратился в безумный.

Словно она умирала от голода. Словно поцелуй мог насытить что-то глубоко внутри нее, словно ее никогда так не целовали. Что, скорее всего, было шуткой, поскольку как мог мужчина, который обладал такой женщиной, как она, сдерживать себя и не пуститься во все тяжкие? Я словно озверел, мое влечение стало неистовым, оно требовало, чтобы я разорвал ее одежду и взял ее с такой силой, что она потеряла бы рассудок, затрахал бы ее до бесчувствия, сделал своей, оставил бы свою отметку на ее бледно-кремовой коже. Я не мог остановиться. Я был ненасытным, диким и полным желания. Мои пальцы впились в ее ягодицы, а наши языки сплелись в неистовом танце, в то время как мои бедра оказались прямо у ее киски. Она стонала, задыхалась у моего рта, ахала во время поцелуя, издавала протяжные звуки у моих губ.

Я повернулся на месте, сделал три шага вперед и положил ее на стол, отшвырнув стулья в сторону и не отрывая губ от ее рта. Она обвила ногами мою талию, удерживая на месте плотно прижатым к ее киске, которая таилась под джинсовой тканью. Но это не остановило меня, я терся о нее и двигал бедрами, словно уже трахал ее, словно чувствовал, какая тугая, горячая и мокрая была под тканью ее киска. Еще чуть-чуть этой прелюдии, и так и будет. Я уже был тверд, что мог бы спокойно забивать гвозди, и так как я терся о нее, то совсем скоро мог кончить в штаны словно гребанный подросток, но к чертям собачьим, мне было на это плевать. Мне нужна была она, мне хотелось большего, и я не мог остановиться. И даже не пытался.

Она была трезвой и не останавливала меня.

Черт возьми, она умоляла о большем. Дрю сводила с ума мои губы своими, целуя меня так же яростно, как я целовал ее.

Я должен был трахнуть эту женщину.

Мои руки взяли верх над разумом и начали действовать самостоятельно.

Мои руки оставили ее попку и скользнули на бедра, одновременно поднимая вверх ее хлопковый свитер, открывая взору ее живот, а следом поднимая и спортивный бюстгальтер. Я прервал поцелуй и скользнул губами по ее телу, задел языком пупок, после чего поцеловал живот прямо там, где был пояс ее джинсов, а затем вновь вернулся к грудной клетке. Коснулся губами ее ребер, сразу под резинкой ее спортивного лифчика.

Твою мать.

Я никоим образом не мог сдерживать себя, не тогда, когда завладел ее ртом, не тогда, когда ее сладкая попка оказалась в моих руках, и уж тем более не тогда, когда она лежала подо мной, ее ноги обхватили мою талию, а грудь находилась в нескольких дюймах от моих губ, и лишь тонкая ткань отделяла мой рот от ее сосков.

Я потянул лифчик вверх, высвободив грудь и... Господи, я чуть было не кончил. Одного вида ее груди было более чем достаточно. Мне пришлось напрячь мышцы и заставить себя успокоиться. Большая, с округлыми формами, она была настоящей, она была чуть больше чем моя ладонь... пышная, самая красивая грудь, которую я когда-либо видел.

‒ Иисусе, Дрю, ‒ я услышал, как мой рот произносил то, о чем думал мой член. ‒ Ты охрененно сексуальная.

‒ Себастиан... ‒ ее голос был охрипшим, словно эротическая музыка для моих ушей.

Я ответил ей тем, что вобрал в рот ее сосок; на вкус он был таким же восхитительным, как я и представлял себе вчера вечером, когда наблюдал за тем, как по нему стекала вода, и когда я мастурбировал, представляя ее груди вчера ночью и сегодня утром. И если я сейчас не кончу, то мне придется идти в ванную, чтобы дойти до конца, опять вызывая в памяти ее образ.